– В смысле?

– Мне известно, что ты не одобряешь мои методы. Ты же у нас мистер Праведник, святее распоследнего святоши. Я не в претензии; дело, сам понимаешь, хозяйское. – Он ухмыльнулся, а я поежился. Страх да и только – Релвей с чувством юмора. Может, это подменыш? – Но ничто не мешает нам помочь друг другу.

Наконец-то! Нет, не зря я наведался к Блоку.

– Я слушаю.

– Что-то воодушевления не чувствуется.

– Разве? Я просто кипятком от восторга писаю.

– Незаметно. Идея вот в чем: ты запросто сойдешься с этими ребятами. Им такие парни нужны.

Наверное. Иначе те два оболтуса, Стоквелл с Уэндовером, не постучали бы в мою дверь.

– Сомнительный комплимент.

Релвей оскалил в ухмылке зубы – совсем не человеческие.

– Ты служил с этими людьми. Ты знаешь, как они думают. Ты слышал все их бредни. Неужто сложно будет собезьянничать? – Он поглядел на Попку-Дурака, и его ухмылка стала шире. – Или спопугайничать? Повторяй чужие слова, и никаких проблем.

Я фыркнул. Надеюсь, Релвей с Блоком не слишком заинтересовались попугаем. Не хватало еще, чтоб они догадались, что птичка – не простая, что ею на расстоянии управляет Покойник.

– Может быть. Но зачем?

– Мои люди не могут внедриться. Эти параноики не подпускают к себе никого подозрительного – с их точки зрения, разумеется. Если в тебе хотя бы капля чужой крови, значит, ты полукровка, и говорить с тобой не о чем, хоть ты трижды герой войны. Пауки плетут сеть ненависти… Человечество спасется лишь через истребление всех остальных. Поэтому даже капля чужой крови – уже повод к решительным действиям. Иначе повсюду расплодятся уники.

По-моему, у меня отвисла челюсть. К счастью, под потолком не летало ни мух, ни ворон, так что в рот ко мне залететь никто не мог.

– Бред какой-то! Дурость…

– Вера остается верой, Гаррет, какой бы смехотворной она ни была. И эти люди ходят по нашим улицам.

Я хотел было возразить насчет веры, но припомнил свое последнее дело: несколько религий, одна смехотворнее и нелепее другой… Людям нужно во что-то верить, и они готовы поверить во что угодно. Желательно во что-то, превосходящее разумение большинства, будь то божество или какая-либо первопричина. Была бы вера, а уж во что верить всегда найдется.

– Понятно.

– Никто от тебя не требует чудес героизма. Просто зайди в расследовании чуть дальше, чем собирался, и сообщи мне то, что сумеешь выяснить.

– А мне с того какая польза?

– Я поделюсь с тобой тем, что известно мне. И буду охранять Вейдера – если до того дойдет.

Старине Вейдеру, конечно, я обязан многим, но и Тейтам кое-что задолжал.

– Может, тогда и за Тейтами приглядишь?

Релвей вздохнул.

– Хорошо. – Он улыбнулся, вновь показав свои жуткие зубы. – Ты помирился со своей подружкой?

Должно быть, частная жизнь некоего Гаррета известна Танферу во всех подробностях. Стоит Тинни подмигнуть мне – и весь город уже знает.

– Просто я перед ними в долгу.

– Договорились. Вес, я пойду поброжу по улицам. Может, чего узнаю.

Узнает, узнает, не извольте сомневаться. Хуже того – никто и не заподозрит в нем пресловутого Релвея.

– Погоди, – остановил его я. – Еще пара вопросов. Ты слышал о Черных Драконах Вальсунга?

Релвей пожал плечами, потом, для вящей убедительности, развел руками.

– Что это?

– Новое Вольное Сообщество. Командует ими полковник Нортон Вальсунг, служивший в бригаде Черных Драконов.

Релвей покачал головой.

– Никогда о таком не слышал, – заметил Блок.

– Я тоже. Оно и удивительно.

– Почему? – справился Релвей.

– Ко мне сегодня днем заявились два обормота. По виду клерки. Картер Стоквелл и Трейс Уэндовер. Приглашали влиться в ряды.

Блок переглянулся с Релвеем.

– Новые шайки возникают каждый день, – сказал Релвей. – Поспрашиваю.

Блок махнул рукой, и Релвей скользнул к двери. Я тоже было хотел уйти, но Блок произнес:

– Постой, Гаррет.

– Ну?

– Поосторожнее там, ладно? Эти ребята не церемонятся.

– Я не первый день на свете живу, капитан. Все ошибки остались в прошлом.

– Все равно, мой тебе совет – гляди в оба. И не таких, как ты, пройдох убивали.

– Понял, учту. Спасибо за заботу.

– Вот еще что. Релвей порой слишком увлекается. Забывает обо всем, кроме того, что его в данный момент интересует…

– Ты куда клонишь?

– Его люди видели вчера Краска с Садлером. Помнишь их? Они вернулись в город и по глупости своей тут же засветились.

– Да уж, гиганты мысли… – Я поежился. Не то чтобы я сильно испугался, просто оба – и Краск, и Садлер – наемные убийцы наихудшего сорта. Того самого сорта, какому вынь да положь голову единственного сына миссис Гаррет. Того самого, какому выпала редкая удача – заниматься любимым делом.

Надо сказать, у них большой зуб на любимого сыночка мамаши Гаррет. Я приложил руку к тому, чтоб их вытурили из города, да и в паре-тройке других делишек замешан…

– Ладно, поберегусь.

– Уж пожалуйста. Эй, обучи свое пернатое чучело – пусть по сторонам глазеет и предупреждает, если что.

– Слыхала, пичуга?

Попка-Дурак гордо промолчал. Зашить ему, что ли, клюв – чтоб уж наверняка?..

Краск и Садлер… Проклятие! А я-то надеялся, что мы с этой сладкой парочкой распрощались навсегда.

Они повели себя не слишком красиво, когда Чодо хватил удар. По правде сказать, мало кто об этом знает. Большинство уверено, что старина Чодо по-прежнему на коне. Когда бы не Белинда, одурачившая Краска с Садлером, этой уверенности не было бы и в помине. Уж Краск и Садлер, смертельные враги Контагью, вмиг прознали о недуге Чодо, отсюда и стремление Белинды как можно скорее вытурить их в соседнюю плоскость бытия.

Ныне Чодо Контагью – не более чем гора плоти в инвалидном кресле. И толк от него один-единственный: Белинда делает вид, что приказы, которые она отдает, исходят от папочки.

– Ты поосторожнее, – повторил Блок.

– Ты тоже. – Я помолчал. – Пожалуй, новый Вестман Блок будет посимпатичней старого.

Блок криво усмехнулся.

– На твоем месте я бы сюда больше не приходил. В наши дни никому доверять нельзя, кругом доносчики, не одни, так другие.

Выйдя на улицу, я осмотрелся. Полезная, надо сказать, привычка – по жизни полезная. В нашем милом городке всегда хватало желающих средь бела дня стырить золотой зуб у тебя изо рта.

Похоже, на меня никто не обращал внимания. И не удивительно: не то чтоб я выглядел чересчур грозно, но на легкую добычу вовсе не смахивал.

Вот и славненько. Что ж, закон на свою сторону я привлек, и особого труда это не составило – ведь Макс Вейдер принадлежал к числу тех, кого наш закон и оберегал… Общественное достояние.

Денек выдался замечательный, чуть жарковатый, но ветреный; по небу, такому голубому, словно это был прообраз небесной голубизны на веки вечные, бежали редкие облачка. В такие деньки мы, поклонники светлого времени суток, готовы плясать от радости. В такие дни люди хохочут на улицах, навещают давно забытых друзей, заводят детишек. В такие дни обходится почти без кровопролитий, и даже отъявленные злодеи наслаждаются прелестью мироздания. В такие дни можно ожидать неприятностей от Релвея и компании, потому что у них появляется избыток свободного времени.

Я направился на северо-восток. Пора и мне навестить давно забытого друга.

Народа на улицах было изрядно, но доморощенные борцы за права человеков не проявляли особой активности. Если этакая погода продержится еще пару дней, придется закрывать похоронные конторы – у них просто не станет клиентов.

Мимо проскакал кентавр в потрепанной армейской попоне. Значок полка я разглядеть не успел. Н-да… Если кентавр эту попону спер, а не получил в награду за верную службу короне, его запросто могли пристукнуть – чтоб не покушался на святыни.

Впрочем, кентавру было все равно. Он был слишком пьян, чтобы задумываться о всякой чепухе.