— Интересно ему, — проворчал. — Ладно, слушай, все равно делать пока нечего. Сначала было…

— Слово, — вставил Капрал. Ангел закатил глаза. — Все-все-все. А ты, парень, на лекцию нарвался.

— Сначала появились отряды наемников у швейцарцев. Они считались лучшими во всей Европе. И до того втянулись в это ремесло, что, почитай, каждый десятый в стране шел в наемники.

— Ну да. Вроде как папу до сих пор охраняют. Говорят, старейшая гвардия на сегодняшний день. Я, когда в Риме был, видел. Форма у них еще странная. Цветастая. Говорят, ее Микеланджело придумал.

— Это ты верно все подметил. Только Микеланджело позже был. Не так чтобы сильно, но, считай, почти на век промахнулся. Ну так я продолжу?

— Ага. — Дайс устроился поудобнее и отхлебнул из своей кружки.

— Так вот. У Швейцарии в те времена крупные проблемы были. Население достигало самое большее половины миллиона. Страна суровая. Работа на земле тяжелая, а вознаграждение за нее никакое. А теперь прикинь, в такой ситуации держать под ружьем кучу народу. От всякой страны, находящейся даже в более благоприятных условиях, чем тогдашняя Швейцария, требовалось совершенно исключительное напряжение сил. А если речь идет о продолжительном времени? Считай, что напряжение становилось просто недопустимым для страны.

В общем, в результате таких чисто экономических соображений швейцарцы пришли к стратегии на уничтожение. Заметьте, не надо сюда приплетать никакой политики. Не было ее. Экономика. Чистой воды экономика. Швейцарцам, как и всем остальным, надо было, чтоб поля и луга непрерывно обрабатывались. Да еще мужчины, способные носить оружие, могли оставлять землю лишь на короткое время. Потому они и старались как можно быстрее с врагами разобраться, то есть сделать свою кровавую работу, на которую нанимались, как можно скорее и основательнее. Им еще поля обрабатывать надо было. Рассеять рыцарей и пеших слуг феодального войска могучим ударом своей квадратной колонны было еще недостаточно: надо было отнять у них возможность снова собраться.

— Ага, переубивать всех на хрен, — влез Капрал.

— А ты что хотел? Верным средством обеспечить полное отсутствие желания рыцаря сунуться со своей ордой на твою землю была только смерть этого рыцаря. Все остальное не прокатывало. В общем, в результате дошло до того, что швейцарцам строго запрещалось брать пленных. Все, кто попадал в их руки, — уничтожались. Ну и о грабеже никогда не забывали.

— Что? Тоже экономика? — Дайс оторвался от созерцания огня и уставился на Ангела.

— А как же. Жить-то всем хотелось лучше. А где в скудной стране еще заработаешь. Только на войне, награбив у побежденных. Тем-то богатства уже без надобности будут, — разъяснил Ангел. — Дошло дело даже до того, что швейцарцев заставляли перед каждой битвой клятву приносить, что грабить павших будут не раньше, чем битва закончится.

— А если кто в плен сдавался?

— Можно было рискнуть. Но не всегда помогало. Вот, например, когда в бургундской войне мирный город Штеффис на Нейенбургском озере осмелился оказать слабое сопротивление швейцарцам, все жители его были перебиты. Гарнизон замка, взятого штурмом, с башен живьем побросали. Мужиков, которые спрятаться успели, связали одной веревкой и утопили в озере, как котят. Разобравшись с защитниками, швейцарцы разграбили городок подчистую. Как хроники писали, «так что женщинам и детям не осталось никакого имущества». Эта «бесчеловечная жестокость» встретила некоторое, правда, слабое порицание даже в самом Швейцарском союзе. Ага. Как деток пожурили, что нельзя дяденьку молоточком по пальчикам лупцевать. Основные-то приемы войны от этого не изменились. Главное, потому, что безумный ужас, который внушали швейцарские наемники, им только на руку был. Слава швейцарского наемника, их строя и тактики летела буквально перед строем.

— А ландскнехты тут причем?

— А ты не перебивай — быстрее узнаешь.

— Ангел, ну ты просто учитель какой-то. Профессор. Ты б еще с истории Древнего мира начал, — хмыкнул Капрал.

— Надо было б, так и начал бы. В общем, в пятнадцатом веке до императора Максимилиана дошло, что и Священной Римской империи неплохо бы иметь свои пехотные войска. И желательно профессиональные. Успешно противостоять рыцарям могла только пехота, вооруженная пиками и знающая толк в военном деле. В результате были созданы войска по типу подразделений швейцарских наемников. Вербовались туда в основном люди безденежные. В одном строю бок о бок сражались и обнищавшие крестьяне, и безземельные дворяне…

— Это те, которые наследства не получили. Земли же все старшему сыну переходили по наследству. А младшему что делать? Вот он и шел на войну. Благо войн было предостаточно, — вставил свое слово Капрал, прикуривая от тлеющей ветки.

— Точно. Так вот, дворяне, несостоявшиеся ремесленники, крестьяне. Поступить в наемники мог любой. Кстати, именно в этих войсках впервые перестали на сословия внимание обращать. Жалованье зависело не от того, какого ты рода-племени, а от того, с чем на службу пожаловал. Если только что не голый-босый, платили по минимуму, если в полной экипировке с оружием — получай полное жалованье. А уж ежели ты мечом владеешь и с ним пришел — то тебе двойное жалованье полагалось.

— С мечом, — хмыкнул Капрал. — Хороший такой ножичек был. Немаленький. Эта дура, кстати, около шести килограммов весила, примерно 14 фунтов. И длина не слабая — считай сто шестьдесят семь сантиметров, а некоторые экземпляры и поболе.

— Сколько-сколько? В те времена рост мужика был в районе ста семидесяти! — удивленно уставился Дайс на Капрала. — Как же они этой штукой махали-то?

— Ха! Ты еще среднюю температуру по больнице припиши, — осклабился тот. — Хотя меч-цвайхандер, двуручник то есть, не на маленького человечка рассчитан. Им еще пользоваться надо было уметь. Я как-то видел правильный ролик. Красиво выглядит. То его в землю мечник упрет, то на плече устроит. В общем, не только кистями держит. А против строя с пиками двуручники — милое дело. Представь себе, перед сшибкой выходят элитные бойцы с такими монстрами. Главная задача — копья пообломать к чертям собачьим.

— Слушай, я вроде на картинке какой-то видел такой меч. У него еще края волнистые были.

— Были такие. Только стремно очень было с волнистым-то мечом ходить. Это все равно что сейчас атомной бомбой воевать. Можно, но сцикотно. От такого меча очень раны плохие получались. Заживали очень плохо. Дело чаще всего гангреной заканчивалось. Потому если на поле боя с ним выйдешь, то, считай, никто с тобой особо милостивиться не будет. Солдатский кодекс того времени гласил: «Носящий лезвие, волне подобное, должен быть предан смерти без суда и следствия». А как показывала тогдашняя практика, смерть без суда и следствия была очень мучительной.

Неправильным оружием такое лезвие считалось. Нечестным. Некоторые вообще думали, что такие клинки отравлены или на них заклятие лежит.

Дайс поежился и придвинулся поближе к костру.

— В общем, нормальная такая пехота была. Тяжелая, — продолжил Ангел. — Максимилиан тоже не лыком шит. Он, когда свои отряды создавал, сразу понял, что сбродом управлять легче, если им и пряник выдать, и кнут прописать. С пряниками оказалось все просто. То, что мог позволить себе ландскнехт…

— А почему ландскнехт-то?

— А, тут все просто. Само слово чуть позже появилось. Где-то в семидесятом, что ли, году. Его вроде Петер фон Гагенбах придумал, когда набирал наемников для Карла Смелого. Буквально «ландскнехт» — слуга государства. Тут ведь еще одна заковырка с названием получилась. В какой-то момент, где-то лет через тридцать, ландскнехт, ну слуга государства, превратился в ланцкнехта — воина, вооруженного пикой. Все же мечи — мечами, а главным оружием пики были.

— Угу. Понял. Так что там у них за привилегии были?

— С привилегиями было все в порядке, — усмехнулся Ангел. — Нам такие, если на наше время перевести, и не снятся. «Их жизнь настолько коротка и безрадостна, что великолепная одежда — одно из их немногих удовольствий. Я не собираюсь отбирать его у них», — сказал Максимилиан. И понеслось. Слышал, что в Средние века были для каждого сословия ограничения в одежде? Типа, если ты, друг ситный, крестьянин, то ходить тебе только в темном без единого украшения. Еще кому-то там можно было и светлое на праздники одеть и серебра немного. Наемникам можно было носить все. Не знаю, видел, нет портрет Генриха VIII? Так вот, моду на буфы с разрезами, неимоверными рукавами и гульфики гипертрофированные именно ландскнехты ввели. Эти чудики вообще зачастую носили рукава разного цвета. Особо озабоченные и портки с разноцветными штанинами. А еще на всякие ландскнехтские чудачества даже инквизиция глаза закрывала. Ты еще кого в Средневековье помнишь, кому можно было колдовать? А ландскнехтам и это прощалось. Представляешь, вокруг инквизиция колдунов на костре сжигает, а ландскнехты при себе чуть ли не полный комплект «юный волшебник» таскают. И вообще, у ландскнехтов очень модно было иметь какой-нибудь талисман, сделанный из субстанции, способной сегодня у человека с нежным желудком вызывать рвоту. Вот ты б стал носить на груди ладанку с жабьей икрой, приправленной кровью младенца и пометом крысы?