— Хорошо. Но давайте договоримся, что это не будут люди, которые пытаются наши грузы отправить на Мадагаскар, — усмехнулся Денис.

— Если вы про Алису Никольскую, так она по внутренним. Вы ее потроллили, девчонки подхватили. Она удивилась, что ей попалась международная заявка, а они ей: да ничего сложного, попробуй, все получится. Вот она и попробовала.

— Да, милые змейки у вас в отделе работают. В общем, займись этим.

Он встал и пошел к выходу. Подождав, когда за ним закроется дверь, я повернулась к Славке, сосредоточенно рисовавшему что-то в ежедневнике.

— Короче, Калинин. Я ухожу.

[1] "Лахта-центр" — общественно-деловой комплекс в Санкт-Петербурге, доминанта которого — башня высотой 462 м (86 этажей)

— Да, Надь, давай, — Славка поднял голову и посмотрел на меня. — И не домой, а иди-ка ты к врачу. Ужасно выглядишь. Еще вчера надо было. А чего Лактионову-то не сказала? Сидел ведь здесь.

— Слав, я совсем ухожу. Ищу работу.

На самом-то деле я ее уже давно искала, но знала об этом только Варежка. Да и то лишь потому, что сама об этом заговорила, когда я ездила к ней на день рождения. Однако до вчерашнего дня мое намерение уйти было слишком зыбким и расплывчатым, чтобы озвучивать его кому-то еще. Недозрелым.

— Ищешь? Или нашла? — Славка закрыл ежедневник и посмотрел на меня — холодным жестким взглядом. И я снова подумала, что чем-то они с Денисом очень похожи.

— Ищу. Но очень плотно ищу. Пока наметка только на «Петровича», но это фифти-фифти и после Нового года. Если начальник клиентской службы уйдет. Найду что-то получше и побыстрее — сразу пишу заявление. И тебя хотела попросить, может, есть какие-то ходы.

— Что, Надюш, так хреново? — его лицо чуть смягчилось. — Послушай, может, мы все-таки Лисицына вынесем? Подловить на чем-нибудь — как два пальца об асфальт. Аркадьич точно возражать не будет. Да, Андрюша нужен, но, знаешь, ты для меня важнее. Кира давно спит и видит, как бы его подсидеть, а главбуха все-таки легче найти, чем толкового финика.

— Да причем тут Лисицын?! — я аж подскочила.

— Не ори! — Славка покосился на дверь. — Если не Лисицын, значит Лактионов. Класс! Просто супер. И что? Я заметил — «займись этим».

— Ничего не было, — процедила я сквозь зубы. — Если ты это имеешь в виду. Больше — ничего.

— Так ты поэтому уходишь? Потому, что ничего не было и не предвидится?

— Дядя, ты дурак? Помнишь, что ты мне сказал в тот день, когда Лактионов только пришел? «Я тебя уволю, потому что не хватало, чтобы тебя считали подстилкой трех директоров сразу».

— Наденька, — он поморщился, как от зубной боли, — дядя таки не совсем дурак. И прекрасно знает, что ты не ушла бы, даже если б тебя считали подстилкой всех мужиков в компании, имеющихся по штатному расписанию. И писали бы про тебя на стене в туалете слово из пяти букв. Тут другое. Явно другое. И не рабочее. И не бабы твои, тем более. Колись живо, в чем дело!

— Слав, для меня это стало слишком серьезно. Еще один роман с женатым начальником мне точно не нужен. А его отсутствие — романа, я имею в виду, — слишком тяжело выносить. Пойми, мне просто тяжело находиться с ним рядом.

— Понимаю, Надь, — Славка вздохнул. — Угораздило же тебя снова вляпаться.

— Нет, Слав, — я покачала головой. — Не снова. Это качественно новое состояние. Именно поэтому и хочу уйти. Я все это переживу. Но только не рядом.

— Мда… Никогда бы не подумал, что ты позволишь чувствам угробить карьеру. Мне казалось, что она тебе важнее. Хотя… если хорошо подумать… Здесь у тебя все равно потолок. Если только дождаться моего естественного исхода, да и то не факт. И «Петрович», кстати, тоже не вариант, разве что временно. Сейчас у тебя и клиентская служба, и организация перевозок в одном флаконе. Пойдешь только на клиентов, скилл быстро растеряешь. Надо именно логистику искать.

— Ищу. Пока ничего. Но я же не говорю, что прямо завтра заявление на стол.

— Надя, Надя… Чувствую себя виноватым. Что поддался и взял сюда. Ладно, я тоже поспрашаю у людей. Но с одним условием.

— Говори, — напряглась я.

— Пока не найдешь новое место, молчишь, как рыба. Никому ни слова. Займись пока международными делами и поднатаскай кого-то себе на подмену, получше.

— Да, я как раз собиралась сегодня Светлану подрессировать. И больняк взять завтра. Хоть на недельку.

— Возьми, — одобрил он. — Без отработки тебя все равно никто не отпустит, так что успеешь дела в порядок привести перед уходом. А почему Светлану? Всегда же Зарина оставалась?

— Рина не тянет. Светка поопытнее и конкретно логист. Но слишком робкая мышь. По натуре не начальник. Хотя кто знает, если шанс дать… Вот и посмотрим.

— Я почему прошу молчать, Надя? Мало ли вдруг обстоятельства изменятся. Ну чем черт не шутит, все под богом. А с работы, как и из семьи, уходить можно всего один раз — совсем. Вернешься — всерьез уже никто воспринимать не будет. Даже если не успела уйти, а только раззвонила, что уходишь. Ладно, все. Давай, чеши. Спасибо за испорченный день.

— Всегда пожалуйста, — буркнула я и вышла.

Как ни странно, после разговора со Славкой мне немного полегчало. Но… всего на несколько секунд. Потому что дверь в кабинет Дениса была открыта, и он меня заметил.

— Надежда Васильевна! На минуту.

Я зашла, закрыла дверь, прислонилась к ней спиной.

Что-то очень напоминает! Кажется, такое уже было.

Он встал, подошел ко мне.

— Надя, что случилось? На тебе лица нет.

Да-да, какое там лицо. У меня вообще вместо головы задница.

— Плохо себя чувствую, — пробормотала я, глядя мимо него. — Простудилась, наверно.

— Надо было все-таки вчера плед достать. Вот что, иди домой.

Плед! О господи!..

— Мне надо подбить все за сегодня и кого-то вместо себя оставить. Если завтра не будет лучше, пойду в поликлинику. Или врача вызову.

— Тогда отвезу после работы. Ты же без машины.

Да ты издеваешься?! Черт бы тебя побрал! Или дома не ждут?

— Спасибо, не стоит. Я, может, задержусь. И вообще… мне еще в одно место надо. Вызову такси.

— Ну… как знаешь.

— Спасибо… Денис.

Хорошо, что есть работа. Хорошо, что можно зарыться в нее и ни о чем не думать.

Обедать я не пошла, но Светка, вернувшись, положила передо мной ватрушку с повидлом.

— Надь, ты хоть что-то ешь? Тебя уже ветром носит.

— Спасибо, Свет. Не могу.

— Слушай, — насторожилась она. — А ты случайно не?.. Не того?..

— Нет. Точно не того.

«Того» я быть никак не могла. Ну да, стопроцентного средства предохранения еще не изобрели, кроме полного воздержания, но с той ночи прошло полтора месяца, и организм уже дважды успел подобные подозрения опровергнуть. И вдруг сейчас я неожиданно поняла, что думаю об этом… едва ли не с сожалением.

Это была такая мимолетная мысль: «а жаль…», и она напугала. Дети для меня всегда были чем-то абстрактным. Я знала, что если бы вышла замуж, то и ребенка бы родила. Не от какого-то огромного желания, а вроде бы… так надо. Программой заложено. Но мне еще не встретился мужчина, от которого я захотела бы родить. Поэтому подобные мысли следовало гнать поганой метлой, чтобы не задерживались. Одному богу известно, что из них может вырасти. Никогда не понимала этого: «часики тикают, рожу для себя». Крайне эгоистично.

— Лактионов, ты?!

Каждый раз в ее голосе было такое разочарование, как будто надеялась, что кто-то позвонит ей с моего номера и обрадует: «Полина Юрьевна, примите соболезнования, ваш муж трагически погиб, скоропостижно скончался, умер после долгой продолжительной болезни (нужное подчеркнуть)».

— Здравствуй, Полина. Послушай… давай уже в конце концов разведемся.

— Что это тебе вдруг приперло? — удивилась она. — Какая-нибудь потаскушка не дает без штампа о разводе?