— Эти, как вы выразились, «циферки» — наша жизнь, — улыбка пропала с лица Умника, — Кроме того, хочу заметить, что население Касдама в целом весьма одобрительно отнеслось к этому мероприятию. Ваша поддержка в лице населения высока как никогда.

Правда может ранить. Отродье Бога-из-Машины, сидящее на диване с безмятежным видом, было право по всем пунктам. Должники быстро нашли способ улучшить своё положение, эффективно его реализовали. Пираты Касдама, бойцы, маги и убийцы, те, благодаря кому эльфы выживали в течение сотни лет, они были… гордыми. С приходом к власти Алхимика, их старого, надежного и уважаемого лидера, у касдамских пиратов появилась надежда, что они наконец-то обретут то признание, ради которого сотню лет проливали свою и чужую кровь. Ведь он был один из них, пусть даже и являясь потомком Должника.

Потеряв жену, Станислав не хотел дальше жить. Думая, что потерял и дочь, он готовился к смерти, собираясь забрать с собой старого врага, того самого, кого он изначально умолял помочь. К которому за этой помощью и пришёл. Однако, тот совершил невозможное, как казалось поначалу, вернув, пусть и ценой собственной жизни, ему Аврору.

Только это оказалась не она. Хладнокровное и предельно логичное существо, так похожее на его девочку, владело чудовищной магией, владело свободно, без заклинаний, без жестов и без ритуалов. Оно за неделю сделало то, к чему Алхимик шёл всю жизнь, не надеясь достигнуть результата. Чудовище небрежно швырнуло к его ногам весь Касдам, погребло скорбящего отца под ворохом проблем, а затем исчезло в его бывших лабораториях. А когда он выполз из-под обрушившегося на него бремени, то оказался диктатором, окруженным чужаками. Безжалостными убийцами, рассматривающими его морских братьев, его бойцов и друзей, как… ихорников.

— Вы хоть понимаете, что я бы мог вам всем дать, приди вы ко мне с предложением? — тихо и обреченно спросил Аддамс своего невозмутимого помощника, который, несмотря на всю бессильную ненависть, испытываемую Станиславом, действительно оказался для него незаменим. Кашлянув, глава Касдама продолжил, — Вас всего две тысячи. Я бы мог искупать вас в золоте, собрать красивейших рабов и рабынь со всего архипелага, освободить от…

— Освободить, мистер Аддамс? — глаза Умника-человека мрачно сверкнули, — Нет… Именно мисс Аддамс освободила нас от вечной гонки за почти вымершими чудовищами. От охоты друг на друга из страха, что другой убьет такого нужного ихорника, обрекая тебя на смерть. Она дала вам самую могучую армию в мире. Так зачем вы печетесь о этих… насекомых, чьё время уже позади?

— Что ты сказал? — тон Алхимика был глухим, почти мертвым, — Каких… насекомых?

— Весь ваш «военно-морской флот» может быть истреблен одним из пяти кидов, находящихся у вас в подчинении, мистер Аддамс! — охотно развил тему Вектор, оживленно жестикулируя, — То есть, даже если считать этих пятерых, всего пятерых, прошу заметить!.. у вас уже пятикратно больше, чем было раньше! Каждым! В одиночку! Общий боевой потенциал всех кидов мира, собранных под вашей рукой, даже я просчитать не могу. Но знаю, как можно его увеличить приблизительно втрое!

— Втрое? — автоматически переспросил слегка отрешенный правитель архипелага, стоя вполоборота у окна.

— Да, — твердо ответил ему Должник, — У меня подготовлен список кидов, которых можно будет отправить на Маракат. Устроить сафари. Парни и девушки добьют себе уровни, заработают очки развития, вырастут, но при этом Долг никто из них не закроет. Понимаете? Мы всё равно никуда не денемся от госпожи Авроры, а такое ускоренное развитие поможет и вам, и нам!

В голосе Умника прорезались эмоции, когда он начал живописать перед Алхимиком суть задуманной операции. Доводы были логичны, перспективы ясны и роскошны, а каждое из утверждений — правдой от начала и до конца. Именно такое дополнительное условие взял на себя Вектор, начав работать с Алхимиком. Правда, как и любой Умник, он слишком увлекался анализом, забывая, что не все из фундаментальных постоянных или переменных известны с самого начала. К примеру то, что у него, высокоуровневого Должника и одного из самых влиятельных разумных одного далекого гномьего королевства, и у Станислава Аддамса, известного по прозвищу Алхимик, могут быть совершенно разное понимание, что именно из себя представляет Касдам.

Он махнул рукой резко, щедро разбрызгивая жидкость из небольшого пузырька. Махнул с бесстрастным лицом, полностью игнорируя тот факт, что вслепую открытый в кармане фиал с кислотой своими испарениями сжег Станиславу целую фалангу большого пальца. В данный момент ему было на это совершенно плевать. Всё внимание бывшего главы пиратов Касдама заняло зрелище душераздирающе визжащего Вектора, катающегося по полу. От броска кид вполне мог уклониться, предугадать, отпрыгнуть, поэтому Алхимик решил не доверять случаю, пустив свою чрезвычайно едкую кислоту широким веером брызг, частично накрывшим болтливого кида.

Чудовищно болезненная смерть. Агония Вектора длилась не более минуты, но каждую из этих секунд Алхимик провёл, жадно пожирая глазами участь того, кто отнял у него чуть ли не последнюю ценность в жизни.

— Вы не поняли, что такое Касдам…, — скажет изуродованному трупу через несколько минут пришедший в себя Алхимик, заматывающий носовым платком огрызок большого пальца на правой руке. Затем он бросит долгий взгляд в окно, а потом обратится к кому-то за этим окном. Там, где шумит город, выросший на чужом поте, крови и слезах. Алхимик обратится к нему, ровным тоном закончив свое предложение, — А вы забыли. За то и другое нужно будет заплатить. Подождите немного…

— Просто подождите…

Стеллу было очень приятно гладить. Наверное, из-за кожи, пусть и зеленой, но очень гладкой и ровной. Ирония судьбы и биологии — люди, гномы, эльфы… у них у всех есть родинки, некоторая волосатость, пигментные пятна, бородавки и прочее непотребство. А у зеленокожих? Казалось бы, бородавки и гоблины буквально созданы друг для друга, не говоря уже о орках! Однако, ничего подобного. Может, эти расы созданы искусственно? Да плевать. В нашей же компании, что смешно, Стелла Заграхорн единственная, кто родилась естественным путем.

Девушка блаженно похрюкивала в истоме, пока я наглаживал её по спине. Вот он, пример здорового эгоизма. Трое суток от меня шарахалась, что на корабле, что на суше, а теперь уже почти месяц проводим в постели большую часть свободного времени. Вытянув руку, я принялся ощупывать кисть правой руку девушки, на что она недовольно забурчала. Хорошие мозоли, правильные. Много практики было, много пороха пожгла.

— Лучше там погладь! — оттопырила она некоторую часть своего тела, начав повиливать ей в воздухе.

— Кто-то говорил, что «там» на сегодня всё устало, — хмыкнул я, продолжая ощупывать мозоли, — Минуты, эдак, три назад.

— Ну так ты не тыкай там разным, а просто погладь! — захлопали на меня красивыми красными ресницами, продолжая совершать хоть и красивые, но довольно похабные телодвижения.

И вот это от меня по всей деревянной бадье, что считается у местных кораблем, бегало едва ли не в панике, почему-то свалив на бедного гнома всё, что мы натворили на острове. Стеллу периодически так со мной клинило, особенно, когда приходилось работать неделями без тесного общения с ней. Что уж тут поделать, уж больно специфический у меня род занятий, вечно кого-нибудь кроваво убиваю, стараясь не задумываться над ускользающим смыслом происходящего. А может быть, как раз и убиваю, чтобы не задумываться. Дуальность бытия.

Удовлетворив жажду девушки к ласкам без проникновений, я, одевшись, вышел во двор выделенного нам домика, расположенного в центре самого настоящего сада. Погода миролюбиво шептала теплым ветерком промежду скрюченных, но красивых и пахучих деревьев, вымарывая из души события последнего времени. Не могу нарадоваться на эту красоту с тех пор, как мы, мокрые, злые и готовые ко всему, взобрались на борт шхуны, обещанной Людоедом.