— Вот это точность, — заявил он, слегка раскачиваясь и отступая в сторону. — Входи. Что будешь пить?

— Вообще-то я не собирался… А впрочем, какого черта! Что у тебя есть?

— Капля содовой в море виски.

— Мне лучше сделай наоборот, — попросил я, погружаясь в большое, мягкое кресло-качалку.

Очень скоро вернулся Хал и протянул мне высокий бокал, из которого я как следует отхлебнул. После этого он попробовал то, что налил себе, и только потом спросил:

— Послушай, может быть, на днях ты совершил какой-нибудь особенно чудовищный поступок?

Я покачал головой.

— До тебя дошли какие-то слухи?

— Ничего конкретного. Лишь намеки и предположения. В последнее время тобой многие интересуются, но никто толком ничего не говорит и не объясняет.

— Интересуются? Кто именно?

— Ну, например, твой куратор, Денис Вексрот…

— Чего он хотел?

— Получить информацию о твоем проекте в Австралии.

— А что конкретно он спрашивал?

— Где ты находишься. Он хотел знать, в каком месте ты собираешься производить раскопки.

— Что ты ему сказал?

— Что мне ничего не известно — это было почти правдой. С ним мы разговаривали по телефону. А потом он зашел проведать меня вместе с каким-то типом — мистером Надлером, который сунул мне под нос документ, где говорилось, что он работает на правительство. Он ужасно беспокоился по поводу того, что ты будто бы можешь забрать там какие-то культурные ценности, и тогда возникнет международный скандал. Я продолжал утверждать, что ничего не знаю о твоих планах.

— Отлично. Когда они приходили?

— Ну, тебя ведь не было всю неделю. Потом я получил твою открытку из Токио.

— Понятно. Значит, на этом дело и кончилось.

— Нет, черт возьми. Только началось.

Я сделал еще один большой глоток.

— Надлер вернулся на следующий день и поинтересовался, не вспомнил ли я еще чего-нибудь. Я разозлился и выпроводил его. На следующее утро Надлер пришел снова и стал уговаривать меня, утверждая, что для твоей же пользы я должен сказать ему все, что мне известно. К тому моменту, как они пронюхали о твоем посещении здания оперного театра в Сиднее, ты уже скрылся в пустыне. Кстати, что там у тебя произошло?

— Потом, потом. Продолжай, или это конец твоей истории?

— Нет. О тебе пытались узнать и другие. Какие-то люди звонили и утверждали, что им совершенно необходимо срочно связаться с тобой. Более того, за последние три недели в мое отсутствие сюда трижды кто-то вламывался. Мне это надоело, и я обратился в полицию. Но им ничего не удалось выяснить.

— Понятно, — сказал я, продолжая потихоньку потягивать виски. — А к тебе самому кто-нибудь обращался с необычными вопросами, не касающимися меня? В особенности, насчет камня Байлера?

— Нет. Но пока тебя не было, к нему в лабораторию кто-то влез. Никто с определенностью не может сказать, пропало ли что-нибудь… Ко мне же с вопросами о камне не приставали, но какие-то люди все время крутились рядом. Сначала я не слишком обращал на это внимание. По правде говоря, я даже и не думал об этом, пока не начали происходить разные странные события. Один и тот же человек постоянно находился неподалеку. Однако ни разу не подошел настолько близко, чтобы я смог его как следует рассмотреть. В первый момент я подумал, что у меня шалят нервы. Ну а потом, естественно, я про него вспомнил. К сожалению, слишком поздно. После того как полиция стала мною заниматься и следить за этим домом, он исчез.

Хал допил виски, я тоже покончил со своей выпивкой.

— Ну вот, пожалуй, и все, — сказал Хал. — Давай-ка я налью еще, и ты расскажешь, что известно тебе.

— Валяй.

Я зажег сигарету и задумался. Во всем этом была какая-то логика, и я не сомневался, что ключом к этой загадке является звездный камень. Мне нужно было рассмотреть множество отдельных событий, проанализировать их и внимательно изучить каждое. Впрочем, я чувствовал, что, если бы мне было известно о камне больше, события последних дней обязательно сложились бы в какую-то картину. Так родился план первоочередных действий. Хал вернулся с выпивкой, демонстрируя полную готовность слушать. Я рассказал ему все.

Он молчал, прихлебывая из стакана, и наконец осторожно спросил:

— Ты что, все это всерьез?

— Да.

— Тебе нужна моя помощь?

— Думай. Всем известно, что тебе в голову время от времени приходят оригинальные мысли. Давай, пришла пора выдать какую-нибудь стоящую мыслишку.

— Ну что ж, — сказал Хал. — Я уже довольно много обо всем этом думал. Такое впечатление, что наши проблемы связаны с копией звездного камня. Что в нем такого особенного?

— Оригинал прибыл к нам, будучи включенным в список предметов, предназначенных для культурного обмена. О нем писали, что это реликвия, объект неизвестного назначения, обнаруженный среди руин погибшей цивилизации. Ученые предполагают, что он искусственного происхождения. Если это так, звездный камень может оказаться самым древним в галактике предметом, созданным разумными существами.

— Значит, он бесценен.

— Естественно.

— Если он пропадет или будет уничтожен, землян вышвырнут из программы обмена.

— Я полагаю, что это возможно…

— Он полагает! Это совершенно точно. В нашей библиотеке есть полный текст соглашения. Будет собран совет, и все его члены проголосуют по вопросу об исключении.

— Хорошо, что он не потерян и не уничтожен.

— Ага. Просто прекрасно.

— А как Байлер добрался до него?

— Мне кажется, представитель ООН связался с ним и поручил изготовить дубликат, чтобы звездный камень можно было демонстрировать публике. Байлер выполнил заказ, а потом они все перепутали.

— Трудно поверить, что в таком серьезном деле могла возникнуть путаница.

— Предположим, путаница была намеренной.

— Это как?

— Ну, например, Байлеру дали камень, но вместо того чтобы вернуть оригинал и копию, он вернул две копии. Меня бы нисколько не удивило, если бы он захотел подольше подержать камень у себя, чтобы как следует его изучить. Он же мог вернуть его после окончания своих экспериментов или, если бы его поймали, — в данном случае не важно, что произошло бы раньше, — он бы просто заявил, что ошибся. Никто не стал бы поднимать шума, поскольку задание наверняка было секретным. Впрочем, вполне может быть, что у меня просто разыгралось воображение. Байлер мог получить камень на совершенно законных основаниях и изучать его по просьбе правительства. Как бы то ни было, давай предположим, что до недавнего времени оригинал находился в распоряжении Байлера.

— Ну хорошо, предположим.

— А потом исчез. Допустим, его перепутали и выбросили вместе с неудачными копиями или отдали нам — по ошибке…

— Тебе, тебе, — повторил я, — и совсем не по ошибке.

— Пол пришел к таким же выводам, — продолжал Хал, не обращая внимания на мои намеки. — Он запаниковал, стал искать камень и в процессе поисков немного нас потрепал.

— Почему он вообще забеспокоился?

— Кто-нибудь заметил подмену и потребовал вернуть настоящий камень. И тогда Пол обнаружил, что камень пропал.

— А Пола убили.

— Ты сказал, что двое мужчин, которые допрашивали тебя в Австралии, по сути признались, что прикончили его во время допроса.

— Да. Зимейстер и Баклер.

— Твой полевой агент — вомбат — сказал, что они бандиты.

— Динбаты. Давай, рассуждай дальше.

— ООН забила тревогу. С этого момента государственный департамент и стал проявлять к нам интерес. Камень мог оставаться у нас, и все об этом знали. Нам не известно, где камень находится, но в это никто не верит. Ни функционеры ООН, ни ребята из секретной службы, ни инопланетяне и, конечно же, бандиты, которые, вероятно, мечтают получить за камень солидный выкуп.

— И все они почему-то уверены, что я, сам того не подозревая, знаю гораздо больше о камне, чем говорю. И считают, что телепат-аналитик сможет найти в моем подсознании необходимые сведения. Интересно, откуда у этих инопланетян взялась такая идея?