Поскольку Ван-Дименова земля находилась прямо на пути мореплавателей, чего бы оную не осмотреть? После недавнего путешествия моих «евангелистов» ясно стало, что это не оконечность Новой Голландии, как полагали прежде, а отдельный от нее остров. Насколько обширный, населенный или необитаемый, благоприятный для земледелия или нет — сие подлежало исследованию. Мнилось, что дальше к югу климат прохладней, следственно, удобнее для русских. Полагая, что северная и южная гемисферы симметричны в этом смысле, Тарандания примерно соответствует северу Африки; дальний же край Ван-Дименова острова приведет нас на сорок третий градус широты: это Барселона, Рим, Дербент… Места, вполне подходящие для белых людей.
Действительно, полоса жары осталась позади. Команда вздохнула с облегчением. Причудливо изрезанный холмистый берег, покрытый девственным лесом до самой полосы прибоя, манил таинственною сенью. Высаживались с величайшей осторожностью: сразу огородили лагерь рогатками из срубленных тут же молодых деревьев. Ночью почти не спали, обнимая верные мушкеты и с опаской прислушиваясь к жутким звериным воплям, доносящимся из близкой чащи. Поутру, злые от недосыпа, обошли окрестности. В низинах, возле ручьев, где почва влажная и мягкая, видели звериные следы (впрочем, не крупнее собачьих) и отпечатки босых человеческих ног. Тасман сообщал, что видел дым, но это доказательство населенности не было бесспорным: гроза тоже может зажечь лес. Теперь сомнений не осталось. Один из матросов напугал всех, пальнув навскидку: якобы, между деревьев мелькнула чья-то черная спина. Никаких признаков, что выстрел был успешным или хотя бы сделан по действительной, а не примерещившейся цели, обнаружить не удалось. Штурман Черемисин, руководивший сею вылазкою, огонь без команды воспретил и от греха увел людей к месту стоянки. В густых зарослях преимущество ружей перед дикарскими копьями и стрелами не столь бесспорно, как на открытой местности.
Задерживаться на острове не стали. Незачем. Срубивши, для образца, по нескольку деревьев разных пород, моряки вернулись на корабль. Туземцы… Если они столь же дики, как их новоголландские соседи (чему есть очевидные признаки), то ни вреда, ни пользы от них ожидать не следует. Да и рано еще о том задумываться, поскольку колонистов наших сей берег может заинтересовать разве что запасами древесины — после того, как будет сведен весь лес на Таранданских холмах. А он растет быстрее, чем его рубят.
Капитан прошел с севера на юг вдоль восточной стороны острова и собирался обойти его кругом, но передумал, сочтя маневр слишком опасным: совместное действие ветра и течения легко могло бросить корабль на прибрежные скалы. Как только «Святой Лука» перестал противиться стихии и повернул нос на восток, он помчался, делая без малого сотню лиг в сутки, и всего лишь через неделю юнга с мачты крикнул: «Земля!»
Неведомый Зееланд таил намного больше загадок, нежели Ван-Дименов берег. Что здесь есть жители, ни малейших сомнений не имелось: голландцы сто лет назад потеряли в бою с ними четырех матросов, после чего Абель Тасман присвоил найденной им бухте зловещее название «Moordenaarsbaai», сиречь «Залив убийц». Двадцать две больших лодки, наполненных воинами, преследовали европейских пришельцев, пока те не удалились в открытое море. Ничего общего с пугливыми новоголландскими либо вандименскими дикарями, не умеющими сделать простой долбленки! Более того. Со времен Марко Поло картографы где-то здесь помещали страну Боач, которой легендарный путешественник приписывал невероятное изобилие золота. Славный Меркатор так и написал прямо на карте: provincia aurifera quam pauci ex alienis regionibus adeunt propter gentis inhumanitatem, что значит «золотоносная провинция, мало посещаемая чужеземцами из-за бесчеловечности ее народа». Будем справедливы: человечные и гостеприимные народы, обитавшие в золотоносных провинциях, давным-давно исчезли с лица земли. В лучшем случае, потомки оных с кайлом в руках добывают драгоценный металл для благородных идальго и стоящего над ними короля. А бесчеловечные… Коли до них еще и путь неблизкий — пожалуй, могли уцелеть. Зееланд, несомненно, одно из самых удаленных от Европы мест. Многие географы предполагают в нем северный выступ большого материка, именуемого ими Terra Australis Incognita; но само существование сей «Неизвестной Южной Земли» весьма сомнительно, понеже опирается на одни лишь спекулятивные рассуждения, а не на достоверные факты. Впрочем, безусловно отвергнуть ее бытие тоже нельзя, как и предполагаемую соразмерно пространству численность населения в десятки миллионов душ. Помню, я еще юношей читал сочинение французского гугенота Дени Вераса, поместившего на южном континенте целую империю севарамбов, которой автор даровал законы и политическое устройство согласно своим мечтам. Давным-давно частью помянутого материка считали также Новую Голландию, пока Тасман не обошел ее с юга и востока. Теперь пришел черед Зееланда. Ну, как и он окажется островом? Так и растает «Южная Земля», словно ледышка на весеннем солнце!
Двигались с опаской: не дай Бог наскочить на подводную скалу. В краях, где туземцы воинственны и кровожадны, шлюпки не спасут, а только сделают гибель более ужасной. Зато с борта «Святого Луки», который втрое крупнее, нежели «Морской Петух» Тасмана и впятеро превосходит его по мощи бортового залпа, на любых дикарей можно поплевывать. Вот насчет высадки… Рискованно, конечно, — но пройти мимо, даже не ступив на слывущую золотоносной землю, представлялось Тихону недостойным. Тем паче, перед путешествием вокруг мыса Горн погулять по тверди больше не доведется. Бог знает, сколько месяцев предстоит скучать без берега!
Впрочем, высаживаться прямо в Заливе убийц, который лежал впереди, как-то не хотелось. Могло, конечно, статься, что за минувшее столетие прибрежные жители утратили злобный нрав или уступили место иному, более дружелюбному племени; однако всерьез рассчитывать на столь благоприятные случайности было бы глупо. Капитан решил поискать иное место. Нет оснований полагать, что сия земля везде населена одинаково плотно и обычай туземцев неизменен. Взять, скажем, Европу: менее тысячи английских миль отделяют процветающие города Нидерландов от убогих рыбацких деревушек Норвегии, а сии последние — от пустынь, где кочуют язычники-лопари. Так, может, и здесь различия не меньше? Пытались пройти вдоль берега к зюйд-весту, лавируя против свежего встречного ветра: двое суток истратили почти что зря, совсем немного удалившись от приметной скалы, маячившей то на левой, то на правой раковине. Между тем, туземные лодки несколько раз видели в зрительную трубу. Очень далеко, никаких подробностей не разобрать; но за мореплавателями, несомненно, следили. При таком курсе, дикари на малых гребных судах с легкостью могли опередить корабль и приготовить путешественникам засаду. Чтобы не отдавать первенство в принятии решений зееландским жителям, повернули на обратный курс и двинулись путем Тасмана. Только от мыса, лежащего под тридцать пятым градусом южной широты, пошли не к норду, как голландец, а вдоль берега к зюйд-осту, затем к зюйду. На восточной стороне полуострова море выглядело намного спокойней, прибой не так свирепствовал. Берег казался безлюдным. Неделя, проведенная в пути, вселяла надежду, что опасные места остались далеко за кормою. Тем не менее, взяли все возможные предосторожности.
Место высадки укрепили еще старательнее, чем на Ван-Дименовой Земле. У матросов руки чесались проверить близтекущие речки на золото, но капитан заставил начать с фортификации. Не зря, как выяснилось: в предутренней тьме чья-то босая нога зацепила скрытую в траве бечевку, щелкнул колесцовый воспламенитель, и двухфунтовый пороховой заряд выбросил из вкопанного за оградой бочонка горящие связки просмоленной пакли. Насколько хватило света, окрестность усеяна была дикарями — здоровенными, полуголыми, разрисованными для пущего страха.
Минутное замешательство туземцев позволило занять оборону. Мушкетный залп ополовинил первые ряды атакующих, однако не обратил их в бегство. Завязалась рукопашная: против багинетов и абордажных сабель зееландцы очень ловко дрались крепкими палками в сажень длиною. На одном конце острие (деревянное, наконечник отсутствует), на другом — лопасть, как у весла. Может, это весла и есть? От выстрелов дикари шарахались, но возврашались и вновь бросались в бой. Крепкие, черти! Так драться против могущественных колдунов, коим подвластны гром и молния, — надо иметь отчаянную храбрость! У наших уже было с десяток раненых. Да еще двое из тех, кто караулил за оградой, вслушиваясь в чуждую ночь, пропали бесследно. Когда рассвет дозволил полностью использовать все преимущества огнестрельного оружия, местные поняли бесплодность своих усилий, прекратили атаку и скрылись. Пора было и морякам уносить ноги. Только… Своих бросать не хотелось. Понятно, что всего скорее часовых застали врасплох и придушили; так хоть бы трупы найти для христианского погребения… А ежели они еще живы?!
