А в воротах лисовиновской усадьбы на нее налетели сестренки и затеребили:

— Ой, Аринка, а каких кукол нам показала Елька!

— У нее каких только нету!

— Аринка-а, ну Аринка же!

Пришлось на ходу распрощаться с Ульяной, поблагодарить Андрея и, подхватив сестренок за руки, идти на женскую половину дома — обед уже был готов.

— Ну так что там за куклы, а? Деревянные да складные?

— Ой, а ты откуда знаешь? Тебе тоже их показали? — с подозрением протянула Стешка.

— Нет, не показали, а рассказали — жена дядьки Ильи, тетка Ульяна.

Девчонки с облегчением вздохнули, переглянулись и опять задергали Арину за рукава рубахи.

— Деревянная куколка у нее есть, да… А еще… ой, Арин, мы та-акую видели…

— Да ладно, рассказывайте уж, не томите, — подыграла им Аринка, и довольные сестренки захихикали, а потом одновременно выпалили:

— У Ельки кукла с нарядами есть!

— И что? Они же все одетые делаются, — не разделила их восторга Аринка.

— Да нет же, ты же ничего не понимаешь! — возмущенно загалдели малявки. — У этой куклы наряды СНИМАЮТСЯ! И их много — разных! Правда-правда! Ты таких никогда и не видела!

— Как это — снимаются? — Аринка и в самом деле ничего не понимала: куклу-то шьют вместе с ее нарядом, он — часть самой куклы, сними его — и что останется? А девчонки продолжали щебетать:

— Ой, Арин, а какие лоскутки там у нее есть! Елька говорит — у нее матушка лучше всех здесь шьет, а ткани ей аж из самого Турова привезли.

— Арин, а нам можно будет таких же кукол? Мы сами сделаем, правда-правда! Ты нам только… это… лоскуточки дашь, а? — Фенька на ходу забежала вперед и, умильно улыбаясь, просительно заглянула в лицо старшей сестре, а Стешка потерлась носом о ее руку. У Аринки слова комом в горле застряли.

«Им бы матушку сейчас об этом просить, а не сестру. Господи, Пресвятая Богородица, ну за что им-то такое испытание? За что безгрешные души наказываешь, Господи?»

Молодая женщина остановилась, обняла обеих сестренок сразу, прижала их к себе и серьезно сказала:

— Будут у вас такие куклы, как вы захотите! Обязательно будут! Дайте только до крепости добраться и на месте устроиться — вместе сделаем! — сказала, как зарок дала, только сама не поняла, кому она это пообещала, им или себе.

После обеда заметно уменьшившийся обоз двинулся в сторону крепости. Аринка, сидя на телеге, проезжающей, как и вчера, через село, снова ловила на себе взгляды встречных ратнинцев. Пожалуй, пялились на нее теперь больше, но… совсем иными уже были эти взгляды. Любопытные и заинтересованные мужские, порой не ласковые бабьи — вон и Варвара с подругами стоит, косится… У многих морды поцарапанные, да синяки уже наливаются… Лушке-то больше всех досталось, но тоже здесь отирается, злобится.

Но кое-кто из баб смотрел весело, даже с одобрением, а на сгрудившихся возле Варвары подруг поглядывали и посмеивались. Но не в этом даже дело-то, просто НЕ ЧУЖАЯ она теперь для них, вот что главное! И в усадьбе… Вспомнила, как перед самым отъездом, когда первые телеги уже трогались со двора, поймала на себе взгляд Листвяны. Утром ключница совсем иначе смотрела, не так равнодушно, как вчера, а с интересом, словно только что увидела. Но теперь и еще кое-что появилось в ее взгляде: как будто старая волчица оценивала молодую, не соперничая, нет, скорее признавая.

Июль 1125 года. База Младшей стражи

— Матушка! Мишаня с Осьмой возвратились!

В горницу к Анне Павловне влетела Машка, с порога сообщила новость и явно собралась добавить что-то еще, но ее перебила заскочившая следом Анька-младшая:

— И бабу какую-то с детишками привезли! В телеге на пароме сидят!

«Рано они — я же их еще несколько дней не ждала… Что-то случилось?»

Встревоженная Анна отстранила продолжающих тараторить дочерей и вышла из горницы. На крыльце она появилась как раз в тот момент, когда в крепостном дворе раздался громкий голос дежурного урядника:

— Академия, смирно!!! Господин старшина! За время моего дежурства никаких происшествий не случилось…

Анна всмотрелась в сына, принимающего доклад дежурного урядника, и в Андрея Немого, с обычной своей невозмутимостью возвышавшегося в седле рядом с Мишаней.

«Да нет, вроде бы с ними все в порядке. А вернулись тогда почему? С отроками что-то стряслось?»

— Вон баба-то! — раздался за спиной голос Аньки. — Гляди, вон в телеге сидит…

— Молчать! Команда «смирно» была! — бросила Анна Павловна через плечо, но глазами невольно повела в сторону въезда в крепость. Там действительно стояли телеги, которыми правили отроки с купеческого отделения. На первой из них за спиной возницы сидела молодая женщина с двумя девчонками.

«Это еще кто такие? И зачем их сюда привезли? И почему отрок правит… как его… Григорий, кажется? У Ильи что, возниц не хватает?»

— Академия, вольно!

Доклад закончился, Андрей махнул конным отрокам, указывая им путь к казарме, Илья что-то скомандовал возницам, и телеги одна за другой начали заезжать на крепостной двор. Все занялись привычными и понятными делами, лишь один Григорий, въехав в крепость, остановил телегу, явно не зная, что делать дальше.

Привычно цыкнув на дочерей, чтобы не бежали, а выступали степенно, Анна Павловна спустилась с крыльца и пошла навстречу спешившемуся сыну. Выглядел Мишаня бодро и что-то оживленно объяснял недовольному Алексею. Приблизившись на несколько шагов, Анна начала разбирать его слова:

— Да помню я, что купеческих в бой пускать нельзя, но не было никакой опасности! Сам же видишь: никто даже не ранен, да и вояки там были еще те! Вон, даже Арина, — Мишаня мотнул головой в сторону телеги Григория, — двоих уложила! Одного из охотничьего лука, а второго топором… Здравствуй, матушка! — Мишаня поклонился матери.

— Здравствуй, сынок! — Анна сделала последние два шага и, притянув к себе голову сына, коснулась губами его лба. — Вы что там — воевали? Кого это топором зарубили?

— Да ничего особенного, мам! Мы в село к Грише заехать решили, а там как раз разбойники; ну мы их и того… Да не было никакого риска! — Мишка, видимо, продолжал свой спор с Алексеем. — Их и ратники Луки сами перебили бы, но надо же было ребятам дать попробовать по-настоящему пострелять! Я внимательно следил — никто в отроков из лука не целился, а до рукопашной мы не допустили. Матушка, — голос у Мишани вдруг стал приглушенным, а с лица сошла улыбка, — у Гриши беда случилась. Разбойники его родителей убили и дом сожгли. Я сестер его велел с собой сюда привезти. Старшую Ариной звать, вдова она, а младших… запамятовал. Ты бы присмотрела за ними, а, мам? Гриша — парень старательный и способный, негоже ему учебу бросать, может быть, решим дело как-нибудь? — Мишка просительно заглянул матери в глаза.

«Мальцом точно так же лакомство, бывало, выпрашивал…»

— Ну конечно, придумаем что-нибудь. Правильно сделал, что велел их сюда везти. Анна! Ну-ка быстро! Горницу для сестер отрока Григория приготовить! Мария, скажи дежурному уряднику, чтобы отроков прислал, пожитки с телеги выгрузить! Гриша! Правь сюда!

Анна раздавала указания, а сама отмечала краем глаза, как Алексей увлекает Мишаню в сторону, продолжая обсуждать схватку с разбойниками. От ворот к крыльцу, уже заранее улыбаясь, подходил Осьма с каким-то свертком в руках.

«Наверняка гостинец привез».

Купец помнил просьбу боярыни присматривать для нее в дальних поездках изделия искусных рукодельниц. Вот и сейчас, видимо, привез что-то. Анна с улыбкой приняла от него сверток.

— Благодарствую, Осьма, что помнишь мою просьбу и радуешь меня, моим прихотям потакая. Сейчас, сам видишь, не до разговоров мне. Вот примем людей, устроим их на новом месте — тогда милости прошу в гости с рассказами твоими.

Андрей тем временем подъехал к телеге, на которой сидел Григорий и его сестры, спешился, кивнул отроку и…