— Строить из себя подругу? Но ты действительно моя подруга!

— Не смей называть меня так! Ты мне отвратительна!

— Отвратительна? — Она взглянула на меня так, будто я ударила ее. — Я не думала, что ты так отнесешься к моему поступку. Я полагала, что ты шире смотришь на вещи…

— По-твоему, я должна одобрить твой поступок? Ты в своем уме?!

Слезы брызнули из ее глаз. Я была рада, что она плачет. Рада!

— У меня никогда раньше не было тайн от настоящих друзей. Я не хотела ничего скрывать от тебя, — ее голос дрогнул, — и я бы с удовольствием все рассказала и тебе, и Пенни, и Гейл, и Саре. Но тогда бы я задела чувства другого человека, не забывай об этом!

— Не забывать? Да разве такое забудешь?!

Они с Кипом кувыркались на моей кровати, пока я была на конференции! Нет, такое не забывается.

— Знаешь, что я думаю, Изабелла? — добавила я. — Я думаю, что ты просто не в себе.

— Не в себе? — Тут она по-настоящему разрыдалась. — Ты считаешь меня ненормальной, потому что я влюблена?

— Влюблена? Так вы до сих пор вместе?

Разве они с Кипом не расстались?

— Не то слово! Мы очень любим друг друга. Мы будем жить вместе, заведем детей… Мне так хотелось поделиться с тобой этой новостью до того, как она переедет ко мне! Я просто сгорала от нетерпения, но не могла найти нужных слов.

— Она?

Я решила, что Изабелла с перепугу запуталась в местоимениях.

— Да, она. Рита. Она переезжает ко мне на следующей неделе. О, Линн! Если бы ты могла порадоваться за нас!

Рита? Астролог? Так вот кто к ней переезжает! Вот кто занял место Франциско в ее постели! Изабелла не решалась признаться, что она лесбиянка! Господи, и после этого я говорю, что разбираюсь в человеческих отношениях?

На этот раз разрыдалась я. Я обняла Изабеллу и чуть не задушила ее в своих объятиях. Я умоляла простить меня, говорила, что на меня нашло затмение, что мы не поняли друг друга, желала счастья им с Ритой.

Мы остались с Изабеллой друзьями, и наша дружба только укрепилась.

«Наконец-то я вычеркну одну из них из списка», — думала я по дороге домой. Меня не покидало чувство, что я подошла очень близко к разгадке головоломки.

Гейл жила в небольшой квартире неподалеку от Келси. Я редко навещала Гейл, потому что ее дети вели себя так шумно, что невозможно было разговаривать. Но сейчас мне хотелось пообщаться с ней в естественной для нее обстановке — и, по возможности, поискать улики.

Я приехала к ней, как и к Изабелле, после работы. Только в отличие от Изабеллы, не признававшей ничего, кроме зеленого чая, у Гейл всегда был полный бар различных напитков.

— Тебе виски, мне мартини, чипсы нам обеим, — сказала Гейл, когда мы расположились на диване.

— Джима нет? — спросила я, зная, что они по очереди сидят с детьми. Признаться, я не очень понимала, как Гейл могла умудряться выкраивать время для Кипа.

— Играет где-то в карты. Наверное, уже проигрывает последнюю рубашку.

— Ты все еще подумываешь о разводе? Ты говорила недавно, что уже посоветовалась с несколькими юристами.

— Да, я пыталась, но все они оказались такими же хамами, как Джим.

— Значит, дело так и не сдвинулось с мертвой точки?

— Не сдвинулось. Ах, если б Джим погиб в авиакатастрофе! Тогда бы все решилось само собой.

— Перестань, Гейл! Тебе, по-моему, просто не очень-то хочется разводиться с ним. Ты же не нашла себе другого?

— Я? — засмеялась Гейл. — Мне бы очень хотелось увлечься кем-нибудь другим, но разве у меня есть время на романы? У меня дети, работа…

— Время на личную жизнь всегда найдется, Гейл. Возьмем, к примеру, Кипа. Он работал, следил за домом, ходил по магазинам, готовил, но нашел ведь время на то, чтобы наставить мне рога.

— Ну, это особый случай. Ах, если бы он погиб в одной катастрофе с Джимом!

— О, я не знала, что ты затаила такую злобу на моего бывшего мужа. Что он тебе сделал?

— Достаточно того, что он сделал тебе.

— Я ценю твою поддержку.

— Знаешь, я даже думаю, авиакатастрофы ему будет мало. Лучше бы он погиб от рук какой-нибудь сексуальной маньячки.

Гейл всегда была слишком эмоциональна. Но не было ли у нее своих причин ненавидеть Кипа? Я попыталась выжать из нее что-нибудь еще, но ничего не добилась: Гейл слишком увлеклась изобретением новых изощренных способов наказания Кипа.

— Где дети? — спросила я, чтобы вернуть ее к реальности.

Стоило мне задать этот вопрос, как двое сыновей Гейл, Дэнни и Дики, с пронзительными криками ворвались в комнату.

— Ведите себя прилично, — сказала им Гейл. — У меня гости.

— Ведите себя прилично, у меня гости! — повторил пятилетний Дэнни. Он находился на том этапе развития, когда кажется, что повторять за взрослыми — верх остроумия.

— Вы меня слышали? — Гейл повысила голос. — Сейчас же вернитесь в свою комнату и перестаньте шуметь!

— Сейчас же вернитесь в свою комнату и перестаньте шуметь, — повторил шестилетний Дики. Видимо, он находился на том же этапе развития, что и его брат.

— Все, с меня хватит!

Гейл поставила мартини на столик и повела детей в комнату. Я надеялась за время ее отсутствия поискать улики в комнате, но она вернулась уже через несколько минут.

— Я вот сидела и думала, Гейл, — сказала я, когда она снова появилась в гостиной, — обидела ли я тебя хоть раз чем-нибудь? Не сердишься ли ты на меня?

Она удивленно уставилась на меня.

— Конечно, нет! Ничего подобного. Почему ты об этом спрашиваешь, Линн? Потому что мы редко видимся? Но я же говорила, что разрываюсь между детьми и работой, у меня даже на то, чтобы сходить в туалет, времени нет.

Спасибо за лестное сравнение.

— Просто мне так показалось. Я знаю, что у тебя нет причин завидовать, например, моим успехам. Ведь ты же удостоилась Эмми, а не я!

— Верно.

— И у тебя нет оснований для зависти, что я одеваюсь лучше, чем ты, больше зарабатываю…

— Я хорошо зарабатываю, — оборвала меня она. — Я зарабатываю, а Джим все тратит. Но ты тут ни при чем, Линн. Это мой крест, и нести его мне.

— Значит, ты не злишься на меня?

— Конечно, нет. Я не могу понять, к чему весь этот разговор. Правда, есть в тебе кое-что такое, от чего я прихожу в бешенство.

Наконец-то!

— Что же это, Гейл?

— Сколько ты уже здесь сидишь?

Я пожала плечами.

— Полчаса.

— Полчаса! За это время ты съела хоть один чипс?

Господи, только не это! Опять вес. Слышать больше не желаю этот Язык женщин!

— Вот видишь? А у меня тарелка уже пустая. Вот почему ты, в отличие от меня, стройная, и это не дает мне покоя!

В следующее воскресенье я поехала к Саре. Эдуард был в Аризоне, на соревновании по гольфу. Так что я могла поговорить с ней с глазу на глаз.

— Линн, дорогая! — сказала она, целуя меня в щеку.

Сара только что вернулась из очередной заграничной поездки и теперь строила из себя Миссис Америку. Она производила впечатление женщины, у которой есть все, чего только можно пожелать. Довольно испорченной женщины, надо сказать. Женщины, которая считает, что стоит ей только топнуть ножкой — и она получит все, что хочет. Например, мужа своей подруги. К тому же у нее есть связи в прессе, и с Эдуардом она часто расстается, а значит, ничто не мешало ей связаться с Кипом.

Сара велела Жюстине принести нам «Кровавую Мери», и мы отправились в гостиную.

Я спросила про ее последнюю книгу. Она сказала, что получила массу предложений по поводу ее экранизации, но рассчитывала, что получит за нее больше денег.

— Разве тебе не хватает денег? — спросила я.

— Не будь такой наивной, Линн. Дело не в деньгах, а в том, что я заслуживаю большего. Каждый должен получать по заслугам.

Да, каждый должен получить по заслугам. Особенно тот, кто строит козни за спиной у своих друзей.

— Кстати, о деньгах, — продолжила она. — Твое материальное положение улучшилось, я смотрю. Это хорошая новость.