У Кеймиса были свои трудности. Два из пяти его судов засели на отмелях и отстали, а люди были измучены и подавлены. Тем не менее у англичан было более чем достаточно сил, чтобы справиться с Сан-Томе. Стоит заметить, что Кеймис даже не пытался отыскать золотую гору, а прямо двинулся к месту высадки в трех милях ниже Сан-Томе. Там, примерно в четыре часа пополудни 2 января, он начал высадку. Едва покончив с этим, три английских судна продолжили движение по реке и встали посреди течения против частокола Сан-Томе. На этой якорной стоянке их около девяти часов вечера обстреляли мортиры Сан-Томе, однако ущерба не причинили, а английские суда не снизошли до ответа.
На этой стадии планы Кеймиса все еще представляются очевидными. Он пренебрег инструкциями Рэли и, вместо того чтобы уклоняться от встречи с испанцами, открыто выступил против них сильно превосходящими силами, так что гарнизон оказался в его власти. Три корабля, нагло торчавшие посреди реки, держали Сан-Томе под прицелом и могли в несколько часов разнести поселок. С этой превосходной позиции Кеймис мог сдерживать испанцев, пока его рудокопы не откроют золотую гору, или же отправить разведочную партию вверх по Карони для проверки слухов о залежах золота. Рассуждая логически, Паломекве с его тридцатью шестью солдатами были беспомощны и не посмели бы атаковать.
Но Паломекве не дал себя запугать. Несмотря на вялую поддержку поселенцев, он отважно решил не сдавать Сан-Томе без боя и эвакуировал женщин и детей на островок Сейба в нескольких милях выше по Ориноко. Так что, когда англичане высадились на берег, он послал горстку людей под началом своего заместителя капитана Херонимо де Градоса разведать расположение врага. Далее события развивались стремительно.
Градос с десятью мушкетерами вышел из форта около полуночи, и в темноте испанские разведчики наткнулись на английский пикет. Раздалось несколько беспорядочных выстрелов, несколько дерзких криков «Перрос инглесес!» («Английские собаки!»), и паника мгновенно охватила англичан, вообразивших, что они окружены сильным отрядом противника. Утратив скудные начатки дисциплины, англичане в страхе заметались во все стороны, не зная, что им делать. Тогда Уот Рэли решил, что настал час его славы. Во главе отряда пикинеров он пронесся мимо английских постов и устремился в погоню за Градосом и его людьми. Английские рядовые, захваченные порывом, вслед за ним кинулись прямо к воротам Сан-Томе, которые открыли, чтобы впустить Градоса. Орущая, задыхающаяся толпа англичан ворвалась в ворота и на площадь. Здесь их встретило отчаянное сопротивление, организованное Паломекве и его офицерами. В короткой рукопашной схватке испанцы какое-то время держались, но вскоре их захлестнуло потоком подбегающих англичан. Паломекве погиб, английская алебарда чуть не надвое рассекла ему череп, а остальные испанцы вполне благоразумно решили временно отступить. Но Уот Рэли, зачинщик этой непредвиденной схватки, остался лежать мертвым. Без оглядки ворвавшись в город, он был убит пулей, а потом приклад испанского мушкета раздробил ему голову.
Кеймис одержал пиррову победу. Ценой потери пяти офицеров (испанцы потеряли столько же) англичане захватили селение, которое было им ни к чему. Вся добыча заключалась в толике табака, брошенном испанцами оружии, жалкой церковной утвари и двух маленьких слитках золота ценой около 2600 реалов, да еще казначейского сундука, хранившейся у Паломекве, — в нем нашлись протоколы собраний городского совета, копии официальной переписки и долговые расписки. Хуже всего было то, что условия, поставленные королем для экспедиции Рэли, оказались грубо нарушенными. Неповиновение Кеймиса и самовольство Уота Рэли привели к гибели испанцев и намеренному уничтожению испанского имущества. Рассказывают, что, когда в Лондон дошли вести о штурме Сан-Томе, Гондомар ворвался в зал аудиенций короля Якова с криком: «Пираты! Пираты! Пираты!»
Перед таким неожиданным и бедственным поворотом событий Кеймис сломался. Уота Рэли и других погибших англичан похоронили в церкви Сан-Томе после торжественной процессии, пять укрытых саванами носилок торжественно обнесли вокруг площади вслед за склоненным флагом, но лишь 7 января, через пять дней после роковой схватки, он решился написать Рэли, поведав тому печальную весть.
Если бы после этого Кеймис продолжил поиски золотых залежей и вернулся бы к устью с грузом слитков, Рэли, возможно, простил бы ему атаку на Сан-Томе, если не гибель сына. Король Яков, несомненно, не спешил бы наказывать предводителя экспедиции, доставившего значительное богатство, необходимое для оплаты королевских долгов. Однако Кеймис совсем пал духом. Потрясение от трагического промаха при Сан-Томе заставило его взглянуть правде в глаза и признать, что ни копей на Карони, ни Золотой горы в действительности не существует. Он все же послал маленькую группу самых верных людей проверить копи Путиймы, но это был шаг отчаяния. Партия вышла и возвратилась под покровом темноты, и когда оценщики пришли к выводу, что доставленные образцы породы не содержат золота, Кеймис предал все забвению.
Не смея предстать перед Рэли, растерявшийся настолько, что уже не мог твердо руководить своими людьми, Кеймис избрал простейший выход. Будучи командиром, он не смог принять ответственного решения и повел три полных лодки солдат в безнадежный поход вверх по Ориноко. Может быть, он отчаянно цеплялся за надежду отыскать желанные золотые копи Карони, но, скорее, просто утратил власть над своими младшими офицерами. Очевидно одно: он и тут не проявил большой настойчивости. Против острова Сейба отряд был обстрелян Градосом и его беженцами, которым удалось убить двоих и ранить шестерых англичан. Этого хватило, чтобы Кеймис отступил. Впоследствии он оправдывался тем, что испанцы якобы так надежно окопались вокруг копей Карони, что его отряд понапрасну погиб бы на подступах к укреплениям.
В бессмысленном предприятии Кеймис потерял чуть меньше трех недель, и за это время английский отряд, оставленный им в Сан-Томе, превратился в неуправляемую толпу. Первые десять дней они еще кое-как пытались выяснить происхождение двух золотых слитков, обнаруженных в поселке, хватая и допрашивая слуг-индейцев, однако те ничего не знали. Возможно, слитки были выплавлены из золота, намытого в окрестных ручьях. Все же некоторые из англичан цеплялись за видение сказочных подземных залежей, и маленькие отряды бродили по округе в надежде наткнуться на выходы золотоносных жил. Но искали они наугад, без порядка и системы, а порой даже не трудились захватить с собой буры, взрывчатый порох и прочие потребные принадлежности рудокопов. Испанцы Градоса, разумеется, воспользовались их невежеством и беспощадно истребляли распустившийся отряд. Они нападали по ночам, устраивали засады в лесу, а затаившиеся снайперы отстреливали лесорубов. Испанцы, естественно, знавшие местность куда лучше пришельцев, ловили отбившихся от лагеря. Вскоре победители Сан-Томе совсем пали духом. Они сидели за частоколом, запуганные и голодные, а их офицеры бранились между собой, и запасы продовольствия истощались. Несколько человек взбунтовались. Они украли легкие лодки и уплыли к дельте, однако немногим из них удалось добраться до кораблей: остальные то ли утонули, то ли были убиты индейцами. Кеймис, возвратившись в Сан-Томе, обнаружил, что в последнем припадке безумия его вояки подожгли поселок. Голодные, оставшиеся без приюта англичане начали отступление. Насколько они были раздражены, показывает то обстоятельство, что, когда Кеймис предложил еще раз попробовать отыскать копи Путиймы, его собственные офицеры наотрез отказались.
Между тем Рэли, потрясенный до глубины души гибелью сына и разъяренный донесением Кеймиса, ожидал своего помощника. Испанский флот так и не показался в дельте, и английские корабли два месяца бессмысленно мотались туда и сюда, иногда заглядывая на Тринидад, чтобы Рэли мог пополнить свою коллекцию «диковинок». Письмо Кеймиса с описанием штурма Сан-Томе и смерти Уота нанесло ему жестокий удар. И когда Кеймис наконец показался на глаза вместе со своими пристыженными подчиненными, Рэли излил на него весь накопившийся гнев и горечь. На борту «Дестини» он обвинил Кеймиса в мягкотелости и трусости и не желал слушать никаких оправданий. Кеймис признавал свою вину, но оправдывался тем, что не ожидал так скоро наткнуться на Сан-Томе; что испанцы, как видно, со времени, когда он в последний раз был на Ориноко, перенесли гарнизон по меньшей мере на двадцать миль ниже по реке. Однако это была лишь попытка скрыть тот факт, что он нарушил приказ, и его объяснения не помешали Рэли ядовито напомнить, что англичане, несмотря на абсолютное превосходство в силе, не сумели выбить из форта малочисленных, оставшихся без поддержки испанцев. Вся речная экспедиция, сказал он, позор для Англии и бесчестье для Кеймиса.
