Хици Литер уже скакал впереди цепочки мулов. Бен двинулся к своему мулу, чувствуя страшную слабость. Тропа качалась перед глазами, и он подумал, что сейчас упадет. Кто-то подхватил его под руку, и, словно издалека, он услышал голос Мел:
— Все в порядке! Я присмотрю за ним! — Он взглянул на нее.
Райдербейт стоял рядом с девушкой и протягивал ему бутылку с шотландским виски.
— Успокойся, передохни немного.
Бен сделал глоток, поперхнулся и выплюнул виски, подумав, что ему опять станет плохо; глотнул еще, на этот раз медленнее, и вернул бутылку.
— Ну как, получше? — спросил Райдербейт. — У тебя чертовски плохой вид!
— Благодарю за комплимент. Просто я не переношу высоты, особенно, когда меня пытаются сбросить в пропасть.
— Что все-таки произошло? — спросила его Мел.
— Я же сказал — он пытался пинком сбросить меня с обрыва. Ты же знаешь, я не сумасшедший и ничего не выдумываю.
Она уставилась на него, изумленно раскрыв губы.
— Но он не мог этого сделать!
— Черт побери, прекрасно мог и сделал!
Райдербейт подошел к нему и сказал:
— Ладно, Моррис, садись на мула. — Голос его звучал спокойно, но в нем все же проскользнула тревожная нотка, когда он спросил: — Ты уверен, что он толкнул тебя?
— Я знаю это.
— А ты не мог удариться о скалу? Или, может быть, мул оступился?
— Скала тут ни при чем. И с моим мулом все в порядке.
Райдербейт кивнул головой и больше ничего не сказал. Бен подумал, что ситуация резко ухудшилась: у Хици сдали нервы, раз он хотел убить его даже днем, при свидетелях. А Райдербейт ничего не желает знать. К тому же, у него нет теперь винтовки…
Мел скакала перед ним, сразу же следом за Хици Литером. На мгновение Бен испугался, что подлый сдвинутый ублюдок может и ее попытаться сбросить в пропасть.
До наступления темноты оставалось более четырех часов.
Через три часа они спустились в ущелье по застывшему потоку лавы, извивающемуся вдоль длинного темного каньона, скрытого от солнца высокими стенами, вздымающимися почти на тысячу футов. Это было холодное пустынное место, где с жалобным стоном гулял ветер.
Мулы передвигались медленно; застывшая поверхность лавы, напоминавшая огромные полосы лакрицы, была скользкой и ненадежной.
Внезапно наступили сумерки, быстро перешедшие в ночь, прежде чем они успели развьючить мулов и разбить палатки.
Темнота принесла с собой какую-то жуткую прохладу, которая так угнетающе подействовала на них, что они работали, едва перебросившись двумя-тремя словами. Хици Литер поставил свою палатку чуть подальше от остальных и сложил свое снаряжение в отдельную кучу. Как и утром, с ним никто не разговаривал. Мел разложила кухонную утварь, разожгла керосинку, открыла банки с супом и говядиной и принялись стряпать под прикрытием палатки.
— Боже мой, что за глухое место! — вскричал, вздрагивая, Райдербейт. — Не видно даже кактусов. Здесь как будто заново нарождается мир.
Хици Литер и индеец-проводник присоединились к ним за ужином. Все молчали. Райдербейт пустил по кругу бутылку виски. Индеец сделал большой глоток, радостно улыбаясь и кланяясь, в знак благодарности. Хици Литер отказался от виски. Мел приготовила еще две пинты кофе и наполнила термос. Не было и восьми часов вечера, а уже стояла кромешная тьма, и над ними сияла лишь узкая полоска звездного неба.
Райдербейт зевнул.
— Убираем. Пора спать.
Не говоря ни слова, Хици Литер встал, взял свои кружку и миску и унес их, направившись к своему мулу. Бен и Райдербейт следили за ним. Он подошел к мулу, на мгновение остановился, положил кружку и миску с остальным своим снаряжением у палатки и, наконец, спрятал все.
Райдербейт нагнулся, чтобы сложить кухонную утварь. Сейчас было уже так темно, что ничего нельзя было разглядеть даже на расстоянии нескольких ярдов. Бен смотрел на неясные очертания фигуры Хици Литера, и сердце его учащенно билось. Немец вынул висевшую под седлом на кожаном ремне винтовку с оптическим прицелом и понес ее в палатку.
Почти в тот же миг это заметил и Райдербейт. Он выпрямился и резко окрикнул Хици Литера:
— Ты всегда спишь с винтовкой?
Немец непонимающе уставился на него.
— Положи ее обратно! — крикнул Райдербейт. — Повесь под седло, где она и висела. Никому тут оружие не понадобится!
Бен, внимательно следивший за этой сценой, отвернулся. Он понимал, что не должен возбудить подозрение у Хици Литера. Некоторое время немец пристально смотрел на Райдербейта, потом вдруг пожал плечами, вернулся к мулу и повесил винтовку на прежнее место, а Райдербейт направился к большой палатке со своей вечной ухмылкой на устах.
Площадь палатки составляла семь квадратных футов, так что места было вполне достаточно для трех спальных мешков, и по поводу размещения никаких споров не возникло: Райдербейт лег на краю, а Бен — посередине. Было слишком холодно, и они не раздевались, сняли только ботинки и шерстяные шапочки. Прежде чем лечь, Бен спрятался за мулами и справил малую нужду, а на обратном пути незаметно для остальных прихватил фонарик и ружье. Потом проверил, на месте ли винтовка Хици Литера, и заметил, что полог его палатки закрыт. Проводник устроился спать под открытым небом между палатками, укутавшись в одеяло.
Бен вернулся в большую палатку и осторожно положил ружье и фонарик рядом со своим спальным мешком, недалеко от Мел. Было темно, так что она не могла его видеть. Сквозь шум ветра он слышал ровное дыхание Райдербейта. Бен тронул Мел за плечо.
— Ты спишь? — прошептал он.
В ответ она что-то пробормотала и отвернулась. Ее присутствие тревожило его; он снова подумал: «Не рассказать ли ей о моем плане?» Но девушка уже засыпала, а Райдербейт мог проснуться и услышать их разговор. Бен рассердился: «Почему, черт побери, я не могу довериться Райдербейту? Он тоже замешан в этом деле и не может быть спокоен, когда среди нас находится патологический убийца. Но, возможно, Райдербейт и не испытывает отвращения к патологическим убийцам? Ведь он и сам таков. Патологические убийцы… Анонимные…» Бен нащупал лежавший рядом с ним фонарик, намереваясь не спать, по крайней мере, полчаса. Но темноте и теплу спальника было трудно противостоять, и уже через несколько минут Бен был вынужден трясти головой, с трудом раскрывая слипающиеся веки.
Он ждал ровно полчаса, сверив время по наручным часам, затем наклонился сначала над Мел, потом над Райдербейтом, пытаясь сквозь шум ветра удостовериться, что они спят. И очень медленно, замирая от каждого шороха, подтянул ноги, вылез из спального мешка и осторожно приоткрыл полог палатки. Резкий порыв холодного ветра рванул полог из рук. Бен прикрыл его и неподвижно замер. Ни Райдербейт, ни Мел не пошевелились. На мгновение он задумался: «Ну и что из того, если они все узнают? Я ведь должен доверять им, черт побери!» Он снова отдернул полог палатки и выскользнул наружу.
Его глаза привыкли к темноте, и он различил цепочку мулов и завернутого в одеяло проводника, лежавшего между ними и палаткой Хици Литера, до которой было около десяти ярдов.
Бен обошел проводника, приблизился почти вплотную к мулам и, прежде чем включить фонарь, прикрыл его ладонью, чтобы падал только узкий луч света. Индеец не пошевелился. «А ведь он должен инстинктивно чувствовать опасность», — подумал Бен и забеспокоился: «Что предпримет проводник, если проснется? Очевидно, ничего». Опасаться было некого, и мысленно Бен вернулся к прежнему.
Он думал о Хици: «Спит ли он этой ночью? Один, с помутненным от ненависти рассудком? А что, если Хици не спит? Тогда надо действовать по-другому».
Бен торопливо шагнул вперед. Оба мула Хици Литера были привязаны последними в цепочке. Бен увеличил яркость фонаря, действуя левой рукой, которая от холода начала неметь. Он извлек винтовку Хици из-под стременного ремня и осмотрел ее при свете фонаря. Это была автоматическая крупнокалиберная винтовка бельгийского производства с расположенным под казенником магазином. Бен нашел предохранитель и пару раз щелкнул им, а затем открыл затвор. В зарядной камере находился патрон; он вынул его и понял, что Хици Литер отнюдь не хвастался, когда заявил Райдербейту, что пуля из его винтовки пробьет насквозь и Райдербейта, и расположенную за ним стену. Ведь это была скорострельная охотничья винтовка с убойной силой более чем на милю. Бен взвесил в одной руке патрон калибра 10,6 мм с пулей с мягким наконечником, а в другой — винтовку, и оглянулся на палатку Хици Литера. Вокруг него монотонно завывал ветер.
