Эльза Марлоу сознавала, что упала в обморок, сознавала это, еще не окончательно придя в себя. Она знала также, что-то страшное, ужасное случилось, и стонала, не находя места на своей жесткой кровати. Она задела локтем за стену; вызванная ударом боль была так сильна, что привела ее в сознание. В голове у нее стучало, а когда она попробовала встать на ноги, они подкосились, и она повалилась снова на кровать.

Холодея от ужаса, она все вспоминала… Поль Эмери в заточении, и они хотят его убить, его… который так ее любит!

Собрав все свои силы, она подползла к четырем маленьким, горящим в темноте кружочкам. Это были четыре отверстия, сделанные в двери кладовой. Через них она увидела кухню, которую сначала не узнала. За столом сидел человек. Голова покоилась на руках, перед ним стоял пустой стакан и почти пустая бутылка.

Мистер Дэм? Отец Джесси?

Она попробовала открыть дверь, но дверь была на замке. И все-таки надежда была, так как мистер Дэм спал крепко, и если бы ей только удалось открыть дверь, побег был бы возможен. Но ее отчаянные усилия были явно напрасны. Ничего нельзя было сделать, надо было ждать. Она ждала, с ужасом думая о судьбе человека, в глазах которого она прочла столько любви и нежности, сколько, ей казалось, не было во всем мире.

Эта мысль приводила ее в отчаяние. Снова бросилась она к двери, и снова отступила, измученная и усталая. Но вдруг она услышала шаги в передней. Сердце ее остановилось. Потом послышались шаги на лестнице и опять наступила тишина… через некоторое время кто-то снова спустился по лестнице, и раздался голос:

— Отец!

Это была Джесси Дэм.

— Джесси, ради Бога…

Услышав этот полный ужаса шепот, Джесси Дэм направилась к двери в кладовую.

— Кто это? — спросила она.

— Это я, Эльза Марлоу!

— Где же ты! О, как ты меня напугала! — прошептала девушка.

— Не шуми. Я здесь.

— В кладовой? — спросила Джесси.

— Выпусти меня, пожалуйста!

Джесси Дэм говорила с ней, не спуская глаз со спящего отца.

— Дверь заперта… ключ, наверное, у него в кармане. Это он тебя сюда посадил? О, Боже! Сколько у него теперь будет хлопот! Я знала, что это будет так…

Она попробовала открыть замок.

— Я пойду разыщу свой ключ, — прошептала она и вышла.

Казалось, что она отсутствовала час, хотя на самом деле это были лишь несколько минут. Она подошла к двери на цыпочках, попробовала все ключи один за другим, пока, наконец, старый ржавый замок не открылся.

Эльза была свободна.

В это время мистер Дэм что-то проворчал во сне и зашевелился.

— Скорее, скорее, — торопила Джесси, подталкивая свою приятельницу к передней. — Они меня убьют, если узнают, что я сделала!

Когда они поднимались по лестнице в переднюю, Дэм проснулся. Он взглянул на открытую дверь и с криком, от которого бросило в холод дочь, спотыкаясь, бросился по лестнице.

Джесси хотела открыть дверь, но пальцы ее не слушались, и Эльза сама повернула ручку. Когда голова Дэма показалась на уровне пола, дверь открылась, и она побежала…

Улица была темна. Вокруг — ни души. Они бежали по направлению к главной улице. Дэм погнался за ними.

Обернувшись, Эльза увидела, что она была одна. Джесси, которая хорошо знала местность, свернула, не замеченная отцом, в боковую улицу. Дэм догонял…

И когда девушка почувствовала, что она больше не может сделать ни шагу, она увидела спасительную картину.

Освещенные фонарем, переходили улицу люди в касках, громко топоча по мостовой. Это ночные патрули возвращались из обхода. Она бросилась к ним.

В момент падения ее подхватил один толстый полицейский. Ночь и все ее ужасы исчезли, растворились в обмороке, от которого она оправилась только на другое утро, когда утреннее солнце осветило кровать, в которой она лежала.

На другое утро, в одиннадцать часов, инспектор Бикерсон вошел в кабинет своего начальника и устало опустился в кресло.

Уилль посмотрел на него, насупив густые брови, и спросил:

— Все хорошо?

— Для вас хорошо, — сказал он горько, — но для меня это — сущий ад! Как отнестись к показаниям сумасшедшей девушки с ее фантастическим рассказом относительно Сойоки? Я сегодня с пяти часов утра не имею ни минуты покоя, как только вы мне сообщили по телефону, что девушка заявила, будто Эмери заточен, если уже не убит в доме Дэма! Она либо сошла с ума, либо ей это приснилось, — сказал он решительно. — Я был в доме Дэма еще до восьми часов. Дэм, очевидно, здорово накануне выпил, так как утром не был еще вполне трезв. Я пошел в гараж, и, конечно, у меня сразу же возникли подозрения, когда я увидел посреди гаража яму, засыпанную свежей землей. Казалось, что рассказ мисс Марлоу был правдой. Но я разрыл яму, снял всю землю до конца, а также цемент — к счастью, он не успел еще затвердеть — и не нашел никаких признаков присутствия человеческого тела! Там его никогда и не было, это ясно!

— Вы нашли висящие на стенах одеяла для смягчения звуков?

— Нет, но, очевидно, они были. Я нашел кучу одеял в одном углу гаража…

Начальник задумчиво вертел карандаш.

— Однако Эмери не вернулся.

Бикерсон пожал своими широкими плечами.

— А вот еще история, — Уилль перевернул кипу бумаг и нашел один документ, — предположение, что глава компании Сойоки и есть Тэппервиль. Вы его видели?

— Я как раз от него, — сказал Бикерсон. — Его главная вина, с моей точки зрения, в том, что он весьма болтливый и медлительный человек. Он всецело поглощен вопросами об улучшении положения рабочих. Мне очень повезло, что удалось поймать его при выходе из банка. Он сказал, что провел ночь в Брайтоне и не был еще дома. Когда я сказал ему, что служу в полиции, он сразу же спросил, не было ли грабежа в его доме…

Уилль еще больше нахмурился.

— Я ничего не понимаю, — сказал он. — Но что-то должно быть в этой истории… Тут же китаец Эмери, найденный полумертвым. Ранен он был, безусловно, ножом. И ведь найден в нескольких шагах от дома Дэма! Да, кстати, как его здоровье?

— Доктор говорит, что он вне опасности, — сказал Бикерсон, — и оправится через несколько недель. Человек, который его ранил, чуть не задел очень опасное место. Все это странно. Я хотел допросить Фенг-Хо, но доктор не позволяет говорить с ним еще несколько дней. Теперь я пойду, чтобы увидеть дочь Дэма. Очевидно, она ушла на службу очень рано — может быть, я найду там и Эмери…

Он нашел Джесси Дэм в помещении фирмы. Вовсе не нужно было присматриваться к ней, чтобы заметить, как сильно она изменилась. Сегодня цвет ее лица можно было назвать бледно-зеленым, а провалившиеся глаза говорили о бессонной ночи.

— Доброе утро, мисс Дэм! — сказал Бикерсон. — Когда вы вернулись вчера вечером домой? — и как бы объясняя, он прибавил: — Вы знаете меня, я мистер Бикерсон.

— Да, я знаю вас, — сказала она спокойно. — Я видела вас раньше. Я вернулась домой в двенадцать.

— Вы ушли из дома сегодня очень рано. Я был там до восьми, но вас я уже не застал.

— Да, я ушла очень рано.

На самом деле Джесси Дэм всю ночь ходила по улицам, и сейчас говорила неправду. Это требовалось в срочном письме, которое она нашла сегодня утром в конторе. В письме было точно указано, что она должна была говорить, и кончалось оно такой страшной угрозой, что у нее не хватило смелости его дочитать.

— Вы случайно не нашли мисс Марлоу запертой в одном из ваших шкафов?

На одно мгновение силы ее оставили, и она не могла найти слов.

— Нет… — проговорила она наконец. — И если мисс Марлоу утверждает это, она говорит неправду. Но, в сущности, я не знаю, что было сегодня ночью. Я выпила стакан вина, и оно мне ударило в голову.

— Вы ничего не слыхали о том, что майор Эмери был заперт у вас в гараже?

Зеленый цвет лица ее превратился в иссиня-бледный. Она пошатнулась и прислонилась к столу.