Такие дела, Сара. Вот, во что ты вляпалась. Теперь думай. Я все показал тебе. И конечно, я вбухал в свое видение проблемы всю боль, обиду и злобу, накопившиеся за почти двадцать лет, которые Иван Кузнецов был связан с программой дальней разведки ОВС.

Пусть Сара знает, что у нас есть веские причины ненавидеть хозяев «малышей», истинных хозяев известной части Вселенной. У всех нас, землян. И у нее, в том числе.

— Билли! Хватит зевать! Надоел, честное слово!

— Осознал, командир, хлоп твою железку!

Сара смотрит так, будто хочет вывернуть мне душу наизнанку и посмотреть, какие там швы.

— Иногда они бывают очень жестоки, Сара, — я хотел бы молчать, да не могу. — Жестоки и хитры. Нашему флагману они выбили противометеоритную защиту. Такие вот малыши на симпатичном летающем блюдечке. Прошли рядом, и все посыпалось. Флагман не смог вовремя уклониться от атаки метеоров. Погибло десять человек. И поди докажи, что причина не естественная. Весело? Мы для них — ничто. Если понадобится, они будут убивать нас тысячами. А ты собралась прямо к ним в зубы. С семью биороботами, которые хозяевам не нужны даром! О них давно забыли!

Сара оглядывается на свой эскорт. Серебристые гномы стоят, как вкопанные. Они теперь ее. Они умрут без нее.

Думай, Сара. Осознавай.

— Как вы их должны ненавидеть… — шепчет девочка. — Бедный Иван. Простите. Я… — ее голос крепнет. — Я все узнаю, все пойму! Клянусь! Вы знаете, я умею договариваться с тем, что живое. А их хозяева, эти цветоводы, они же не мертвые! Поверьте, у меня получится. Я вернусь и расскажу вам.

— Значит, летишь, идиотка?

Я говорю это мягко и обреченно. Ни грамма фальши. Я действительно так чувствую.

Она погибнет. А нас посадят.

Сара придвигается ко мне и ласково проводит грязной ладошкой по моей щеке. Всё ее хваленое умение договариваться, запитанное от «малышей», черпающих энергию из бездонного астрального колодца, направлено на то, чтобы утешить бедного Ивана. Это очень трогательно, однако совершенно не по делу.

Игра провалена. Сара улетит. Она верит, что я оплакиваю ее сейчас, но это не влияет на выбор девочки. Ей наконец-то подвернулась задача, от масштабов которой у любого ребенка закружится голова.

Упертая девка до невозможности. Вся в отца.

Я отстраняюсь, встаю, прячу руки за спину и до боли сжимаю кулаки. Мне страсть как хочется треснуть Сару по голове, взвалить на плечо и вызвать «тэшку». А с серебристыми гномами пускай Билли дерется.

Это моя трусость взывает к моему благоразумию.

Билли прыжком вскакивает на ноги. Некоторые из «малышей» обеспокоенно поворачиваются к нему.

— Сара, быстро! — кричит Билли. — Сними эту долбаную защиту! Мне надо выглянуть!

Сара послушно тянет руки к свите. И на меня обрушивается мир.

Только сейчас я понимаю, в какой совершенной глухоте мы сидели тут, на острове, под энергетическим колпаком, возведенным подопечными Сары. Просто я был полностью сосредоточен на девочке и не мог отвлекаться. А мир-то никуда не делся, он жил за барьером.

И чего только в нем ни изменилось.

— Ур-р-роды! — рычит Билли. — Кто так делает?!

Я «сажусь» на волну напарника, слышу, что он на самом деле говорит, вижу, из-за чего это, и мне, в свою очередь, хочется сказать много теплых слов.

Слова русские, поэтому я без стеснения произношу их. Громко.

Дурак и карьерист Мастерс, вечно озабоченный тем, чтобы приказ не выполнить, а перевыполнить, гонит транспорт верхним резервным эшелоном. Гонит, как психованный. Его летучая галоша так отчаянно тужится, будто собралась родить маленький самолетик хвостом вперед. Истребители эскорта болтаются поодаль, боясь. Их пилоты видят, что транспорт бьет мировой рекорд скорости, но там ведь Мастерс, целый подполковник ОВС, матерый космический волк, сто заправочных пистолетов ему в рот и адмиралтейский якорь в ухо!

Он будет здесь через час с небольшим.

И еще с трех сторон к городу несутся, все в мыле, плотные группы машин. С одним и тем же интересом. Федералы, спецотдел Пентагона и, лопни мои глаза, Си-Эн-Эн! Мастерс их обставит, конечно. На верный час. Если не развалится.

Стервятники. Один учуял добычу, и тут же за ним рванула целая стая. А как она могла не рвануть, если тяжелая машина ОВС показывает Америке пролет Тунгусского метеорита?!

Мне даже не интересно, зачем Джонсон разрешил Мастерсу такое откровенное шоу. Просто обидно.

Ну, я вам, гады, устрою гонку за тухлым мясом.

— Джонсон, сволочь! — кричу я. — Ты это видишь? Зачем?! Как ты ему позволил?! Эй, полковник! Считай эти мои слова рапортом об отставке! И заявлением об уходе!

Сара недоуменно хлопает глазами — видит же, что у меня нет кома. Билли беззвучно аплодирует.

— Харт! Тревога! Всех людей и технику в точку сбора А — и ждать указаний!

Девочка рот открыла от изумления. Это ничего, лишь бы Харт не задумался, а начал действовать.

— Сара! Кто тут трещал, будто может управлять этой колымагой? Ну-ка, докажи! Лети к маме, быстро! Экипаж, на борт! Давай-давай, руки в ноги, шевелись, косоглазые!

«Малыши» гурьбой бросаются к тарелке.

Зато Сара приросла к земле.

А я виноват, что тоже… «умею договариваться»? Когда меня вызверят как следует!

— Сара Сэйер! Через шестьдесят минут ты отправляешься. Либо на базу Райт-Паттерсон, либо к чертям собачьим в космос. Выбирай. А сейчас — на полном газу к маме! Мы за тобой.

Сара медленно кивает, потом оглядывается в сторону дома. Ну да, оттуда еще одно откровение прискакало.

«Тэшка» на форсаже звучит необычно. То ли с хрустом, то ли с треском прыгает к нам из-за леса алая капля. Летающая тарелка может, конечно, быстрее. Но ее эволюции какие-то игрушечные. Видали мы те тарелки. Жутковато, однако неубедительно. То ли дело, когда на тебя пикирует «тэ-пятая эво». Не захочешь — осознаешь. Бронепоезд не остановить.

— Сара, — говорю я вкрадчиво. — Тебя пинками гнать на борт? Или хочешь прокатиться с нами?

— Есть, сэр! — тявкает девчушка, кидается к тарелке и ныряет в невесть откуда возникший люк.

— Жаль, — говорит Билли. — Очень жаль, хлоп твою железку. И чего ты не стукнул девку по кумполу? Ты ж хотел! А я бы косоглазым руки-ноги пооткручивал! Сдали бы всю братию Мастерсу под роспись, и дело с концом…

Я приказываю «тэшке» развернуться и сесть. Летающая тарелка мертвым грузом валяется в болоте.

Чтоб ты сломалась, думаю я, чтоб ты пополам треснула, чтоб на твоей корме болотное чудовище повисло и не пустило!

— Если Сара тебя возненавидит, Вера тебя не разлюбит, — продолжает нудеть Билли. — А вот если Сара и правда улетит… Ты хотя бы на минуточку представляешь, чем все кончится?! Ох, какому богу помолиться, чтобы этот космический металлолом гавкнулся… Ванья, ну придумай решение, хлоп твою железку! И отпустить Сару некрасиво, и нашим отдать глупо! Что скажешь, а?…

«Тэшка» открывает двери.

А тарелка с неестественной легкостью отрывается от болота. Будто подвешенная за ниточку, она скользит на бреющем в сторону дома Сэйеров.

— Соси бензин, Абрам! — говорю я с чувством.

Как все нормальные люди, Билли терпеть не может выбирать одно плохое решение из двух плохих.

Возле дома Сэйеров было настоящее столпотворение. Здесь оказалось три патрульных машины. И народная милиция в полном составе ломанулась сюда из точки сбора А — имей после этого дело с гражданскими! И просто зевак тут бродило до черта.

На крышном паркинге блестела чистыми боками летающая тарелка. Дом, накрытый стофутовым диском, выглядел как жилище инопланетянина.

А на крыльце стояла, широко расставив ноги, Кларисса. В синей патрульной форме. В фуражке, надвинутой на глаза. С пистолетом в кобуре. И громадным пулеметом-резинострелом для подавления массовых волнений на плече.

Я потерял дар речи секунд на тридцать.

Билли, тот вообще как из «тэшки» высунулся, как углядел Клариссу, так и плюхнулся обратно.