А за окном в это время раздался оглушительный удар грома.

— Говорите, — прохрипела она с негодованием и страхом.

— Я наблюдаю.

Терри попыталась сглотнуть, но горло перехватило. Преодолевая страх, она силилась уловить в этом голосе знакомые нотки, что-нибудь характерное в отрывочных фразах.

— Мой телефон прослушивается, — вдруг выпалила она. — Я сделала это после последнего вашего звонка.

На другом конце — молчание.

Дыхание.

Или что-то похожее.

Телефон отключился.

Она уронила трубку на рычаг и с ужасом отпрянула от аппарата, как от ядовитой змеи.

Ей казалось, что она простояла так целую вечность, не смея отвести взгляда от телефона. В ожидании, что он снова позвонит.

А за окном разыгралась настоящая буря.

Звонок раздался примерно в семь тридцать утра, вырвав Миллера из сна. Он проснулся и обнаружил, что находится в своем кабинете, распластавшись на письменном столе, в одном углу которого стоит полупустая бутылка хейг-виски. Еще не стряхнув с себя остатки сна, он снял трубку и долго не мог узнать голос на другом конце провода. Наконец говорящий представился. Филип Дикинсон. Режиссер извинялся за причиненное беспокойство, но, как он уверял, у него хорошие новости для Миллера.

Им нужно было, сообщил Дикинсон, чтобы специалист по киноэффектам вернулся на съемки. Миллер не преминул спросить про ту ссору с Лизой Ричардсон, про его мрачную шутку, оказавшую на нее такое воздействие.

Дикинсон сказал, что Лиза от них ушла. Колин Робсон уволен за серию скандалов. Миллер был снова нужен. А Лизу они заменили другой актрисой.

Миллер выслушал все новости с плохо скрываемым ликованием и хотел было предложить Дикинсону подыскать себе другого специалиста по киноэффектам, но передумал. Да, он вернется и, ладно, к девяти будет на рабочем месте.

Поставив «гранаду» на стоянку за сценической площадкой, Миллер неожиданно ощутил прилив сил. Он снова был там, где все было мило его сердцу. На работе. И если его работа проходила среди крови и насилия, что ж, пусть будет так. По крайней мере, эту кровь можно было смыть в конце рабочего дня.

Он уже вдоволь насмотрелся на натуральную смерть и лужи крови.

Вылезая из машины, он почувствовал на своей коже первые капли дождя. Ночной разгул стихии сменился то и дело принимавшимся моросящим дождем. Направляясь к двери сценической площадки, Миллер мельком взглянул на серое, неприветливое небо. Потом бросил взгляд на гримерный прицеп. Его собственное царство.

Он снова был в родных пенатах.

— Ты был прав, нам не составило особого труда подыскать новую актрису, — такими словами встретил его Филип Дикинсон. — В оставшихся сценах она все равно будет в гриме. Никто и не заметит разницы.

Миллер кивнул и приложился к своей фляжке.

— Надеюсь, ты не выбрал еще одну примадонну на смену той глупой корове, — усмехнулся специалист по киноэффектам.

— Я познакомлю вас, — ответил режиссер.

Миллер уселся разглядывать эскизы, лежащие перед ним, пока режиссер пробирался по многолюдному буфету в поисках той, кто был ему нужен. Через некоторое время он вернулся к столику в сопровождении спутницы.

— Фрэнк, познакомься, это — Сюзан Льюис, — сказал режиссер.

Миллер обернулся и увидел актрису, стоящую рядом с ним. Он встал и пожал ей руку, пробежав глазами по ее тонкой фигуре. Актрисе было около тридцати, приятной наружности, без косметики. Ее длинные черные волосы спутались, и она поправила их ладонью под пристальным взглядом Миллера. Актриса приветливо улыбнулась, и он заметил, как от улыбки похорошело ее лицо.

— Фрэнк Миллер, наш гример и специалист по киноэффектам, — представил его Дикинсон.

— Надеюсь, вы не будете возражать, если на вас будет грим, — сказал Миллер. — Я имею в виду сценический грим, а не косметику.

— Я и раньше гримировалась. Меня это не очень беспокоит, — сообщила она.

Миллер не мог оторвать от нее глаз. Как завороженный, с неожиданным для себя самого волнением разглядывал он ее высокие скулы, изящную линию подбородка и шеи.

— Вы скорее похожи на манекенщицу, — сказал он. — Жалко, наверное, заклеивать такое лицо латексом, — добавил он, широко улыбаясь.

— Я и была бы манекенщицей, но ростом не вышла, — поведала она.

— Вы очень симпатичны, — заметил он.

— В его устах это звучит как комплимент, которых из него обычно клещами не вытянешь, — сказал ей Дикинсон, на что она мило улыбнулась.

Миллер тоже улыбнулся. Она действительно была на редкость привлекательной молодой женщиной.

— Я бы хотел снять сегодня одну сцену с участием Сюзан, если это возможно, Фрэнк, — сказал режиссер. — Сколько времени займет наложение грима?

Миллер пожал плечами.

— Часа два, может, больше. Мне понадобится сделать несколько фотоснимков, а возможно, и несколько масок, перед тем как накладывать грим.

— Я готова в любой момент, — сказала Сюзан специалисту по киноэффектам.

Миллер отпил из своей фляжки и пошел вместе с ней к выходу из буфета, а затем по бетонированной площадке в гримерный прицеп.

— Я слышала, вы не поладили с Лизой Ричардсон, — сказала Сюзан.

— Вас это беспокоит?

— Нет, просто мне так говорили.

— Все, что вам говорили, возможно, и правда.

— А еще мне говорили, что вы бываете довольно заносчивым.

Миллер остановился на ступеньках у входа в гримерный прицеп. Он посмотрел на Сюзан и улыбнулся.

— Так это тоже правда? — настаивала она.

— Сами увидите, — ответил он. — Того, кто говорит, что я невыносим, как правило, не устраивают мои методы работы. Я являюсь исключением в мире кинобизнеса, я — один из немногих, кто действительно ценит то, что делает. Мне безразлично, какой выйдет фильм, это пусть беспокоит Фила Дикинсона. Все, что меня интересует, — это чтобы мои эффекты получились хорошо.

Он пожал плечами и открыл дверь гримерного прицепа, впуская ее внутрь. Миллер включил освещение и пригласил Сюзан сесть перед зеркалом, стоящим в углу прицепа. Затем он извлек из шкафа фотокамеру «Полароид».

— Я видела некоторые из ваших работ по этому фильму, Филип показывал мне отдельные фрагменты на монтажном столике, — сказала Сюзан. — По-моему, они потрясающи.

— Хотите мне польстить? — спросил Миллер.

Приветливая улыбка на ее лице потухла, Сюзан не скрывала своего разочарования.

— Похоже, что слухи о вас были правдой, — сказала она. — Вы действительно можете быть заносчивым. Я хотела сказать именно то, что сказала: ваши работы — потрясающи.

— Спасибо за доверие.

— Лиза Ричардсон ушла из-за вас?

— Это имеет значение?

— Просто хотелось бы знать. Вы не производите впечатления человека с легким характером, а нам ведь вместе работать.

— У нас были разногласия, — сказал он, удостоверившись в том, что камера готова для съемки. — А теперь, может, приступим к работе?

Он снял первый кадр и, вытащив снимок из фотокамеры, положил на стол, дожидаясь, когда он полностью проявится. Затем снял второй кадр в профиль слева. Затем еще один — в профиль справа.

Пока снимки темнели и на них проступало изображение, Миллер сделал еще пару кадров.

— У вас бывает раздражение кожи, аллергия? — спросил он тоном, каким обычно задают вопросы врачи. — Грим иногда раздражает чувствительную кожу.

Сюзан отрицательно качнула головой.

— Меня предупреждали, что в кинобизнесе нужны люди толстокожие, — улыбнулась она своей шутке.

Миллер кивнул и обернулся к столу. Снимки еще проявлялись. Наконец он поднял один из них и стал помахивать им в воздухе, чтобы он скорее просох. Теперь изображение было совершенно отчетливым.

Миллер всмотрелся в отпечаток.

Лицо Сюзан Льюис было окружено аурой.

Едва различимый круг света.

Специалист по киноэффектам сжал зубы, на его скулах заходили желваки.

— Ну как, снимки получились нормально? — спросила Сюзан, удивившись тому, что Миллер внезапно замолчал.