— С того, что имеем.

Эйдан наполнил две кружки, в одной оставил черный кофе, а в другую добавил сливок и подсластителя. Для Стейси он поставил рядом с кофейником чистую чашку, и на Коннора вид этой одинокой чашки произвел странное впечатление. Он вдруг с удивлением понял, что хотел бы знать, какой кофе она предпочитает, хотя это вроде бы было сущим пустяком.

— Мне кажется, — продолжил Эйдан, облокотившись на стойку и держа свою огромную зеленую кружку обеими руками, — я видел на одном аукционе Старейшую Рейчел. Уверенности, конечно, нет, потому что прошел не один век, с тех пор как она покинула ряды Избранных Воителей и стала Старейшей, но сходство было просто потрясающим, к тому же не думаю, что у кого-нибудь возникло бы большое желание попасть сюда.

В сознании Коннора всплыл образ женщины с волосами цвета воронова крыла.

— Я видел это воспоминание, когда посещал тебя во сне. Мы говорили о том, что она была превосходной воительницей. Похоже, как-то мы вместе воевали у Врат. Если не ошибаюсь, лихая была особа. Любила хорошую схватку.

Всем Стражам, выразившим желание вступить в ряды Избранных Воителей, предписывалось в качестве посвящения и для ознакомления с самыми суровыми требованиями службы провести месяц у Врат. Казалось бы, месяц представлял собой не более чем каплю в сравнении с бездонным колодцем времени их жизни, однако у Врат это воспринималось как вечность.

Поскольку Врата представляли собой ад, место, которое некоторые Спящие видели на пороге смерти и верили, что там заправляет краснокожий рогатый малый с разветвленным хвостом. Место, которое Стражам хотелось бы проигнорировать и забыть, что, однако, было невозможно. То был проход в Сумерки, сотворенный некогда Старейшими, чтобы увести свой народ от Кошмаров. Уйти удалось, но враги обнаружили проход, устремились следом и с тех пор не прекращали ожесточенного натиска.

Огромные ворота во Внешний Мир выпучились под немыслимым напором, а окаймлявшие его тончайшие, святящиеся красным огнем трещины показывали, с каким трудом удерживают их замок и петли. Мало того, сквозь эти узкие трещины в Сумерки непрерывно, словно вода, вливались черные тени, накапливавшиеся, уплотнявшиеся и вспучивавшиеся, словно пузыри из этой рвотной лавы. Тысячи Избранных Воителей вели там нескончаемую битву, вновь и вновь разя мечами неисчислимое множество Кошмаров. То было тягчайшее испытание, и никто из вменяемых Стражей не желал, чтобы оно длилось дольше, чем это предписано.

За исключением Рейчел.

Отслужив месяц, она заявила, что не прочь остаться здесь еще на такой же срок.

— Да. Лихая, — согласился Эйдан. — К тому же у нее есть серьезное преимущество. Она знает, что происходит. А я нет. Она находится здесь с четко определенной миссией, а мне приходится разрываться: оберегать Лиссу, добывать антиквариат для Макдугала и заниматься поисками артефактов. А теперь оказывается, что придется иметь дело еще и с этими… гибридами. И что, спрашивается, мы вдвоем способны противопоставить многочисленным выродкам? С таким же успехом я могу на все плюнуть, прихватить Лиссу и укрыться где-нибудь на необитаемом острове. Урвать для себя хоть сколько-то мира, пока возможно.

— Дерьмо! — Коннор тяжело вздохнул. — Ты прав, мы нуждаемся в подкреплении. Но пропади я пропадом, если знаю, кому захочется отправиться сюда. Воины под моим началом преданы делу, но…

— Но это требует слишком многого.

— Да. Именно. Для большинства из нас Сумерки — это единственный дом, какой мы знаем. Помнящих Старый Мир очень немного. Просить их оставить родину ради этого, — Коннор сделал широкий жест рукой, — значит просить слишком многого.

— Это хреново, но какой у нас выбор? — Эйдан потер ладонью выступившую на скулах утреннюю щетину. — У рыжеволосой оказалась таза, которую искал я, так что они охотятся за артефактами. Немало сил и времени уходит у меня на то, чтобы не разочаровывать Макдугала, потому что он оплачивает счета. Нам нужен кто-то, кто выискивал бы артефакты, пока я работаю, и целая группа для охоты на гибридов. Тварь, напавшая на меня, явно была безумна. Кого-нибудь из них могут изловить или убить, и тогда Спящие узнают, что они не одни во Вселенной.

— Кроме того, все, кто тебе близок, тоже подвергаются опасности и нуждаются в защите. Старейшие используют для достижения своих целей все возможные средства. Ты вот вообразил, что Стейси мне мигом наскучит и я от нее отделаюсь. А суть в том, что, хочу я этого или нет, мне лучше держаться от нее подальше, потому что быть рядом со мной смертельно опасно. — (Эйдан, прищурившись, смерил его пристальным взглядом.) — И вот еще что, — продолжил Коннор. — Путешествие туда и обратно тоже не обошлось без последствий. Медиум устранен.

Эйдан застыл.

— Устранен?

— Убит. Уничтожен. Игра закончена.

— Ни хрена себе!

— Вот именно. Так что пообещать кому-то, что мы займем его лишь на время, тоже не получится.

Последовала долгая пауза, а потом Эйдан сказал:

— Спасибо.

Это слово было произнесено с таким чувством, что Коннор был захвачен врасплох.

— За что?

— За то, что оставил дом ради меня. Дерьмо…

Глаза Эйдана покраснели, и Коннор запаниковал:

— Эй, старина, да не переживай ты так. Все нормально!

— Нет. Не нормально. Все ужасно. Я просто не знаю, что сказать.

— Ну так и не говори ничего, — поспешно заявил Коннор.

В этот момент из гостиной появилась Лисса, и Коннор чуть не расцеловал ее от накатившего облегчения.

— Хм… кофе, — промурлыкала она. С собранными в конский хвост влажными волосами, пахнущая яблоками, переодевшаяся в чистый спортивный костюм из темно-розового бархата, Лисса выглядела оживленной и прекрасной. Обнаружив приготовленный и оставленный для нее Эйданом кофе, она поднялась на цыпочки, сочно чмокнула его в губы и прошептала: — Спасибо, милый.

Коннор, воспользовавшись моментом, улизнул с кухни, чтобы переодеться и настроиться на решение ждавшей впереди монументальной задачи.

Восславленный некогда как воплощение чести, Майкл Шерон никак не мог предположить, что его жизнь в конце концов окажется основанной на лжи и коварстве. Даже порождения теней, именуемые Кошарами, вряд ли могли считаться кошмарными по сравнению с жутчайшим вероломством, ставшим для него повседневной реальностью.

Преодолевая по воздуху расстояние между пещерой и храмом Старейших, Майкл любовался великолепием открывавшейся внизу панорамы. Пологими травянистыми холмами. Сочными зелеными долинами с бурными реками. Величественными водопадами.

Умело созданными декорациями, призванными предотвращать недовольство.

Обретенное им презрение к этому раю, на защиту которого он затратил столько усилий, не могло не печалить, однако теперь все это великолепие виделось иллюзорным и зыбким, как сны, оберегаемые его народом. Под этим фасадом скрывался фундамент, глубоко увязший в трясине обмана. Другое дело, что сие было ведомо лишь Старейшим и бунтовщикам. Большинство же Стражей чувствовали себя здесь вполне счастливыми. Оставаясь в неведении относительно небольшой группы недовольных, они и дальше могли радоваться жизни.

Мошенническое поддержание этого неведения являлось нелегкой и день ото дня все более усложнявшейся задачей. Капитан Эйдан Кросс был воином-легендой, одно лишь присутствие которого придавало Избранным Воителям спокойствие и уверенность. Его исчезновение не могло не повлечь за собой всякого рода домыслы и толки. Теперь исчез Брюс, что еще более усугубило проблему. Эти двое, наиболее заслуженные и почитаемые офицеры корпуса Избранных Воителей, всю свою жизнь оставались самыми близкими друзьями. В сознании Стражей просто не укладывалось, как двое столь отважных и преданных своему долгу воинов могли совершить такое ужасное предательство. Неизбежно возникали вопросы, появлялось сомнение, строились предположения и догадки насчет того, что же могло разочаровать и отвратить их. И на все эти вопросы приходилось искать ответы. Конечно, существовала возможность попытаться заклеймить их как негодяев, но Майкла эта версия не устраивала. По его убеждению, сохранить прежнее почтение к ним было бы гораздо полезней. Преклонение перед героями — сильнейший эмоциональный стимул, и в будущем он может послужить в качестве весьма полезного инструмента. История полна свидетельств того, как великие подвиги совершались в подражание славным деяниям вызывающих восхищение героев былого.