— Знаю-знаю, — кивнула она, — вы подражали ему, он вам, и сходство усиливалось: походка, жесты, голос, прическа-одежда, наконец. Но женщины отдавали предпочтение ему. Для вас это загадка.

Я был потрясен: все именно так и было. Не знаю как Заславский, но я-то уж точно ему подражал. Радовался, когда нас за братьев принимали, но девушки все равно отдавали предпочтение не мне. Пришлось отправляться в науку. Там Заславский слегка приотстал.

— Послушайте, — сказал я, — Софья Адамовна, с вами очень легко разговаривать. Вы все с полуслова понимаете.

— Это потому, что я писатель. Писатель хуже врача: ему ведома анатомия души. Но ближе к делу: раз уж мы пришли к друзьям, то может вы их перечислите? И друзей и приятелей, весь ваш круг.

Я развел руками:

— А тут и перечислять нечего: Заславский, его жена, Даня, Тамара. Дружен с Варварой, дочерью Заславского. Светлана была у меня, но…

— Бросила. Ой, простите, — спохватилась Мархалева, — я неловко выразилась.

— Нет-нет, ничего. Все в прошлом, хотя еще утром я хотел отравиться.

Она пристально на меня посмотрела и спросила, скорее даже утвердительно сказала:

— Следовательно, вы не ловелас и ревность здесь не при чем.

Я помотал головой:

— Нет-нет, живу отшельником, месяцами не вижу людей, телефоны молчат, дверь паутиной зарастает. Скука и тоска.

— Конечно-конечно, Тамара мне говорила. Вы занимаетесь наукой?

— Да, — ответил я и, вспомнив конференцию, грустно добавил: — Но не очень успешно. Кстати, утром собрался ехать в деревню, хочу навалиться на работу.

— Нет, — сказала она, — это никуда не годится. Все не то. Так мы просидим здесь до утра и на сантиметр не продвинемся. Не могу я вытаскивать из вас информацию клещами.

— И что же делать? — растерялся я.

— Многодневные наши дискуссии легко заменит один пятиминутный разговор с Тамарой, — усмехнулась она, поднимаясь со скамейки и протягивая мне руку: — Приятно было познакомиться.

Я удивился:

— Вы уходите? Уже?

— Увы, поздновато мы с вами встретились, — виновато пожимая плечами, сказала она. — Не провожайте, я на машине, оставила неподалеку, за парком.

— Мы еще увидимся?

Она усмехнулась:

— И не раз. Завтра утром я к вам приду. Тогда и решим стоит ли ехать в деревню.

С недоумением я слушал как стучат-удаляются по асфальту ее каблучки. И это все? Странно…

Печальный, я отправился домой. Открыв дверь, услышал голос Лидии.

— Вовсе нет, мы не поругались, как ты могла такое подумать? Мы подрались, — кому-то бодро сообщала она. — Как — почему? Я была в стельку пьяна, даже не смогла ему сделать минет. Как — почему? Язык заплетался.

“Вован прав, типичный разговор проститутки, — с отвращением подумал я. — И с этой женщиной я переспал. Хуже, этой женщине я исповедовался… Знала бы моя мама!”

Я с тревогой прислушался.

— Да, сейчас снова трезва, как стеклышко, — хвастала кому-то Лидия, — пора бы опохмелиться, но разве здесь найдешь? Как — где? У профессора, знала бы ты, как он трахается. Да, я у профессора. Как — у какого? У того, который меня травил. Как — чем? Ядом. Настоящим ядом.

“Что она мелет?” — испугался я и бросился в спальню.

Лидия сидела на кровати и болтала по телефону. Выхватив у нее трубку, я закричал:

— Что вы делаете? О том, что я вас случайно отравил, уже знает весь город!

— Еще не весь, — ответила она и обиженно засопела.

И тут мои нервы не выдержали. Стыдно вспомнить, но я схватил эту несчастную девушку за руку и потащил ее вон из квартиры. Она упиралась и что-то кричала про сумочку, оставленную на кровати. Я был в ярости. Лидия покатилась по ступенькам, сумочка полетела ей вслед. Срам, конечно, но это было так. Она осквернила мою обитель, она втоптала в грязь…

Да что о том!

Тяжело дыша, я захлопнул дверь и отправился в кабинет. “В деревню! Срочно в деревню! Подальше от всей суеты! От мам, сестер, друзей и проституток!”

С этой мыслью я вошел в кабинет и обмер. Кристина лежала на полу в очень неестественной позе. Она была в моем банном халате. Длинные волосы (лишь теперь я заметил, что она блондинка) разметались по ковру, рука сжимала серую коробочку с таблетками.

— Кристина! — закричал я. — Кристина!

Она не шелохнулась. Я бросился к телефону:

— Скорая! Приезжайте скорей! Отравление! Чем? Понятия не имею! В лекарствах не разбираюсь! Что?!! Жива ли? Откуда я знаю! Сам хочу знать!

“Скорая помощь”, к счастью, приехала быстро. Их было трое: доктор с красным носом, медсестра в очках и верзила-водитель с брелоком в руке. Всей командой ввалились в квартиру. Возможно, всем хотелось посмотреть на отравленную Кристину.

— Полюс у вас имеется? — сходу поинтересовался доктор.

Я опешил:

— Какой полюс?

— Страховой, — строго пояснила медсестра.

— В своем ли вы уме? — возмутился я. — Там, в кабинете, умирает молодая женщина, возможно уже умерла, а вы, забыв клятву Гиппократа, затеваете пустые разговоры.

— Не умничайте и не дерзите! — прикрикнул на меня доктор. — Если она умерла, зачем вы нас вызывали? Покойников мы не лечим.

— Так что? Полюса у вас нет? — строго спросила медсестра, угрожающе поправляя очки.

Я пожал плечами и сник:

— Если и есть, то вряд ли Кристина носит его с собой.

— Тогда платите, — заявил водитель.

— Хорошо, — согласился я.

— Платите вперед.

Тут я не выдержал и, вспомнив добрую Лидию, закричал:

— Послушайте, это что, визит “скорой помощи” или бандитский налет? Знайте: “вперед” не берут даже проститутки!

— Берут, — не доверяя моему опыту, заверил доктор. — Теперь вперед все берут. Так вы платите или нет?

— Плачу.

— Тогда поспешите.

Отыскав бумажник, я открыл его и спросил:

— Сколько?

Доктор и медсестра воровато переглянулись.

— Сколько не жалко, — зевая, ответил водитель. — Чем больше, тем лучше.

Я достал сто рублей и гордо протянул их доктору.

— Вы что, издеваетесь? — спросил он, брезгливо передергиваясь и демонстративно хватаясь за ручку двери. — Не та валюта. Забыли где живете?

— Хорошо-хорошо, я живу в США и получаю по их же расценкам, поэтому вот вам сто долларов, и займитесь, пожалуйста, Кристиной! — закричал я, протягивая ему купюру.

Доктор радостно почесал красный нос и заверил:

— За эти деньги мы всю ее вылечим, с головы до ног.

Я проводил эту банду в кабинет, но сам остался в коридоре, нервно ожидая приговора. Вскоре дверь приоткрылась, главарь-доктор высунул красный нос, протянул мне серую коробку и спросил:

— Что было в этой упаковке?

— Кристина жива? — оставляя вопрос без ответа, воскликнул я.

— Жива, что удивительно. Если верить названию лекарства, она должна была бы умереть. Ваша сестра утверждает, что выпила тридцать таблеток.

Я охнул и бросился звонить Светлане, ведь в лекарствах, принесенных ею в мой холодильник, разбиралась только она.

— В той серенькой коробочке лежат капсулы Гинко Билобы, — потрясая меня своей эрудицией, без секундной заминки сообщила Светлана.

— Что это?

— Это безобидная американская пищевая добавка, но, Роберт, неужели по таким пустякам ты будишь меня среди ночи?

Пришлось ей признаться:

— Только что я выпил все тридцать штук. Что теперь меня ждет?

— Если верить рекламе, в тридцать раз лучше заработает твоя голова, — сообщила Светлана и, наконец, заинтересовалась: — А зачем ты это сделал?

— Отравиться хотел, — порадовал я ее.

— Ах, Роберт, не делай этого, — начала причитать Светлана, но я ее больше не слушал.

— Кристина выпила Гинко Билобу, пищевую добавку американского производства, — торопливо сообщил я доктору.

Он обрадовался:

— Значит будет жива. Знаем мы эти добавки: чертовы америкашки кладут один крахмал и дерут в три шкуры.

— Кто бы говорил, — не скрывая осуждения, сказал я, намекая на сто долларов (не сочтите меня мелочным).