Да и в чем следует видеть это пресловутое здоровье? В бицепсах, в «скважности» голоса, в способности сострадать или в способности «мочить» не моргнув глазом?

Вот ведь вопросик! И те, кто беззуб, по идее — всегда в проигрыше. Потому что изначально готовы простить, подставить щеку, уступить место под солнцем. Но ведь не срабатывает дарвиновская селекция! Три тысячи — или сколько там лет — волчья часть человечества изводит оленью, а мир живет и живет, число «олешек» отнюдь не умаляется. Добро «борется» со злом, хотя бороться оно не умеет, а главное — не хочет. Ну не может иной интеллигентик выстрелить в человека! И ударить порой не может. Какая же это борьба? Однако ведь и у волков ни хрена не выходит! Ни в армии, ни в зонах. Грызутся, наступают, но на позициях топчутся тех же. И все до единой войны заканчиваются мирными подписаниями. Почему? Стало быть, есть некий подсуживающий рефери? Некий всемогущий наблюдатель, что не дает волю зубастым? Где там мудрствующие атеисты со своими ответами? Ау, откликнитесь!..

Поднявшись, Валентин прошелся по помещению, но, заметив, что Гоша тоже собирается встать, поспешил снова сесть на скамью. Да… Командочку он себе подобрал замечательную! Хоть смейся, хоть плачь. Отчего же так вышло, что именно они стали его единственными помощниками в этом гадючнике? Даже Чапа, мужик невредный, надежный, и тот на роль помощника не прошел, а вот они прошли, сумев стать его глазами и ушами в этом паскудном месте. Во всяком случае, самому себе он мог честно признаться: без них ему было бы во сто крат труднее.

Вздрогнув, Валентин поймал себя на мысли, что он бесконечно одинок здесь.

Там, снаружи, его мог поддержать Юрий, но в этих стенах он должен был полагаться исключительно на себя. Эти двое защитой ему не являлись, — напротив, они сами нуждались в его опеке.

— М-да… — Валентин откашлялся. — Так что там у нас на повестке дня?

Гоша смущенно пожал плечами. Он все-таки успел встать.

— Да садись же, чего ты! — Валентин подавил в себе вспыхнувшее раздражение. Нельзя было на них злиться! Раздражаться на убогих может только бессовестный человек.

— Не знаешь, Коля не ходил к врачу?

— По-моему, нет. — Гоша робко присел на краешек скамьи, аккуратно сложив газетный лист, спрятал в карман штормовки. Освободившиеся руки опустил на колени, правой ладонью застенчиво прикрыл дыру на брюках.

— Значит, исходил… А почему?

— Вы ему давали бумажку для врачей, так вот он ее, кажется, потерял.

— Бумажка не проблема, можно достать другую. — Валентин с интересом покосился на Гошу. Черт возьми! А ведь, похоже, Николай доверял Гоше значительно больше, чем ему! И про визитку успел рассказать… Или так оно и должно быть? Кто он для них, в конце концов? Еще один пришелец из внешнего мира, своенравный властитель и опекун, возможно, менее гадкий, возможно, более справедливый, но все равно не «свой». И с сожалением Валентин подумал, что не располагает временем для долгой и обстоятельной беседы. Так получалось всегда.

Свой главный задушевный разговор с Николаем и Гошей он постоянно откладывал.

— Хорошо, к этому мы еще вернемся. — Валентин поставил приемник на скамью и щелкнул тумблером. — Кто сейчас в кабинете?

Ответа не последовало. Гоша виновато ерзал, и было ясно, что он не знает.

В жесте вокзального попрошайки было больше достоинства, чем в его улыбчивой гримасе. Валентин отвел глаза. Достав визитки, легко отыскал нужную.

— Коля, бросай свою лопату и беги к врачу. Прямо сейчас. И обязательно покажи ему эту карточку.

Николай взял визитку и послушно поднялся, двигаясь как робот, шагнул к двери.

— Гоша, проводи его. Пожалуйста.

Выждав немного, Валентин приблизился к двери, сунул брошенный Николаем черенок за металлическую ручку. Проверив прочность импровизированного запора, вернулся к скамье. Кладовая располагалась практически под кабинетом Сулика.

Прижав приемник к уху, Валентин скорректировал частоту и чуть повернул регулятор громкости. Голоса, возникшие в наушниках, заставили его улыбнуться.

Беседовали двое: Сулик и Алоис.

* * *

Все, что он хотел услышать, он услышал. Алоис клюнул на приманку, «стукач» позвонил в нужное время. Об операции не было еще объявлено, но фактически она уже началась.

Часы были запущены. Он чувствовал, как напрягся весь организм, проверяя сейчас боеготовность всех своих систем перед опасной и тяжелой работой.

Психологи говорят, что перед рисковым делом настраиваться надо на победу.

И тогда победишь. Впрочем, Валентин знал это и без психологов — слава богу, провел на ринге не один бой, и что такое психологическая подготовка, объяснять ему было не нужно. Он стремительно шел по коридору пружинистым шагом. Чтобы не мандражировать, очень полезно быть в движении. «Все получится, дело выгорит», — настраивал он себя. Дело выгорит, и тогда они уедут отсюда навсегда. И тогда…

А как же Виктория? — вдруг, словно пламенем, обожгло сознание.

Но нет, он не должен задавать себе этого вопроса сейчас! Не должен! Пусть все закончится, и тогда… тогда он сможет все это как-нибудь решить.

Как-нибудь…

Он заглянул к Зое. Его встретили запахом духов и зазывно влекущим взглядом. Оставшись равнодушным ко всему перечисленному, он прошел прямиком к столу секретарши:

— Что там еще за паек? Или Чапа решил меня разыграть?

— Ни в коем случае! — Выпорхнув из-за стола, Зоя кокетливым шагом продефилировала мимо. Шелковая юбка шуршаще прошлась по его ногам. Валентин не отстранился, но и не проявил оживления.

— Маленький презент от начальства. — Секретарша одарила его улыбкой.

Распахнув встроенный в стену холодильник, выхватила из заиндевевшей глуби внушительных размеров пакет. Белоснежная дверца захлопнулась раньше, чем он успел что-либо разглядеть.

— Где-нибудь нужно расписаться?

— Тебе не надо. — Первое слово она заметно выделила. Отдав ему пакет, опустилась на стоящий возле стола высокий табурет. Вытянув красивые длинные ноги, с интересом посмотрела сначала на них, потом на Валентина. В руках у нее появилась пачка американских сигарет. Аккуратно работая наманикюренными пальцами, она сняла целлофановую упаковку, умело щелкнула ногтем по дну коробки. Нежно прикусив фильтр, высекла огонь из миниатюрной зажигалки. Розовый язычок пламени потанцевал некоторое время в ее темных глазах, исчез, подчиняясь воле хозяйки. Все было проделано с подчеркнутым изяществом, словно сцену репетировали исключительно для рекламы «Мальборо». Зое нравился отнюдь не никотин, ее волновал сам процесс демонстрации.

— Это Яша занес тебя в списки, — с ленцой произнесла она. Выпустив дымное облако, прищурилась. — Лично заходил и интересовался.

— Поблагодари его от меня. — Валентин покосился на пакет. — А что там такое? Килограмм бубликов?

Она снисходительно улыбнулась:

— Мартини, коньяк французский и черная икра.

— Польщен. — Валентин надорвал пакет, вытащил бутылку коньяка. — Где-то я подобное уже видел.

Зоя продолжала молча курить. Красивые глаза, нос, волосы — все в меру и все на положенном месте. Если бы не хищная ярко-красная улыбка, можно было бы даже залюбоваться… Валентин опустил бутылку обратно, с безразличным видом спросил:

— Как думаешь, чего хочет от меня Яша?

— Вероятно, того же, чего хотят все. Любви и дружбы.

— Любви? — Он медленно приблизился к окну, рассеянно выглянул наружу. На складе полным ходом шла выгрузка очередного товара. Какая-нибудь тушенка из Петропавловска или Семипалатинска. А может, минералка из Уренгоя. Валентин вздохнул. До чего, должно быть, трудно этому самому рефери помогать нам.

Разберись-ка в мирских пакостях, отдели зерна от плевел… На подоконнике высился все тот же обезвоженный аквариум, и он сунул пакет в него.

— Некогда мне сейчас. Может, как-нибудь потом.

— Так мне что-нибудь передать Яше?

Он обернулся, заметив, что поза ее изменилась. Те несколько секунд, что он не глядел на нее, не пропали даром. Изогнутая спина с запрокинутой головой, разметавшиеся волосы, на лице — неприкрытое ожидание. Прямо подходи и бери.