— Я стараюсь помогать людям.

Она сделала глоток и добавила:

— Я люблю детей и хочу иметь их.

Двенадцать. Она закурила сигарету, наклонилась вперед и написала:

— Я не хочу никому причинять боль.

Это не очень соответствовало «хорошим» качествам, но она, ощущая необходимость в нем, все же оставила его. Тринадцать. Она откинулась назад, прихлебывая виски. Больше ничего ей в голову не приходило. Она хотела было написать: «Я хороша в постели», но постеснялась.

Тогда она написала:

— У меня хорошее чувство юмора и я умею шутить.

Это соответствовало действительности. Но все равно список «плохих» качеств был удручающе длинным. Она глядела на Личный Балансовый Счет, и настроение у нее катастрофически портилось. У нее должно быть больше «хороших» качеств, но она не могла придумать ничего больше.

Наконец она добавила:

— У меня красивые волосы.

Затем она медленно разорвала листок пополам, затем еще пополам, затем еще и выбросила обрывки в корзину для бумаг. Все это оказалось бессмысленным и глупым. Ей следовало быть умнее.

Она включила телевизор и пошла на кухню смешивать себе новый коктейль. Когда она вернулась, по телевизору шел старый фильм с Дори Дэй и Кэри Грантом. Он пытался соблазнить ее, а она отбивалась. Элен Майли удовлетворенно откинулась на диване. Она знала, что все кончится хорошо.

— Элен, — пробормотал он, — что это?

— Что?

— Вот этот шрам. Я никогда раньше его не замечал.

— Ты не слишком часто добираешься до этого места.

— Что это?

— Аппендицит, малыш.

— Больно было?

— Нет. Приятно.

— Глупая. Глупая Элен.

— Ах! Сегодня у нас будет хорошая ночь. Правда, Юк?

— Правда.

— У меня такое чувство, что сегодня будет замечательная ночь.

— М-м-м.

— Мы никого сюда не впустим и никому не позволим ее испортить. Правда?

— М-м-м.

— Замерз, малыш?

— Немножко.

— Двигайся ближе. Так лучше?

— Да. У меня задница замерзла.

— Бог мой, действительно замерзла. Дай-ка я ее разотру. Как она умудрилась так замерзнуть?

— Я ее отмачивал в ледяной воде перед тем как залезть сюда.

— Псих.

— Ты такая замечательная. Я хочу забраться к тебе внутрь.

— А почему бы нет?

— Я имею в виду целиком. Я хотел бы залезть внутрь тебя, усесться там в халате и тапочках в мягкое кожаное кресло, с трубкой и журналом «Форчун».

— Ухо. Подбородок. Нос. Губы.

— Элен, Элен.

— О, нет. Позволь мне все сделать самой. Чувствуй себя как дома.

— О'кей.

— Ты! Просто спокойно лежи.

— Дышать можно?

— Нет. О, боже, как здорово!

— Боже.

— Тебе нравится, Юк?

— Очень.

— А так?

— Да. Очень нравится.

— А так?

— Да. Мне все нравится. У нас с тобой всегда все как в первый раз.

— Правда? Ты правда так считаешь?

— Правда.

— Все будет замечательно, малыш.

— Я знаю, я знаю. И мы трезвы. Я абсолютно трезв. А ты трезва?

— Совершенно трезва. Мы выпили всего по бокалу вина за обедом, так что я совершенно трезва.

— Давай не будем торопиться.

— Да. Я не буду торопиться. Юк. Старина Юк Фэй!

— О-о-о.

— Если я сделаю тебе больно, кричи.

— А-а-а. Так?

— Верно. У меня очень острые зубы. В прошлом году мой дантист был вынужден даже подпилить их немного.

— Где… Господи… Где ты научилась всему этому?

— Чему?

— Этому. Тому, что ты делаешь?

— Я специалист в этой игре, малыш.

— Я знаю, знаю. А я просто ребенок. Ребенок.

— Ш-ш-ш. Расслабься. Просто расслабься.

— Элен, я сейчас чихну.

— Так чихай.

— Ах-ах, нет. Прошло.

— Потри нос.

— Нет, не нужно, уже прошло.

— Тебе холодно. Укройся, Юк.

— Мне тепло. Ты меня согреваешь.

— Вот как?

— Да.

— И так?

— Бог мой. Да.

— Какой ты вкусный, малыш. И так благоухаешь.

— Я побрызгал себе комнатным освежителем воздуха перед тем, как приехать.

— Идиот. Эй, хочешь свежих ощущений.

— Свежих?

— Такого, чего никогда не испытывал.

— Чего?

— Вот такого. Или, например, такого.

— Оуа! Где ты этому научилась? Как ты этому научилось?

— Я училась. Я тренировалась.

— Элен, это же искусство.

— Точно. Я художник. Юк, повернись немножко.

— Нравится?

— Да.

— М-м-м.

— Щекотно?

— А-а, да!

— Я страшно боюсь щекотки.

— Давай проверим.

— Нет, Юк. Не надо.

— Нет-нет, давай проверим. Здесь?

— Да.

— А здесь?

— О боже, да.

— Здесь?

— Юк, ты меня замучаешь.

— Хорошо. Здесь, здесь и здесь.

— О-о-о. Перестань пожалуйста.

— Нет, теперь моя очередь. Ухо. Подбородок. Нос. Губы.

— М-м-м.

— Элен, я…

— Малыш, давай…

— Подожди, я…

Раздался телефонный звонок.

— Будем отвечать, Юк?

— Не знаю.

Телефон звонил.

— Я отвечу, Юк. Если это тебя, я скажу, что тебя нет.

— Ничего не получится. Она знает, что я здесь.

Телефон звонил.

— Что будем делать, Юк? Пусть звонит?

— Не поможет. Она не повесит трубку.

Телефон звонил.

— Лучше я отвечу, Юк.

— Что? Хорошо. Если это меня, я подойду.

— Алло? Да. Да. Он здесь. Это штангист, Юк. Он просит тебя.

— Хорошо. Алло? Да. Опять? Когда?

— Что случилось, Юк.

— Нет, нет, я не приеду. Плевать. Меня это не волнует. Я сказал тебе.

— Что случилось, Юк?

— В последний раз говорю, нет. Так и скажи ей. А… пошел ты к черту.

— В чем дело, Юк?

— Он сказал, что у Эдит снова сердечный приступ.

— Опять?

— Он сказал, что они играли в «червонку». Он сказал, что они вызвали врача.

— Они?

— Да, их там трое. Он сказал, что на сей раз это серьезный приступ. Действительно серьезно.

— Ты этому веришь?

— Он сказал, что она зовет меня.

— Ты хочешь пойти?

— Я…

— Ты хочешь пойти к ней, Юк?

— Ну…

— Ты веришь ему? Ты хочешь пойти к ней, Ричард?

— Что? Ричард? Нет. Я не верю ему.

— Ты уверен?

— Конечно, уверен. Это все та же старая песня.

— Ты действительно хочешь остаться, милый?

— Да, хочу. В конце концов какая разница…

— Милый мой, милый.

— Сука. Опять ту же штуку решила выкинуть.

— Юк, ты должен перестать бегать к ней по первому зову. Вот сейчас возьми и перестань.

— Я перестану. Это конец. Элен Майли дала свободу рабу.

— Хороший мальчик. Гм. Настоящий мужчина.

— Я не хочу думать… ни о чем.

— А об этом?

— Да.

— А этом?

— О, да?

— Юк! Как хорошо! Это настоящий подарок для меня!

— Надеюсь, тебе нравится. Извини, что я не обернул его в бумагу.

— Мне очень нравится. Подожди секунду. О'кей. Теперь иди сюда.

— Сюда?

— Да. Вот так.

— Тебе не очень тяжело?

— О нет, нет.

— Джеронимо. Добрый старый Джеронимо.

— Ты хочешь меня, Юк?

— Где ты, Томас Альва Эдисон?

— Я нужна тебе?

— Тиберий Клавдий Нерон Цезарь, я люблю тебя.

— Скажи, скажи еще!

— Я хочу тебя, ты нужна мне!

— Постой. Постой.

— Нет.

— Тогда ладно.

— Да.

И они унеслись ввысь.

Несколько часов спустя доктор Франклин позвонил Ричарду Фэю и сообщил ему, что его мать умерла, непрестанно повторяя его имя.