— Потому что затрахали по самые гладны — не унимался все еще раздраженный Велесов.

— Потому что, — умряк поднял на него глаза и твердо закончил — еще долго не захочется снова.

— Мы с Русиком просто дурачимся, — медленно проговорил Всеволод, тщательно подбирая слова, — Не факт, что с твоим человеком у вас будет так же, это раз. И два, мне бы не хотелось, чтобы ты пошел по санькиным стопам. Потому что вряд ли он получил то удовольствие, которое, к примеру, уже познал на своей шкурке Дюшка. Я бы не желал своему сыну, пусть и приемному, такой судьбы.

— Просто, не делай, — вдруг поддержал Велесова Руслан, сидящий к Глебу ближе. И осторожно провел раскрытой ладонью по напряженной спине умряка. Тот вскинул на него потрясенный взгляд. А Русик склонился к его ухо и что-то пропел. Всеволод не разобрал. Но напрягся, так как в этот момент Глеб глянул на него и кинул, соглашаясь с чем-то, что сказал ему умрюнец. Вот, блин, заговорщики!

Силай встал с постели и вышел из супружеской спальни, как только понял, что Марька уснула. После всего случившегося ночью и утром, им с Яшкой не мешало бы поговорить наедине. Поползновения жены относительно счастливой семейной жизни втроем мужчину смущали. В том плане, что он трезво понимал — легко не будет, как бы Маринка не доказывала обратное. Да, она была уверена не только в муже, но и в Якове. Да, горячо поддерживала идею тройственного союза. Миллион раз да и одно нет, которое не давало покоя и могло все разрушить.

Умрюнец нашелся на кухне. Он ждал его. Силай вздохнул и сел за стол напротив напряженно следившего за ним напарника.

— Ну, что, поговорим — чтобы нарушить тягостную тишину, спросил Силай.

Яшка кивнул, но не произнес ни слово. Сразу стало ясно, что ведущую роль в разговоре охотнику придется взять на себя.

— Я верю, что она не будет ревновать, — сказал он после нескольких минут молчания. — Но ты мне скажи, каково тебе будет, когда ты у себя, а я с ней

В ответ умрюнец уставился на охотника, как баран на новые ворота. Не понял вопроса С каждым может случиться, но Силай понятие не имел, как разжевать и сделать спрошенное понятнее для понимания. Поэтому тупо ждал ответной реакции — более внятной, чем изумленный взгляд. Умрюнец закрыл глаза, медленно выдохнул и… заговорил

— Становитесь благозвучнее, когда вместе… музыкальнее… красивее на слух… — последнее он добавил почти шепотом.

— Так. Понятно, с этим, кажется, разобрались, — довольно жестко обрубил Силай. А все потому, что откровения умрюнца его смутили. Как-то раньше охотнику не приходило в голову, что Яшка их слышит. А все из-за того, что раньше он не воспринимал умрюнца как по-настоящему разумную личность, скорее, как животное, чуть более облагороженное интеллектом. Точнее, зачатками оного. — Тогда еще такой вопрос, — начал он после непродолжительной паузы. Поставил локоть на стол и прижал ладонь к щеке. Внимательно посмотрел на собеседника и попытался сформулировать максимально доступно. — То, что меня к тебе тянет, я понял давно, и тут, как говорится, уже не столь важно, эффект это какого-то там моста, как сказал Шурка, или что-то иное. Но… — Силай запнулся, собираясь с мыслями, — я более чем толерантен. Говорю же, у меня брат был геем, и я никогда не считал его ненормальным или что-то типа того, и все же, скажи мне честно, ты никак нарочно на меня не влияешь Не знаю, магическими силами каким-нибудь… не надо делать такие глаза, думаешь, я не видел, как ты только что расцарапал от напряжения столешницу, но закрыл борозды ладонью и теперь их там нет, — Силай указал взглядом на то место рядом с ладонью умрюнца, на котором, действительно, после первого вопроса охотника появились глубокие царапины. Появились и… исчезли.

— Нет, — твердо ответил Яков. — Я могу… зовом… но не зову. Это… — он отвернулся, словно смутившись, и негромко, но внятно добавил — не для тебя.

— Хорошо, — удовлетворенно откликнулся Силай, — тогда последний вопрос. Я понял, как у вас происходит зачатие, но что ты будешь чувствовать, если так… — охотник запнулся. Сформулировать более внятно не получалось, а Яшка… вдруг взял и улыбнулся.

— Хочу ребенка. Давно. Рад, если от тебя, — медленно проговорил он, явно стараясь выговаривать слова, чтобы было понятно, — и рад, что будут расти вместе. Очень жду… вашего, — запнувшись, пробормотал Яшка. И улыбка погасла. Умрюнец ожидал вердикта.

— А мне все время кажется, что если соглашусь, то словно бы я тебя как заменитель использую, ну, типа пока жена на последнем месяце и особо не потрахаешься… — с чувством выпалил Силай, потому что именно этот вопрос казался ему саамам главным. Он не хотел обидеть напарника, не хотел унизить или оскорбить. Как бы странно это не звучало, но Яшка уже давно стал частью его жизни. Он не мог себе представить их с Маринкой, пусть и совместную жизнь, но без Якова. Впрочем, Маринка тоже не представляла. Он вспомнил, как Яшка терпеливо и даже с охотой бродил с ней по торговым павильонам, когда сам Силай отсиживался в каком-нибудь ближайшем кафе. Как большинство мужчин он терпеть не мог магазины. Он вспомнил целый сундук домотканой одежды, расшитой пестрыми узорами. В ручную расшитой Яковым. Он вспомнил, как они бились с умрунами во время одного из крупных прорывов, и Яшка был ранен, один из умрунов вырвал целый клок живой плоти с его бедра, пока умрюнец закрывал собой остервенело отстреливающегося Силая.

— Когда ты сам, без нее… — вдруг заговорил умрюнец, точно так же сбиваясь и мучаясь от волнения и переполняющих воспоминаний и чувств, — в ванной… запертой… один… тоже благозвучнее… почти как настоящая песня, потому что думаешь о ней… и вода шумит, и… это так красиво. Но если со мной, будет еще благозвучнее, приятнее… я обещаю. И это не использование, просто… это я, а это Марина.

Силай не сразу понял, о чем он, но, когда до охотника дотекло, то мужик покраснел, сам того не замечая, потому что самоудовлетворение было не той темой, о которой можно было так просто поговорить даже с самым близким другом. А ведь Силай был женат, и Марька никогда ему не отказывала в ласке. Тут было другое. Он обжег умрюнца взглядом и жестко спросил

— Сколько раз ты меня слышал

Яшка понял, что настроение напарника изменилось и занервничал еще больше. Когти снова прочертили столешницу, но умрюнец этого даже не заметил, неотрывно всматриваясь в лицо охотника и ища подсказку. Он так в ней нуждался! Ну, где же Где

Силай первым прервал зрительный контакт. Устало провел ладонь по лицу и тихо сказал

— Когда о ней, а когда о тебе… — произнес он, наконец. — Никогда не считал это проблемой. Говорю же, я был близок с братом несмотря ни на что. Просто, как-то даже в голову не приходила, что могу заинтересовать тебя в этом смысле. — Он воровато глянул на умрюнца, и растерялся, когда не обнаружил того на исходной позиции. Только через пол секунды до охотника дотекло, что напарник стоит совсем рядом и нависает над ним. Силай медленно поднял глаза, Яков воспринял это как поощрение и попытался опуститься на колени, но охотник поймал его за плечи и удержал.

— Нет.

Умрюнец тут же распрямился. Он выглядел таким спокойным, неэмоциональным. Таким же, каким был все эти годы. Индифферентным. Вот только теперь Силая было не обмануть. Охотник встал с табурета. Умрюнец посторонился, уступая место, и дернулся, когда его толкнули спиной на стол возле раковины и положили ладонь на бедро. Силай неотрывно смотрел в зеленые глаза умрюнца. Смотрел и ждал чего-то. Какой-то знак. Второй рукой он уперся в стол, полностью лишив Яшку свободы маневра.

— Если сейчас, — вдруг сказал мужчина, — то у тебя в спальне. Без надрыва и спешки. Спокойно и без истерики, потому что мы поговорили. И теперь я уверен, что мы не делаем ничего, о чем будем потом жалеть. И ничего, за что нас могла бы упрекнуть Марина, не согласен