Думать о том, что я попал сюда все-таки не случайно, было странно. Никогда не любил все разновидности конспирологии. В тайные заговоры, эксперименты над людьми и карательную психиатрию верил только частично. В тех местах, где мог сам проверить. О себе я был, конечно, высокого мнения, но представить, что моя персона вдруг заинтересовала каких-то рептилоидов, решивших зашвырнуть меня в прошлое с какой-то высокой целью, я не мог. Сразу хотелось шутить дурацкие шутки и саркастически ухмыляться. Хотя сейчас такая стратегия явно была неуместна. Со мной ведь и правда случилось нечто, из ряда вон выходящее...

С другой стороны...

Цвет ламп медленно сменился с мертвенно-белого на красный. Стекло залило чернотой, голос доктора, утонул в шипении помех. Потом их заглушил мерзкий, врезающийся в мозги, писк.

Я не сразу понял, что это будильник.

А когда открыл глаза, не сразу сообразил, где я.

Из-под прикрытой кухонной двери пробивался свет, Ирина уже проснулась. Зашумела вода в кране, пыхнул газ на плите. А будильник все пищал, зараза. Я нашарил его рукой рядом с диваном и наконец-то заткнул. Спустил на пол ноги. Что-то я как и не спал совсем. Ощущения как с похмелья. Я потряс головой, встал и побрел в ванную.

С работы я отпросился пораньше. Ехать нужно было в центр, к Феликсу, не хотелось толкаться в час пик. Но сказал я, разумеется, что у меня важная встреча, и нужно успеть до шести. А поскольку я был молодец последние дни, Антонина Иосифовна посмотрела на меня своими прозрачными задумчивыми глазами и сказала:

— Конечно иди, Иван.

Первым к пустой остановке подъехало маршрутное такси. Зеленый раф-2203 с белой полосой и шашечками на боку. Я мог бы и троллейбуса подождать, конечно, все-таки за проезд пятнадцать копеек, но глянул на пустую дорогу и намерзший на проводах иней и махнул водиле, который уже чуть было не тронулся.

Гулять так гулять, как говориться. Я же собираюсь новую жизнь начинать, более обеспеченную. Не знаю пока, правда, как, но из общежития я уже выселился.

Начать разговор про жилье с Феликсом сразу же у меня не получилось. Потому что он был взвинчен, в приподнятом настроении и размахивал какой-то бумажкой.

— Иван, вы представляете, нашу с вами работу обсуждали на консилиуме психиатров в Горьком, — выпалил он сразу после приветствия. — И эти закостенелые и твердолобые болваны считают, что мы с вами примитивизируем современную психиатрию! Превращаем ее из серьезной науки в балаган! Нет, вы только послушайте!

— Это значит, что мы прекращаем публикации? — тревожно спросил я. Еще чего не хватало! Я, можно сказать, на эти гонорары только и рассчитываю. На что-то же мне надо снимать жилье. И еще бы разобраться, как здесь это делается. В газетах что-то не видать обширных разделов об аренде квартир. Ну или я не там смотрю просто...

— Нет-нет, ни в коем случае! — Феликс Борисович демонстративно разорвал бумаги, которые держал, на мелкие клочья и подбросил их вверх. Бумажный снег осыпал его шевелюру, один кусочек зацепился за челку и повис над правым глазом. — Мы продолжим нашу с вами работу! И отправим ее еще в несколько газет. Выйдем на союзные издания! Я докажу, что мы правы, а они все — просто упертые бараны!

— Фух, — с облегчением выдохнул я. — А у меня как раз появилось несколько новых идей, и я хотел их с вами обсудить.

— Отлично! Отлично! — театральным взмахом Феликс пригласил меня в кабинет. Где на столе уже стояла дежурная коробочка эклеров, тарелка с нарезанным лимоном и бутылочка коньяка. Ну да, логично. Как можно работать без топлива?

Часа два мы обсуждали популярную психиатрию. Феликс вещал под мои наводящие вопросы, а я делал заметки. Потом какое-то время я терпеливо слушал, как он разговаривает по телефону и жалуется на проклятущих тараканов. Потом мы снова вернулись к разговору про работу. И только когда бутылка опустела на три четверти, фонтан красноречия и креативности Феликса иссяк, и я понял, что можно, наконец-то обсудить жилищный вопрос. Самым простым решением, конечно, было напроситься пожить к нему гостевую на неопределенный срок. Но мне самому почему-то эта идея не нравилась. Феликс был довольно специфическим человеком, мне было интересно с ним работать, но вот жить с ним на одной территории... Боюсь, в таком режиме я довольно быстро стану из его соавтора его пациентом.

— Феликс Борисович, я хотел с вами поговорить еще об одном вопросе... — начал я осторожно.

— Тебе нужен еще один сеанс с Ириной, я угадал? — встрепенулся он. — Она о тебе спрашивала сегодня утром.

— Это было бы очень кстати, но я не об этом, — вздохнул я. — Я столкнулся с ситуацией, в которой не очень хорошо себе представляю, что делать. Я хочу снять комнату. Или квартиру. В общем, отдельное автономное жилье, не койку в общежитии. Вот только, боюсь, что в университете нас не учили навыку искать себе места проживания.

Я замер, не дыша. Если сейчас он предложит мне пожить у него, надо будет прямо-таки извернуться ужом на сковородке, чтобы отказаться так, чтобы не обидеть моего соавтора-психиатра.

— Хм... Дай-ка подумать... — Феликс Борисович запустил пальцы в свою шевелюру и уставился на потолок. — Кажется Вера Андреевна сдавала комнату. И можно спросить у Генки Богатырева, тоже вроде что-то такое слышал. В крайнем случае, мы с вами прогуляемся до доски объявлений возле Дунькиной рощи, там всегда есть кто-нибудь, готовый помочь в этом вопросе.

Фух. Я испытал смесь облегчения и разочарования. Облегчения, что не придется сейчас ничего придумывать, а разочарования — ну вообще-то мог бы и предложить свои услуги! Так-то он живет один в совершенно великанской квартире! Для Советского Союза.

— А что у вас случилось, собственно? — нахмурился Феликс. — Вам негде жить?

— Можно сказать и так, — хмыкнул я. — Не сошелся характерами с комендантом.

— Понимаю, — с лицемерным сочувствием покивал психиатр. — Так, посидите здесь, я совершу несколько звонков, и мы решим вашу проблему...

В этот момент запиликал звонок на входной двери. Феликс Борисович начала недоуменно нахмурился. Потом лицо его просияло и он вскочил.

— Ох, совсем забыл! Сейчас я вас познакомлю с одним удивительным человеком!

Я встал и подошел к окну. Отогнул занавеску и посмотрел на площадь. В коридоре кто-то шумно снимал ботинки, голос незнакомый. А на улице суетились рабочие, растягивая между столбов красный транспарант с белыми буквами. Полного текста пока что было не видно, только вторую часть. «...годом,товарищи!». Еще двое рабочих раскручивали гирлянду из цветных лампочек. Доводили, так сказать, до ума новогоднее оформление площади.

— Иван, хочу представить тебе своего коллегу, Константина Семеновича, — торжественно провозгласил от двери Феликс. В комнату бочком просочился маленький щуплый человечек в сером костюме и черной водолазке. Он был прямо-таки антиподом Феликса. Говорил почти шепотом, никаких широких жестов руками. Да что там! Не то, что широких, вообще никаких жестов! Он вцепился одной рукой в другую, как будто даже случайно не хотел показать языком тела хоть что-нибудь.

— Здрассьте, — смущенно не глядя в мою сторону сказал он и бочком пробрался к стулу. Присел на краешек.

— День добрый, — сказал я и снова бросил взгляд за окно. У рабочих наконец-то получилось натянуть полосу ткани с белыми буквами целиком. Зато с гирляндой была явно какая-то проблема. Светиться она отказывалась категорически. И по этому поводу мужик в белой каске возмущался и размахивал руками.

— Иван, я нижайше прошу меня простить, но я рассказал Константину Семеновичу вашу историю, — Феликс откинул верхнюю часть глобуса и извлек из бархатного нутра географического бара бутылочку армянского коньяка. — Дело в том, что потеря памяти — это в каком-то смысле его профиль. И он чрезвычайно заинтересовался вашей ситуацией. Вы не могли бы...