— Я не желаю слышать твоих сопливых речей. Уже несколько раз повторяла, как сильно ненавижу тебя. Неужели ты настолько глуп, чтобы признаваться в любви девушке, которая отшила тебя?! К тому же, как ты меня нашел? Я не спрашиваю про резиденцию Джиллеса, а лишь хочу знать, кто сказал тебе, что я из неё вышла на прогулку?

— Веришь или нет, но это чистая случайность! Ведь я хотел похитить тебя завтра, но мы встретились с тобой здесь… Разве это не судьба свела нас вместе?

Валерия стиснула зубы с такой силой, что десна начали ныть. Девушка ринулась к мужчине, игнорируя боль в вывихнутой ноге и ступая обеими конечностями. Она с ненавистью ударила шатена по лицу кулаком, надеясь, что тот потеряет равновесие и упадёт. Однако Нетеров не собирался сдаваться и даже отразил парочку её ударов… С каждым промахом ярость Валерии возрастала: она хотела стереть противника в порошок. Девушка пустила в ход ноги, первым же делом ударив в пах, что явно пришлось Лорину не по душе. Он застонал, затем выпучил глаза, ощущая давление в области горла. Лера повалила его на лопатки и схватила за глотку, безжалостно сжимая плоть и пробираясь под неё.

— Эй! Кх… Прекрати! — даже мольбы о пощаде не вызвали у брюнетки ни капли сочувствия.

— Ненавижу тебя, ублюдок!

Прекратив душить ненавистного человека, Валерия начала нещадно бить его по лицу. Несмотря на всё сопротивление, мужчина не смог вырваться или ударить любимую. Его лицо покрылось множеством ссадин и кровоподтёков, а затем превратилось в нечто, похожее на месиво. Лорин еле дышал и пытался вымолвить хоть слово, но бесконечное количество ударов не позволяло ему сделать это.

— Вся моя жизнь пошла под откос из-за тебя! Мне просто хотелось спокойно жить после смерти отца, постепенно забывая обо всём, что я из-за него перенесла… Почему же ты отнял у меня сестёр и спокойную жизнь без насилия и бесконечных бесполезных убийств?! — Валерия кричала и плакала одновременно, периодически всхлипывая. Её удары стали слабее, а потом и вовсе прекратились. Шатен медленно и мучительно умирал, но он тоже плакал. Мужчине хотелось в последний раз прикоснуться к своей любимой, что оказалось непосильной задачей. Он не видел, но чувствовал её горячие слёзы на своей шее… Боль пронизывала его сердце и тогда Лорин окончательно осознал, что очень ошибся, не сказав всю правду брюнетке. Тогда бы возможно не было всего этого, и она смогла бы простить его…

— П-прости меня.

— …

— Я люблю тебя, мелкая… Всегда любил… Знай только, что я не врал… Твои сёстры…

Он не успел закончить — его сердце остановилось. Голубые глаза смотрели на израненное лицо бывшего друга иначе… С толикой жалости и печали, ведь она на секунду задумалась над правдивостью его слов…

— Ты даже перед смертью не решился признаться в своей ошибке или же говоришь правду? Почему же не рассказал мне всю историю до конца? Умер, оставив меня в неведении, как грубо с твоей стороны… и… мне теперь ещё больнее, чем раньше. Это такое непонятное чувство, Лорин… А что, если я убила тебя незаслуженно, просто из-за того, что нуждалась в разрядке? Неужели я стала такой тварью, Ло-ри-ин?

Девушка взглянула на свои руки: кровь Нетерова смешалась с её собственной, от многочисленных ударов костяшки стёрлись, несколько ногтей сломались. Но голубоглазая начала ощущать боль только сейчас, и от этого её начало трясти… Холодный ветер заставил девушку съёжится и обнять себя окровавленными руками… На бледном лице остались капли крови, которые неприятно стекали вниз по шее, а некоторые падали на труп мужчины.

— Валерия Алвайс, ты…

На такой знакомый отстранённый голос брюнетка даже не отреагировала, ведь не могла оторвать взгляда от изуродованного лица. Вальдо находился в немом шоке от происходящего. Мужчина подошёл к замёрзшей Валерии и так же нежно, как сегодня утром, положил свои руки на её хрупкие плечи. На этот раз Лера не оттолкнула мужчину. Он чувствовал, как она дрожала, и слышал тихие всхлипы.

— Я… убила его… Но почему же мне так грустно? — на вампира смотрела пара голубых, наполненных сожаления глаз. Джиллес опустился на колени рядом с Алвайс, поворачивая её лицом к себе. Он убрал волосы смертной за ухо и утёр кровь со щеки. Приблизившись к непослушной особе, бессмертный властно прошептал:

— Ты сейчас похожа на раненую овечку, которая ослабила собственную защиту… Как ты думаешь, что будет делать волк, увидев одинокую овечку? — подобный неожиданный вопрос немного напугал Леру, но она не могла противостоять аристократу.

— Он её съест, — шепнула та в ответ и робко взглянула в хищные глаза, которые словно пожирали её целиком. Девичьи щёки покраснели, дыхание сбилось, а про сердце и говорить нечего… Они и так находились слишком близко друг к другу, но вампир обхватил брюнетку за талию и прижал к себе, сократив расстояние до минимума.

— Верно… Но овечка ведь будет сопротивляться. Что же делать волку? — спросил Вальдо, хватая голубоглазую за шею и притягивая её ближе к своему лицу.

— Б-брать то, что он желает, с-силой, — запинаясь, ответила девушка и нервно сглотнула.

— Правильный ответ.

Отвести смущённый взгляд не удавалось и приходилось лишь смотреть в леденящие глаза. Вампир опустился к шее и глубоко вдохнул запах, исходящий от Валерии, отчего та немного вздрогнула. Когда язык скользнул по её коже, девушка закусила губу и начала дышать глубже, предвкушая следующие действия Вальдо. Но мужчина оторвался от пленительной плоти и взглянул на безумно покрасневшее лицо смертной, которая не знала сейчас, куда себя деть.

— Не сегодня, ведь ты и так потеряла много крови…

— Вы надо мной издеваетесь? — тихо спросила брюнетка.

— Нет, это ты издеваешься надо мной… Опять сбежала, убила хоть и не настоящего, но главу повстанцев… И эта выходка с утра была просто отвратительной. — Джиллес чувствовал, как сильно бьётся девичье сердце, и видел смущение на её лице. По правде говоря, это ему безумно нравилось.

— П-простите меня, Вальдо, — подняв голубые глаза, молвила Алвайс.

— Я подумаю над этим.

Одни, влюбляясь, считают свою половинку собственностью, другие перестают принадлежать себе.

Ревность возбуждать одной любви пристало.

Пьер Корнель

***

Ревность — всего только глупое дитя гордости или же болезнь безумца.

Пьер Огюстен Бомарше

Валерия сидела в кабинете Основателя, разглядывая свои перемотанные бинтами руки и ноги. Девушка в шутку называла себя мумией, хотя сейчас было не до веселья. Вальдо обещал, что придёт и поговорит с ней о недавнем поступке, который так ошарашил его своей неординарностью. Только вот сердечко брюнетки как-то неспокойно покалывало, а это было не к добру. Имея хорошо развитую интуицию, Лера с уверенностью могла сказать, что её волнение не беспричинно. Каждая минута, каждый вздох и незатейливый взгляд приближали момент их очередной встречи. Алвайс старалась не нервничать и спокойно сидела на кожаном диване, рассматривая массивные настенные часы с маятником, на оправе которых золотыми буквами была высечена надпись: «День конченый — не повторится. День кончился. Что было в нём? Не знаю, пролетел, как птица. Он был обыкновенным днём».*

Не успела героиня полностью осмыслить эти слова, как в коридоре послышались шаги и холодный мужской голос. Дверь отворилась, и в кабинет зашёл Джиллес, бросая на смертную кроткий взгляд, заставляя её теряться в догадках. Поведение Лорда было довольно трудно предугадать, ведь его лицо не выражало никаких видимых эмоций — мужчина был холоден и невозмутим, как и всегда. Основатель плавно опустился на стул и налил в хрустальный бокал свежей крови. Поднеся напиток ко рту, он прикрыл глаза, оценивая запах, а затем не спеша осушил чашу. Голубоглазая всё это время пристально наблюдала за ним, до крови покусывая свои губы и готовясь к худшему. Наконец закончив приём пищи, вампир поднял глаза на девушку: