— Конечно, милая, это и твой дом тоже, ты можешь приходить туда, когда захочешь, — ласково произносит мой родитель.

— Спасибо, папа, — коротко отвечаю я. — Ну, тогда до встречи.

— До встречи, дочка.

Отлично. Вопрос с моим проживанием закрыт. Теперь остается добраться до родительского дома, привести себя в порядок и встретиться с Даниилом Воскресенским лицом к лицу.

Предварительно созвонившись с Даниилом, я сажусь в папин автомобиль и еду в квартиру Воскресенского, не зная, чего ждать от этой встречи, и как себя вести в его присутствии.

На мне надето маленькое черное платье, оголяющее спину, а также туфли-лодочки, которые сейчас оказываются совсем не по сезону, но поскольку я на машине, замерзнуть не успеваю.

Дрожащими пальцами я нажимаю кнопку нужного этажа, и тем самым привожу кабину в действие. Кажется, что лифт едет слишком быстро, или же просто мне хочется оттянуть момент предстоящей встречи. Но спустя минуту я оказываюсь перед знакомой дверью, не решаясь повернуть ключ, уже вставленный в замочную скважину. Сердце начинает стучать с бешеной скоростью, ни на секунду не замедляясь. Собираюсь с мыслями и вхожу в шикарную квартиру Даниила Воскресенского.

Своего супруга замечаю не сразу. Он стоит спиной ко мне, разглядывая хмурый весенний пейзаж за окном.

— Кажется, март в этом году выдался холодным, не правда ли? — хрипло произносит он, не оборачиваясь.

Я бросаю беглый взгляд на его руку, в которой Даниил держит стакан с янтарной жидкостью. Кажется, мужчина не трезв, но пока он не повернется ко мне лицом, точно определить я не смогу. За то время, что мы не виделись, Воскресенский еще больше раздается в плечах. В память невольно врываются воспоминания о жарких ночах, проведенных вместе, о крепких и сильных руках, которые с такой горячностью прижимали меня к себе, стальном прессе и широкой спине, которую я не раз непроизвольно царапала ногтями.

Сегодня на моем супруге надеты черные брюки и белоснежная рубашка, рукава которой небрежно закатаны до локтя. Мужчина напряжен, это видно невооруженным взглядом. Один только внешний вид со спины заставляет тысячи мурашек бежать по моему телу.

— Я еще не успела заметить, прилетела только сегодня, — ровным голосом произношу я, выдерживая небольшую паузу.

— Когда планируешь насовсем вернуться в столицу? — Даниил делает глоток из своего стакана, продолжая разглядывать серый пейзаж за окном.

— Я еще не думала об этом, Даниил. Честно говоря, мне очень нравится Лондон… — начинаю я, но Воскресенский резко перебивает меня, что вызывает недоумение на моем лице.

— Я и не сомневаюсь, — небрежно бросает он.

Мужчина, наконец, поворачивается лицом ко мне. В его темных глазах я замечаю незнакомый блеск. Воскресенский пьян.

— Сегодня какой-то праздник? — интересуюсь я, подходя ближе.

— Нет. Считаешь, что я не могу немного выпить после тяжелой трудовой недели? — мужчина подходит опасно близко, и я ощущаю не самый приятный запах крепкого алкоголя.

Отрицательно машу головой, не отрывая взгляда от трехдневной щетины и чуть влажных губ, на которых сохраняется горьковатый напиток.

— Думаю, мы с тобой так долго не протянем долго, — неожиданно говорит он, касаясь большим пальцем моих губ. — Когда заканчивается твоя учеба?

— В начале июня, но у меня впереди еще два проекта, за которые я взялась совсем недавно, так что думаю, что к концу лета я смогу вернуться в столицу окончательно, — быстро говорю я. Смысл слов Даниила пока еще не доходит до меня, но намек становится понятен. — Не успела рассказать тебе…

— Я понял, Агния, — перебивает мужчина. Воскресенский как будто не слышит, о чем я говорю ему. — Совсем скоро наш договор утратит свою силу… И я думаю, что мы можем прервать его раньше. Подумай об этом.

Как обычно в самый неподходящий момент звонит телефон Даниила, и ничего ответить я не успеваю. Хочу возразить, но поток слов застревает где-то поперек горла. Его фразы жалят одна за другой. Договор, расставание и холодный тон в совокупности оставляют раны на девичьем сердце. Глаза увлажняются, и я выхожу из душного помещения, пока еще Воскресенский не успел заметить мои слезы. Не хочу ждать, поэтому решаю оставить его наедине со своей работой. Твержу себе, что должна быть сильной, и исход этого мероприятия вполне закономерный, но с эмоциями справиться в настоящий момент мне не удается.

Прыгаю в папин автомобиль и, прислоняя голову к рулю, плачу громко, навзрыд. Сердце рвется на части от осознания того, что по-другому быть не могло. Итог в любом случае был бы один. Но маленькой девочке так хотелось верить, что взрослый и сильный дядя сможет полюбить ее.

Я набираю номер телефона человека, в котором сейчас так отчаянно нуждаюсь. Только она сейчас сможет вывести меня из состояния, близкого к депрессии.

— Ариш, какие у тебя планы на сегодня? — всхлипывая, спрашиваю я.

— Никаких. Сначала хотела предложить тебе встретиться, но подумала, что у вас с Воскресенским свои планы, — осторожно произносит подруга.

— Нет никаких планов! — восклицаю я, уже не сдерживаясь от рыданий. — И никогда не было.

— Та-ак, — медленно тянет Арина, — где ты? и как до тебя добраться?

— Сижу в папиной машине на парковке перед домом своего мужа и не знаю, что делать, — указательным пальцем вытираю слезы, которые неконтролируемым потоком стекают по щекам. — Вернее, знаю, хочу приехать к тебе, но я сейчас в таком состоянии, что просто не соображаю, куда ехать.

— Десять минут, и я у тебя. Дождешься? — слышу шум на заднем плане, вероятно, Самойлова уже одевается и выходит из дома. К счастью, подруга живет совсем недалеко.

— Да, Арина, спасибо, — тихо произношу я, пересаживаясь на пассажирское сиденье.

Ровно через десять минут подруга плюхается на водительское кресло и выезжает с парковки. Радуюсь, что наконец-то могу покинуть это место. Чувствую себя разбитой вазой, которую так и не смогли склеить.

— Ну, как ты? — Самойлова пристально следит за дорогой, не превышая скорости. — Едем к твоим родителям?

— Да, они временно в отъезде. И это так вовремя, — безразлично разглядываю мелькающие за окном бутики. — Арин, у меня ведь чувства к нему. Впервые в жизни я влюбилась.

— Думаешь, я этого не знала? Да у тебя все на лице написано, подруга, — девушка убавляет музыку. — Изначально, когда между вами только-только что-то начинало зарождаться, я сразу предполагала, что ничем хорошим все это не закончится. Такие, как он, не умеют любить и ценить. Но я отчаянно верила в то, что с тобой будет по-другому. А когда ты сказала, что брак фиктивный… Зачем он вообще пошел на это?

— Это, кстати, была его идея, — пожимаю плечами, продолжая хлюпать носом.

— Спортивный интерес? Всех получает, а тебя нет? — язвительно произносит подруга. — И ничего святого. Наигрался с девичьими чувствами и выбросил как ненужную вещь, кобелина чертов

Я смеюсь сквозь слезы. Арина своими едкими фразочками поднимает мне настроение. Девушка на мгновение переводит взгляд на меня, едва улыбаясь.

— Ну а что? Разве я не права? Кобелина он и в Африке кобелина, — со знанием дела продолжает Самойлова. — Я рада, что смогла поднять тебе настроение. Может, рванем в клуб? Развеемся?

— Давай. Это лучше, чем тухнуть дома, — киваю головой, после чего обнимаю Арину.

— Эй, полегче, я за рулем, — грозно говорит она, после чего расплывается в улыбке и, останавливаясь на перекрестке в ожидании зеленого сигнала светофора, набрасывается на меня сама. — Все будет хорошо, Агги.

— Осталось выбрать тебе платье и туфли. Ты ведь не поедешь в таком виде? — я перевожу взгляд на ботинки с огромной подошвой, рваные джинсы и короткую объемную куртку.

— Уверена, что мы сможем что-нибудь подобрать из твоего гардероба, — отвечает девушка, поворачивая в сторону родительского дома.

К клубу мы подъезжаем уже ближе к полуночи, потому что выбор наряда для моей подруги оказывается той еще задачкой. В конечно итоге, моя русоволосая красотка выбирает простое бежевое платье на тонких бретелях и такого же оттенка туфли. К счастью, в родительском доме у меня есть запас и верхней одежды, и мое пальто приходится Арине очень кстати.