– Потом Браун убил заложника…

– Как, еще и это?

– И истребил защитников городка. Но тут прискакала армия и быстро захватила здание штурмом.

– А как же длительная осада пожарного сарая стократно превосходящими силами?

Я только развел руками. – Так было в «Дороге на Санта-Фе». Вы же просили меня рассказать, не как было на самом деле, а что показали в фильме.

Тут Аню прорвало, и она высказала все, что думает о зарубежном кинематографе.

– Нет, ну такая несусветная чушь. Всю историю просто вывернули наизнанку. Ведь поймите, это не мое личное мнение, а официальная история США, подтвержденная документами, а Джон Браун их национальный герой. И вдруг его изобразили как кровавого бандита.

– Да уж, девочка, – мысленно отозвался я. – Это только цветочки, ты еще «Штрафбред» не видела.

– Послушайте, я теперь не удивляюсь, что этого актера убили. Так все опорочить.

Праведное возмущение негодующей Ани было неожиданно прервано стуком распахнутой двери, это была давешняя соседка. Не обращая внимания на пистолеты у нас в руках, мальчики и девочки только с фронта, нервные все, Георгиевна закричала благим матом – Скорее на кухню, сводку передают.

Голос Левитана изменился, да еще как. Если раньше его слова равномерно падали, то теперь они просто взмывали ввысь. – На днях наши войска, расположенные на подступах Ленинграда, перешли в наступление против немецко-фашистских войск. На Ленинградском фронте наши войска в результате решительного штурма овладели городом Нарва. Ввиду отказа сложить оружие немецкий гарнизон города истреблен. Враг поспешно отходит, бросая технику, вооружение и неся огромные потери.

Войска нашего Новгородского фронта, измотав противника в боях, заняли Сольцы и окружили город Новгород…

Проанализировав все сказанное диктором, и также то, что умалчивалось, я составил примерное представление об операции. В общем, наступление, которое, как оказалось, шло уже три дня, получилось вполне грандиозным. Во-первых, Демянск все-таки отрезали. Во-вторых, окружили Новгород. Он подготовлен к обороне, так что штурмовали его неспешно. От Холма войска Северо-Западного фронта сначала прорвались к Чихачево, а потом ударами с двух сторон – с юга и с востока, захватили станцию Дно. Дальше уже шли сравнительно незащищенные тылы, и наши войска смогли быстро продвинуться к Пскову, сходу занять город и даже подойти к Псковскому озеру. Тем временем с севера Ленинградский фронт наступал вдоль Балтийского моря, пытаясь выйти к Чудскому озеру. Если это удастся, то остатки группы армий Север окажутся в полуокружении, получая снабжение только по льду озер. Железных дорог у немцев не останется. На транспортную авиацию надежды тоже нет, на три новых кольца самолетов не напасешься. В этой ситуации им лучше всего бросить тяжелую технику и эвакуировать войска по льду но, скорее всего, Гитлер прикажет держаться до последнего и не отступать. Но ведь удерживать сильно растянувшийся фронт, к тому же не имея подготовленных позиций, очень трудно. Скорее всего, Ленинградский и Северо-Западный фронты продолжат наступление вдоль восточного берега озер, соответственно Чудского и Псковского и, не встречая на своем пути значительных сил, соединятся уже через несколько дней.

Вспомнив, что девушкам завтра рано вставать, я намекнул, что уже пора откланяться. Потрясенным новостью Алексею с Павлом тоже не терпелось добраться до нашей карты с отмеченной линией фронта, и уговаривать их не пришлось.

Дома нас уже поджидал Куликов. Не дав мне раздеться, он сразу же затащил меня в кабинет, подергал дверь, проверив что она заперта, и бережно развернул на столе карту.

– Скажите, у вас когда-нибудь рассматривались похожие варианты?

– В альтернативной истории подобные замыслы встречались, но только по-другому – вот так. Но вообще-то, мне не верится, что подобное можно осуществить.

– Это уже не нам решать. И пожалуйста, никому ни слова, ни намека на то, что сейчас видели.

Только майор ушел, как Леонов всучил мне какую-то бумажку.

– Вот рапорт.

– На фронт хочешь, верно? По театрам ходить совесть не позволяет, да? – Ругая Алексея, я распалился не на шутку, и не мог остановиться. – Поэты-студенты на фронт рвутся, а ты отдыхаешь. А вот спроси у Наташи, как она меня от покушения спасла.

– Мне рассказывали. А что с ним потом стало?

– С этим полковником липовым? Отпустили, конечно. Он просто исполнитель, и думал, что делает нужное дело.

– Но при мне покушений пока не было. В смысле, в Москве.

– Да замечательно, что пока не было! А ты случайно не в курсе, когда следующее, а? Через неделю, а может завтра? Да и сам подумай. Если тебя отпустить, то взамен нужно будет найти и вызвать с фронта такого же опытного профессионала, как ты. Да еще и допустить к государственной тайне. Так что, забираешь рапорт?

Что то пробормотав под нос, Леонов смущенно забрал свое заявление.

– Ты в общем, не беспокойся, – продолжал я его утешать. – Наша дивизия пока в резерве, но скоро она понадобится, и ее вновь отправят на фронт.

– Ладно, можешь не агитировать, – вздохнул Алексей. Все понимаю.

– Между прочим, я тоже тут не ради вкусной еды и горячей ванны сижу, и на фронт не меньше твоего рвусь. Воевать конечно страшно, но я чувствую, что должен. А здесь остаюсь, потому что так надо.

Вот тут я отвел глаза, потому что немного слукавил. Все что я говорил, было чистой правдой, но только несколько дней назад. А теперь меня сдерживал еще один фактор.

– Да, еще честно говоря, думаю предложение девушке сделать.

– Ну и женись, в чем проблема.

– Так прежде еще надо получить разрешение в госбезопасности, а я что-то, ну как бы сказать, э…

– Если тебя смущает обращаться с такой просьбой к руководству, давай я пошлю запрос. Разрешат, ну и хорошо. Ответят нет, по крайней мере, будешь точно знать.

– Будь добр, выручи, – обрадовался я. – А кстати, что у вас говорят девушкам в подобных случаях?

– Ну, что «один старший лейтенант хотел бы с вами расписаться.» А она уже, если согласна, ответит да.

Весь вечер мы повели как на иголках, ежеминутно заходя на кухню, где висела тарелка радиорупора и прислушиваясь, нет ли новых известий. Я пытался что-то писать, но не закрывал дверь в кабинет, чтобы вдруг не пропустить внеочередную сводку. Леонов с Авдеевым, казалось, исчертили карту уже до дыр, но все равно продолжали с ней возиться. Прислуживаясь краем уха к их разговору, я вдруг услышал странную фразу. – А что, если засланцы…

Такое знакомое слово заставило меня тут же подскочить с выпученными глазами, и поинтересоваться, о чем это они говорят.

– Ну, мы считаем, что теперь наши войска планируют овладеть городом Сланцы, – смущенно пояснил Павел, не понимавший, что со мной произошло, – и двигаться дальше на юго-восток.

– А понятно, за Сланцы, – растерянно протянул я, и снова вернулся в свою комнату.

Так мы и прослонялись до полуночи, когда телефонный звонок заставил всех вскочить. Ординарец первым схватил трубку. Выслушав с каменным лицом, он растерянно повернулся к нам.

– Нужно выезжать. Машину с охраной уже прислали.

– Времени сколько, уже комендантский час давно. Что случилось то?

– Тебя вызывает товарищ Берия.

– Что еще за напасть такая, – раздраженно думал я, пока мы колесили по городу, объезжая баррикады. – Две недели здесь торчу, и никому из руководства страны в голову не приходило встретиться со мной. А тут вдруг ночью приспичило. Может немцы прорвались, или еще какая напасть приключилась, но я то тут причем? История теперь пишется заново, да и фронтом занимается Шапошников а не Берия. Чего от меня понадобилось НКВД такого, так что даже полковнику, ну в смысле, майору госбезопасности не могли доверить? А, ну конечно, они поняли, что толку от меня уже мало, и решили спрятать куда подальше.