Кажется, я переборщил.

Начальник с каменным лицом протянул мне карточку и очень вежливо сказал:

— Инцидент исчерпан. Как вы понимаете, господин Городецкий, просмотр рабочих записей частными лицами запрещен.

Я почувствовал, что больше всего начальника задела фраза про «всякую мелочь». Они тут, конечно, не бедствовали. Но и настолько, чтобы сотню долларов называть мелочью, в деньгах не купались.

Вздохнув, я опустил голову:

— Простите дурака. Я и впрямь пытался предложить… вознаграждение. Всю неделю по инстанциям бегал, фирму перерегистрировал… уже и рефлекс выработался.

Начальник пытливо смотрел на меня. Вроде бы, чуть смягчившись.

— Виноват, — признал я. — Но очень уж любопытство одолело. Верите, полночи не спал, все гадал…

— Вижу, что не спали, — глядя на меня, сказал начальник. И не выдержал — все-таки любопытство в человеке неистребимо: — А что вас так заинтересовало?

— Жена с дочуркой у меня сейчас на даче, — сказал я. — Я тут мотаюсь, пытаюсь ремонт закончить… и вдруг получаю письмо. Анонимное. Женским почерком написанное. А в письме… ну, как сказать… килограмм кокетства и полкило обещаний. Мол, прекрасная незнакомка мечтает с вами познакомиться, но не рискует сделать первый шаг. Если я внимателен и понял, от кого письмо — так мне надо только подойти…

В глазах начальника загорелся бодрый огонек.

— А жена на даче? — сказал он.

— На даче, — кивнул я. — Вы не подумайте… никаких далеко идущих планов. Просто хочется узнать, кто эта незнакомка.

— Письмо у вас с собой? — спросил начальник.

— Я его сразу выбросил, — признался я. — А то попадет жене на глаза, и доказывай потом, что ничегошеньки не было…

— Когда было отправлено?

— Три дня назад. Из нашего почтового отделения.

Начальник думал.

— Выемка писем там один раз в день, вечером, — сказал я. — Не думаю, что туда много народу заходит… всего-то человек пять-шесть в день. Если бы глянуть…

Начальник покачал головой. Улыбнулся.

— Да я понимаю, что не положено… — сказал я печально. — Ну вы хоть сами гляньте, а? Может, там и не было ни одной женщины, может сосед шутит. Он такой… веселый человек.

— С десятого этажа, что ли? — поморщился начальник.

Я кивнул:

— Вы гляньте… просто скажите, была там женщина или нет…

— Это письмо вас компрометирует, верно? — сказал начальник.

— В какой-то мере, — признал я. — Перед женой.

— Что ж, тогда у вас есть основания посмотреть запись, — решил начальник.

— Большое спасибо! — воскликнул я. — Огромное вам спасибо!

— Видите, как все просто? — медленно нажимая кнопки на клавиатуре компьютера, сказал начальник. — А вы — деньги… ну что за советские привычки… сейчас…

Я не удержался, поднялся и встал у него за плечом. Начальник не возражал. Он испытывал азарт — видимо, на территории «Ассоли» для него было немного работы.

На экране появилось изображение почтового отделения. Вначале из одного угла — можно было прекрасно видеть, что делают сотрудницы. Потом из другого — на вход и почтовый ящик.

— Понедельник. Восемь утра, — торжественно сказал начальник. — А что дальше? Смотреть на экран двенадцать часов?

— Ох, и впрямь… — фальшиво огорчился я. — Не подумал.

— Нажимаем кнопку… нет, вот эту… И что мы имеем?

Изображение стало мелко подрагивать.

— Что? — спросил я, будто не проектировал аналогичную систему для нашего офиса.

— Поиск движения! — торжественно воскликнул начальник.

Первый улов был в девять тридцать утра. На почту прошел какой-то рабочий восточного вида. И отправил целую стопу писем.

— Не ваша незнакомка? — съязвил начальник. И пояснил: — Это строители второго корпуса. Вечно письма в Ташкент шлют…

Я покивал.

Второй посетитель был в час с четвертью. Не знакомый мне, но очень солидный господин. Сзади шел охранник.

Господин писем не отправлял. Вообще не понимаю, зачем он зашел — то ли девушек разглядывал, то ли территорию «Ассоли» изучал.

А вот третьим был… Лас!

— О! — воскликнул начальник. — Это ведь и есть ваш шутник-сосед? Который по ночам песенки поет?

Плохой из меня сыщик…

— Он… — прошептал я. — Неужели…

— Ладно, смотрим дальше, — сжалился начальник.

Дальше, после двухчасового перерыва, народ повалил валом.

Еще трое жильцов отправили какие-то конверты. Все мужчины, все очень серьезной наружности.

И одна женщина. Лет семидесяти. Перед самым закрытием. Толстая, в пышном платье и с огромными безвкусными бусами. Жиденькие седые волосы были завиты кудряшками.

— Неужели она? — восхитился начальник. Встал, похлопал меня по плечу: — Ну что, имеет смысл искать таинственную кокетку?

— Все ясно, — сказал я. — Розыгрыш!

— Ничего, розыгрыш — не проигрыш, — скаламбурил начальник. — А к вам на будущее просьба… никогда не делайте таких двусмысленных поступков. Не доставайте денег, если не собираетесь кому-то платить.

Я понурил голову.

— Сами же развращаем людей, — с горечью сказал начальник. — Понимаете? Сами! Раз предложил, два предложил… на третий раз с тебя требуют. А мы жалуемся — с чего это вдруг, да откуда взялось… Вы же хороший, светлый человек!

Я удивленно уставился на начальника.

— Хороший, хороший, — сказал начальник. — Я своему чутью верю. Я за двадцать лет в угрозыске всяких повидал… Не делайте так больше, ладно? Не плодите зла вокруг.

Давно уже мне не было так стыдно.

Светлого мага учили не делать зла!

— Постараюсь, — сказал я. Виновато посмотрел начальнику в глаза. — Спасибо вам большое за помощь…

Начальник не ответил. Глаза у него стали стеклянные, чистые и бессмысленные, как у младенца. Рот приоткрылся. Пальцы на подлокотниках кресла сжались, побелели.

Заморозка. Несложное заклинание, очень ходовое.

А за моей спиной, у окна, кто-то стоял. Я его не видел — чувствовал спиной…

Я дернулся в сторону, быстро, как только смог. Но успел почувствовать ледяное дыхание Силы, нацеленное в меня. Нет, это не заморозка. Это что-то аналогичное из арсенала вампирских штучек.

Сила скользнула по мне — и ушла в несчастного охранника. Сработанная Гесером защита не просто маскировала, но еще и защищала!

Ударившись плечом в стену, я выбросил вперед руки, но в последнюю секунду все же сдержался и не нанес удара. Моргнул — и поднял на глаза тень.

У окна, скалясь от напряжения, стоял вампир. Высокий, с мордой породистого европейца. Высший вампир, без всяких сомнений. И не такой скороспелый, как Костя. Ему было лет триста, по меньшей мере. И силой он, без сомнения, превосходил меня.

Но не Гесера! Моей сущности Иного вампир не видел. И сейчас все те подавленные инстинкты нежити, которые высшие вампиры умеют держать в узде, рвались наружу. Уж не знаю, за кого он меня принял — за какого-то особенного человека, способного потягаться с вампирами в реакции, за мифического «полукровку» — ребенка от человеческой женщины и мужчины-вампира, — за не менее выдуманного «ведьмака», охотника на низших Иных. Но вампир явно был готов слететь с катушек и начать крушить все вокруг. Его лицо потекло, как пластилин, вылепляя лобастую звериную морду, из верхней челюсти выдвинулись клыки, из пальцев — бритвенно-острые когти.

Ополоумевший вампир — это страшно.

Хуже него только уравновешенный вампир.

От поединка с сомнительным исходом меня спасли рефлексы. Я удержался и не нанес удара, а выкрикнул традиционную формулу ареста:

— Ночной Дозор! Выйти из Сумрака!

И тут же от дверей раздался голос:

— Стой, это же наш!

Удивительно, как быстро вампир пришел в норму. Когти и клыки втянулись, лицо заколебалось, будто студень, принимая все тот же сдержанный, породистый вид преуспевающего европейца. И я этого европейца хорошо помнил — по славному городу Праге, где варят лучшее в мире пиво и сохранили лучшую в мире готику.

— Витезслав? — воскликнул я. — Что вы себе позволяете?

А у дверей, разумеется, стоял Эдгар. Темный маг, который после недолгой работы в московском Дневном Дозоре ушел в Инквизицию.