В обществе все чаще звучит мысль о том, что необходимо срочно переходить от экономики, основанной на невосполнимых ресурсах, к экономике, базирующейся на ресурсах, которые могут восполняться, и в первую очередь – на знаниях. Все понимают, что в основе такой экономики должны быть инновации, то есть овеществленные знания.
В последнее время в стране принимается ряд мер по развитию инноваций: создано Федеральное агентство по науке и инновациям, которое координирует выполнение федеральной целевой научно-технической программы «Исследования и разработки по приоритетным направлениям науки и техники на 2002–2006 годы» и готовит программу «Исследования и разработки по приоритетным направлениям развития научно-технологического комплекса России на 2007–2012 годы»; работают Фонд содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере и Российский фонд технологического развития; открываются институты и кафедры инноватики; начал действовать научно-экспертный совет по инновационной политике и формированию высокотехнологичных научных и инженерных проектов при Общественной палате; работает Межведомственная комиссия по научно-технической политике, которая одобрила стратегию развития науки и инноваций в России на период до 2015 года; создаются технико-внедренческие особые экономические зоны (ОЭЗ) и т. д.
Однако двигаться по этому пути непросто. Например, компании, занимающиеся разработкой ПО, не хотят переходить в ОЭЗ, так как «не видят в этом для себя никакой выгоды» (Звягин Ю. Программисты не хотят в зоны //Российская газета, 28.03.2006). Одну из причин такого положения дел назвал директор Центра разработки ПО компании «Моторола» в России В. Полутин: «Трудно представить, что „Моторола“ будет с кем-то согласовывать свои производственные планы, как того требует закон об ОЭЗ». Но проблемы с законодательством рано или поздно будут решены, и появится закон о поддержке ИТ-отрасли.
Продолжат функционировать существующие, а со временем появятся и новые ИТ-парки, в которых смогут работать десятки тысяч человек. Причем часть этих парков будет обладать такой инфраструктурой, что для многих людей решится и жилищная проблема.
Если сегодня имеются трудности с ИТ-инвестициями, так как «российские банки ищут объекты для вложения свободных денег не у нас в стране, а на Западе, а это „охлаждает“ иностранных инвесторов» (Российская газета, 28.03.2006), то через некоторое время и этот вопрос будет решен, поскольку, согласно Альфреду Чандлеру, «мир изменяют не инновации, а инвестиции».
Казалось бы, со временем инновации должны хлынуть, как из рога изобилия. Однако, по моему мнению, существует одна «загогулина», которая состоит в том, что у сегодняшних молодых ИТ-специалистов практически полностью отсутствует внутренняя потребность к созданию инноваций.
Они, несомненно, хотят работать в ИТ-индустрии, делая то, что скажет начальник или потребует заказчик, но не более того. По этой причине офшорное программирование развивается (поддерживаются инновации «у дяди»), тогда как с собственными разработками дело обстоит гораздо хуже. Однако со временем офшорные заказы, как и добыча нефти и газа, могут сократиться, поскольку, во-первых, на законодателей стран, заказывающих программы на стороне, давят избиратели (программисты и члены их семей), а во-вторых, отечественные программисты хотят жить гораздо лучше своих индийских и китайских коллег, а это в офшоре получается далеко не всегда. Потому и нужны инновации в чистом виде, а для их создания, как мне кажется, нужно преодолеть хотя бы психологический барьер.
Чтобы инновации «пошли», где-то должны проводиться исследования – люди должны заниматься наукой, и это занятие должно быть популярным в обществе. А сейчас это не так. Я, конечно, не проводил социологических исследований, но их проводило Министерство образования и науки и установило, что «только один процент жителей страны считает профессию ученого престижной» (газета «Поиск», 2005, №48, с.3) и «только 13% преподавателей вузов занимаются научными исследованиями» (очень оптимистическая оценка. – А.Ш.) (газета «Поиск», 2006, №9, с.5).
Приведу высказывания на эту тему молодых ИТ-специалистов, окончивших один из престижнейших и старейших вузов страны, в котором работало не одно поколение всемирно известных ученых.
Я спросил одного из молодых людей: «Вспомни, пожалуйста, был ли за годы учебы в университете случай, чтобы кто-либо из преподавателей на лекциях рассказывал о своих научных результатах и призывал заниматься наукой?»
Он подумал и сказал: «Нет».
Через некоторое время я задал тот же вопрос еще одному молодому человеку, который в том же университете закончил самый престижный факультет.
Он был крайне удивлен такому вопросу и ответил: «Не знаю, может быть, и призывали, но я на лекции ходил редко».
Чтобы расставить точки над i, я высказал мнение о том, что если нет науки, то нет и университета, а есть курсы повышения квалификации. Молодой человек, немного подумав, сказал: «Не уверен». Да и почему он должен был согласиться со мной, если настоящих ученых он видел разве что в бронзе или по телевизору, а историю даже своего университета не знает.
Наконец, я спросил, не хочет ли он заняться исследованиями, и назвал область. Он ответил, что эта область ему интересна, но заниматься ею он не будет.
«А какой будешь?» – полюбопытствовал я. Но тут чаша его терпения переполнилась, и он раздраженно бросил: «А почему я должен чем-либо, кроме работы, заниматься?»
Ответив, что в этом вопросе он никому ничего не должен, я пошел писать эту статью!
Отсутствие культуры, связанной со знаниями, в обществе начинают осознавать, а отдельные энтузиасты начинают действовать (см. Леонид Левкович-Маслюк, «Математический шлягер в ЗD», «КТ» #632). Причем становится ясно, что начинать надо не с института, а с первых классов школы. Вот несколько примеров в подтверждение сказанного.
Еще можно хоть как-то понять, почему среди почти сорока продвинутых студентов-программистов, обучающихся в Санкт-Петербурге, даже три года назад (сейчас об этом нечего и спрашивать) ни один не знал, кто такой Григорий Козинцев, который работал в нескольких сотнях метров от университета на киностудии «Ленфильм» и снял, в частности, «Гамлета» с Иннокентием Смоктуновским в главной роли.
Труднее понять, почему никто из указанной аудитории не знал, где в городе похоронен Леонард Эйлер, или почему студенты, закончившие один из известнейших в мире физмат-лицеев, не знают фамилию выпускника их альма-матер, который решил одну из проблем Гильберта.
И уж совсем не понять, почему они не читали книги Мартина Гарднера по занимательной математике!
Не желая мириться с такой ситуацией, нобелевский лауреат, академик РАН В. Л. Гинзбург «забил в набат», что выразилось в разработке им нового проекта СОИ. В 80-е годы прошлого века в США такую аббревиатуру имела «стратегическая оборонная инициатива», а Гинзбург заменил слово «оборонная» на слово «образовательная» и организовал соответствующий фонд.
Академик считает, что «пожалуй, cамой серьезной проблемой является утеря нашей системой образования мотивационной составляющей, воспитывающей в молодежи активный интерес к творческой самореализации. <…> Приступить к решению этой проблемы надо сегодня. Завтра будет поздно». Напомню, что об утере мотивации у молодых людей «КТ» уже писала.
На этой безрадостной ноте я заканчиваю и надеюсь, что из изложенного ясно, что начинать надо не только со строительства зданий в ИТ-парках, но и с гораздо более важного и более сложного – формирования у талантливых молодых ИТ-специалистов внутренней потребности к занятиям наукой и инновациями. Если это удастся сделать (а у нас нет другого выхода), многие вопросы – например, зачем учиться в аспирантуре? («КТ» #635) – отпадут сами собой.
