Он обежал вокруг машины. Оказалось, что за рулем Марк Питри.., один. Мальчик смотрел на Бена и молчал. Губы пошевелились, но с них не сорвалось ни звука.

— Что случилось? Где Джимми?

— Джимми погиб, — одеревенело отозвался Марк. — Барлоу опять оказался умнее нас. Сам он где-то в подвале пансиона миссис Миллер. И Джимми тоже там. Я спустился помочь ему и не мог выбраться. В конце концов я поставил доску, по которой можно было выползти наверх, но сперва думал, что из этой ловушки мне не выбраться до з-з-заката…

— Что случилось? О чем ты?

— Понимаете, Джимми догадался, откуда синий мел. Когда мы были в одном доме на Повороте. Синий мел. Биллиардные столы. В подвале у миссис Миллер есть старый биллиардный стол ее мужа. Джимми позвонил в пансион, никто не ответил, ну мы и поехали туда. — Мальчик поднял к Бену лицо, на котором не видно было слез. — Он велел мне поискать фонарик, потому что выключатель в подвале был сломан, как в доме Марстена. Вот я и начал искать. Я.., я заметил, что с вешалки над раковиной пропали все ножи, и ничего об этом не подумал. Поэтому, можно сказать, Джимми убил я. Я. Я виноват, во всем виноват только я, я один ви…

Бен два раза коротко встряхнул мальчика.

— Прекрати, Марк. Прекрати!

Марк зажал рот руками, словно желая сдержать истерический лепет и не дать ему выплеснуться. Поверх ладоней на Бена уставились огромные глаза. Наконец, парнишка продолжил:

— В коридоре я нашел фонарик. В комоде. Вот. И тут Джимми упал и начал кричать. Он.., я бы тоже свалился, только он меня предупредил. Последнее, что он сказал, было «Осторожно, Марк?».

— Что там было? — настаивал Бен.

— Просто Барлоу со своими убрал лестницу, — ответил Марк мертвым ровным голосом. — Отпилили сразу после второй ступеньки. И оставили чуть больше перил, чтобы казалось.., казалось… — Он потряс головой. — И Джимми в темноте просто подумал, что лестница на месте. Понимаете?

— Да, — сказал Бен. Он понял, и ему стало плохо. — А ножи?..

— Были под лестницей, — прошептал Марк. — Они проткнули ими такие тонкие фанерные квадратики, а потом обломали ручки, чтоб оно стояло на полу, нацеленное.., нацеленное лезвиями.

— А, — беспомощно сказал Бен. — О, Господи. — Он потянулся и взял Марка за плечи. — Марк, ты уверен, что Джимми мертв?

— Да. Он.., его проткнуло местах в десяти. Кровь… Бен взглянул на часы. Без десяти пять. Снова возникло ощущение, что времени в обрез и он опаздывает.

— Что теперь? — отстраненно спросил Марк.

— Едем в город. Позвоним Мэтту, потом — Паркинсу Джиллеспи. До темноты мы прикончим Барлоу. Мы должны.

Марк едва заметно болезненно улыбнулся.

— Джимми тоже так говорил. «Остановим его моторчик». Но Барлоу все время сажает нас в галошу. Должно быть, и парни получше нас пробовали…

Бен сверху вниз посмотрел на мальчика и приготовился сделать гадость.

— Да ты никак трусишь, — сказал он.

— Да, я боюсь, — отозвался Марк, не клюнув на подначку. — А вы — нет?

— Боюсь, — признался Бен. — Но еще меня зло берет — я потерял девчонку, которая нравилась мне до чертиков. Наверное, я любил ее. Мы оба лишились Джимми. Ты остался без отца с матерью, они лежат у вас в гостиной под диванным покрывалом. — Бен подтолкнул себя к последней жестокости. — Хочешь вернуться посмотреть?

Марк вздрогнул и отпрянул. Потрясенное, испуганное лицо переполняла боль.

— Я хочу, чтобы ты был при мне, — сказал Бен уже мягче, чувствуя в животе микроб отвращения к себе. Он говорил, как футбольный тренер перед крупной игрой. — Мне плевать, кто раньше пытался остановить Барлоу. Мне плевать, если Аттила Венгр брался играть с ним и проиграл. Я сделаю свой выстрел. И хочу, чтобы ты был при мне. Ты мне нужен. — Что было чистой и неприкрытой правдой.

— Ладно, — сказал Марк. Он глядел себе в колени, нашедшие друг друга руки сплелись в пантомиме безумного горя.

— Крепись, — сказал Бен.

Марк безнадежно взглянул на него.

— Я стараюсь, — ответил он.

Бензоколонка Сынка Экссона на другом конце Джойнтер-авеню оказалась открыта, и Сынок Джеймс (который эксплуатировал своего тезку из песенки, поместив в витрине рядом с пирамидой жестянок из-под бензина огромную цветную вывеску) лично вышел подождать Бена с Марком. Сынок был низеньким, похожим на гнома мужичком, стриженным под машинку. Вечный ежик демонстрировал розовую кожу головы.

— А-а, мистер Мире, как делишки? Где ваш ситроен?

— Я его экономлю. Сынок. Где Пит? Пит Кук был приходящим помощником Сынка и, в отличие от Экссона, жил в городе.

— Сегодня так и не явился. Да плевать. Все равно дела идут не шибко. Город, похоже, вымер.

В животе у Бена заворочался мрачный истерический смех, угрожая вскипеть и вырваться изо рта мощной, напоенной горечью волной. Ему удалось выговорить:

— Не зальете бензинчику? Я хочу от вас позвонить.

— Ради Бога. Здорово, пацан. Что, сегодня занятий нет?

— Я поехал прогуляться с мистером Мирсом, — ответил Марк. — У меня шла кровь из носа.

— Да я уж догадался. С моим брательником такое бывало. Это значит, мальчуган, у тебя высокое кровяное давление. Ты давай поосторожней, — Он прошагал к багажнику машины Джимми и отвинтил колпачок.

Бен зашел внутрь и набрал номер по таксофону, висевшему возле витрины с картами дорог Новой Англии.

— Камберлендская больница, какое вам отделение?

— Можно поговорить с мистером Бэрком? Четыреста вторая палата. Пожалуйста.

Наступила необычная пауза, и Бен уже собрался поинтересоваться, не сменилась ли палата, но тот же голос спросил:

— Простите, кто говорит?

— Бенджамен Мире. — Неожиданно в мозгу Бена выросла длинная тень — вдруг Мэтт умер? Неужели? Конечно, нет — это было бы слишком, — С ним все в порядке?

— Вы родственник?

— Нет, близкий друг. Он не…

— Мистер Мире, сегодня днем мистер Бэрк скончался. В 3:07. Если хотите, погодите минутку, я посмотрю, не пришел ли доктор Коди. Может быть, он мог бы…

Голос еще что-то говорил, но Бен перестал его слышать, хотя трубка по-прежнему была приклеена к уху. Он вдруг понял, как сильно зависел от Мэтта, который должен был провести их через остаток этого кошмарного дня, и это сознание внедрилось в него, вломилось всем весом, вызвав дурноту. Мэтт умер. Сердце не выдержало. Естественные причины. Словно сам Господь отвернул от них Свой лик.

Теперь только мы с Марком.

Сьюзан, Джимми, отец Каллахэн, Мэтт. Никого не осталось.

Он молча боролся с охватившей его паникой.

Бездумно повесив трубку на рычаг, обрубив на середине какой-то вопрос, Бен снова вышел наружу. Было десять минут шестого. На западе в тучах появилась промоина.

— Ровно на три доллара, — жизнерадостно сообщил Сынок. — Тачка доктора Коди, да? Как вижу «Д.М.» на номере, так каждый раз вспоминаю одно кино про шайку воров — там один мужик все крал тачки с «Д.М.» на номере, потому что…

Бен дал ему три однодолларовых купюры.

— Мне надо сваливать, Сынок. Прости. Неприятности.

Сынок сморщился. — Вот жалость-то, мистер Мире. Плохие новости от издателя?

— Наверное, можно и так сказать. — Бен сел за руль, захлопнул дверцу и отъехал, оставив одетого в желтый плащ Сынка глядеть им вслед.

— Мэтт умер, да? — спросил Марк, приглядываясь к нему.

— Да. Сердечный приступ. Откуда ты знаешь?

— Ваше лицо. Увидел ваше лицо. Было 5:15.

Паркинс Джиллеспи, дымя сигаретой, стоял под навесом на крылечке здания муниципалитета, разглядывал небо на западе и внимание на Бена с Марком переключил неохотно. Лицо констебля казалось пожилым и грустным, как стакан с водой из дешевой забегаловки.

— Как дела, констебль? — спросил Бен.

— Терпимо, — соизволил ответить Паркинс. Он рассматривал заусенец на полукруглом валике огрубевшей кожи, который окаймлял ноготь большого пальца. — Видел, как вы катались взад-назад. Кажись, в последний заход пацан катил от Рэйлроуд-стрит один. Так?