«Она крадёт улики, Рен!»

Ну кто бы сомневался, что Мариэтта пожелает что-нибудь скрыть.

Ренельд не спеша подошёл к застывшим друг напротив друга Лабьету и Мари. Опустил взгляд: прижатая широкой лапой шинакорна на полу лежала изящная бархатка, украшенная небольшим каплевидным камнем, который слегка отдавал в сирень.

— Что это?

— Это моё. Я потеряла вчера. Очень дорогая вещь! Вот, хотела поднять, а ваш… пёс едва не цапнул меня! — графиня щедро плеснула в тон праведного возмущения.

Почти идеально! Даже можно было бы поверить, если бы она ещё и пустила слезу. Мариэтта даже наклонилась за украшением снова, решив, видно, что её маленького перфоманса достаточно. Но Ренельд успел поднять бархатку быстрее.

— Тибер! — не сводя взгляда с гневно сжимающей кулачки вдовы, окликнул он помощника. — Подойди.

Помощник, слегка растерянно моргая, быстро скатился с лестницы и встал перед Ренельдом, словно солдатик. Тот обхватил его щёки пальцами и повертел голову из стороны в сторону, пристально всматриваясь в глубину глаз. Зрачки слегка расширены, выражение лица чуть отрешённое. Он даже не сопротивляется.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Ай да мадам Конфетка! Быстрое заклинание отвода глаз. Совершенно безвредное, но полезное в некоторых случаях. Сплетено хитро, растворяется быстро, не оставляет никаких следов. Их уже не чувствуется, но вот реакции организма Тибера ещё заметны. И на физиономии месье Лимиера сейчас цвело тоже слегка идиотское выражение. А когда всё пройдёт, он даже не осознает, что случилось.

«По-моему, её пора брать в плен, — отметил Лабьет. — Я одобрю любой способ наказания, который ты выберешь».

Но лучше бы ему не знать, какой способ наказания пришёл в голову Ренельда первым.

— Нехорошо, мадам д’Амран, — он цокнул языком. — Неужели эта бархатка так вам дорога?

— Мне дорого многое, что связано с мужем, — ответила Мариэтта удивительно серьёзно. — А теперь вы схватили её своей ручищей, и я вряд ли увижу её снова. Так ведь?

— Но вы же увидели снова свой корсет… М? — Ренельд криво усмехнулся, не без удовольствия отметив, как мгновенно вспыхнули щёки графини. А затем вновь повернулся к помощнику. — Тибер. Со всем вниманием зафиксируй знаки, что нацарапаны на полу. Месье Лимиер, вы сняли слепки аур?

— Да, ваша светлость! Я даже взглянул, с вашего позволения… Почти ничего нельзя разобрать. Всё заглушено одной-единственной аурой.

Нетрудно догадаться, чьей. Аурой одной золотоглазой вдовушки. Но Ренельд был почти уверен, что, если покопаться, то хоть что-то удастся отыскать. Другой вопрос, сколько времени придётся на это потратить.

— Прекрасно, — кивнул он. Хоть всё это выглядело весьма сомнительно. — Прекращайте гневить здешних хозяек и топтать ковры. Собирайте своих жандармов и возвращайтесь в Жардин. От вас к вечеру я жду отчёт по осмотру имения и возможным уликам. Ну и вас лично, разумеется.

— Конечно, ваша светлость!

Зелин уже было наклонил голову прощаться с графиней, но замер, когда Ренельд добавил:

— И ещё… Кажется, я уже просил вас обратить внимание на письмо управляющего Шато Д’Амран? И выяснить подробности этого дела.

— Да, ваша светлость, — уже не так уверенно согласился месье Лимиер.

Он стрельнул взглядом на Тибера, явно ища поддержки, но тот был увлечён исполнением важного поручения и его безмолвного призыва не заметил.

— Так почему же мадам д’Амран вынуждена принять решение лично обратиться в жандармерию, чтобы повторить всё то, что вам изложил месье… — Ренельд вопросительно глянул на Мариэтту.

— Орм, — подсказала та, чуть просветлев лицом.

Но снова помрачнела, когда Ренельд нарочно для неё пропустил бархатку с камнем между пальцами, демонстративно покачал ею из стороны в сторону, а затем убрал руки за спину.

— Ваша светлость, — Зелин поправил воротник своего форменного сюртука. Его лоб мгновенно заблестел от испарины. — Вы же понимаете, сейчас такое творится… Но я сегодня же отправлю на виноградник мадам д’Амран самых лучших сыскарей. Они всё проверят!

— Будьте добры отправить их прямо сейчас. Всё равно половина из них слоняется без дела. И постарайтесь, чтобы мне не пришлось повторять вам в третий раз. Он будет последним. Дальше ваше непосредственное начальство узнает о том, что вы весьма халатно относитесь к своим обязанностям.

— Понял, ваша светлость, — кивнул Зелин. — Мадам.

Излишне бодрым шагом он спешно удалился. Похоже, что с явным облегчением.

— Я всё зафиксировал, ваша светлость! — тут же подал голос Тибер.

Быстро справился. Хоть там и зарисовывать совсем немного. Возможно, удастся хотя бы по этим знакам вычислить какую-то закономерность. Хотя на первый взгляд она не прослеживалась.

— Отлично, я закончу сам. Потом обсудим. Можешь пойти выпить чаю. Если мадам Хибоу будет так добра им тебя угостить.

Секретарь задумчиво оглядел Ренельда и замершую перед ним в слегка напряжённой позе Мариэтту, но задерживаться не стал.

— Ваше сиятельство, — он вежливо поклонился графине.

Та лишь рассеянно ему кивнула. Как только его шаги стихли, Ренельд вновь обратился к Мариэтте:

— Кажется, вас предупреждали, что сюда спускаться нельзя, пока я осматриваю место происшествия?

— Простите, я не сведуща в тонкостях подобных дел, — вдовушка расправила плечи. — Подумала, что если я всего лишь подниму свою бархатку, то ничего страшного не случится. И всё ваше следствие не рассыплется. Я сняла её вчера, когда мне стало трудно дышать. Из-за этой ловушки, знаете ли…

— Вам не надоело прикидываться дурочкой? — Ренельд приподнял украшение и внимательно вгляделся в блеснувший на свету камень. — Бархатка полежала бы на месте ещё немного. Думаю, вряд ли она пришлась бы к лицу кого-то из жандармов, которых вы пытались сегодня обвинить в тяге к воровству.

— Это подарок моего мужа! — с нажимом повторила графиня. — И я просто обрадовалась, что он не потерялся совсем.

«У нас не потеряется», — хмыкнул Лабьет.

— Что это за камень? — Ренельд повертел его, взяв кончиками пальцев. — Похож на вайлет.

— Это он и есть, — недовольно буркнула вдовушка.

Даже удивительно, что не стала лгать.

— Вайлет хорошо впитывает магию и, если мне не изменяет память к лекциям месье Ливра, он способен при определённом зачаровании, сдерживать всплески аур. С самых древних времён его использовали для блокирующих артефактов. И пылью вайлета покрывали кандалы для особо опасных магов. Редкий камень.

— Благодарю за восполнение пробелов в моих знаниях по зачарованию и артефакторике, — Мариэтта опёрлась бедром о стол, словно вдруг устала. Может, это и было так. Всё же она только недавно пришла в себя. — Но всё же это просто подарок моего мужа. Просто украшение с красивым и — да! — дорогим камнем. Эдгар порой любил подарить что-нибудь необычное.

— Я вынужден забрать этот «подарок». На время, не беспокойтесь. Я всего лишь отдам его для вдумчивого изучения уполномоченному на содействие следствию мастеру по зачарованию. А когда получу его заключение — обещаю! — сразу верну вам. Женские побрякушки мне без надобности.

Ренельд нарочито неспешно и аккуратно положил бархатку в нагрудный карман жилета.

«А я всё же оставил бы что-то на память от мадам Конфетки, — заговорщически проговорил Лабьет. — Приятный запах на всю комнату обеспечен».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Тоже мне, влюблённый в сладости!

«Рен…»

— Рядом с мадам д’Амран меня одолевает жуткое дежавю. Потому я не советовал бы тебе привыкать к её ауре.

«Только не начинай, Рен! — взмолился пёс. — Прошло столько лет!»

Ренельд и сам не знал, отчего Мариэтта вдруг навела его на мысль о схожести с другой женщиной. Которую он не видел с тех самых пор, как окончил Санктур. И с которой его связывали теперь только общие ошибки и недопонимание. И правда, не стоит вспоминать. Что за блажь?