— Несмотря на дурные предчувствия, — с мрачной торжественностью изрёк я, — от всей души поздравляю вас и желаю многих часов счастья. Сестричка, ты каждый раз самая прекрасная невеста в мире.

— Ты неисправим, братец, — сказала Дейдра, впрочем, ничуть не обидевшись. — Всё тот же казарменный отцовский юмор… Кстати, у твоей новой блондинки отвратительный вкус.

Я немного растерялся:

— С чего ты взяла?

— Та помада, что осталась у тебя на губах, выглядит просто ужасно. Грубо и вульгарно.

— Ага. — Я тщательно вытер губы. — Это… не её помада.

— А чья?

— Моя.

— Что ты с ней делаешь?

— С помадой или с блондинкой?

— Однако ты клоун, Кеви! — рассмеялась Дейдра. — Что ты делаешь с блондинкой, я как-нибудь сама догадаюсь. Но зачем тебе помада?

— Я ем её. Очень полезно и питательно. Никакого холестерина.

— А если без шуток?

Я потупился:

— Мне так стыдно, друзья! Вы поймали меня с поличным. Я тайный гомосексуалист. Моя жизнь разбита…

— Прекрати, несносный!

— Хорошо. Это остатки грима. Я играл роль в театре одного актёра. Сюрреалистическая пьеса с элементами гротеска. Называется «Голубая мечта».

— Ключевое слово, как я понимаю, «голубая»?

— Разумеется. Но и «мечта» несёт определённую смысловую нагрузку.

— Ладно, — отозвался Мел, который моментально затосковал, когда мы с Дейдрой начали свою обычную словесную разминку. Он сразу почувствовал себя в нашей компании третьим лишним. — Вы тут поболтайте, а я пойду. Постараюсь отвлечь матушку — она уже спрашивает, где мы запропастились. Пока, Кевин. Надеюсь увидеть тебя на нашей свадьбе.

— Если она состоится.

— Не каркай. Ворон!

Когда Мел вышел, я укоризненно сказал Дейдре:

— Сестричка, тебе не стыдно совращать малолетних?

Она внимательно посмотрела на меня:

— Ты шутишь или говоришь серьёзно?

— И то, и другое.

— Я люблю его, Кеви.

— Я вижу. И это меня беспокоит. Мне больно, когда ты страдаешь.

— Сейчас я счастлива. С Мелом будет всё по-другому.

— У тебя каждый раз по-другому. И с Эриком было по-другому. А конец всегда один и тот же — твоё разбитое сердце.

Дейдра покачала головой:

— Мел прав. Ты — ворон.

— Зови меня Кассандрой, — сказал я. — Поверь, милая, мне очень хотелось бы ошибиться. Ведь я желаю тебе только добра.

— Знаю, Кеви. Я тоже люблю тебя. — Она немного помолчала, затем добавила: — Не беспокойся. С Мелом действительно всё будет иначе. Раньше у меня были сомнения, дурные предчувствия — но сейчас их нет. Кто знает, может быть, я нашла своего принца.

— Дай-то Бог… Кстати, как это получилось?

Дейдра лукаво улыбнулась:

— Всему виной «Дом Периньон». Неделю назад я выпила лишнего и с бухты-барахты заявила Мелу, что уже несколько лет жду не дождусь, когда он соизволит подвалить ко мне с нескромным предложением. Бедняжка прямо-таки обалдел, и мне чуть ли не силой пришлось тащить его в постель. А на следующее утро мы поняли, что просто не можем жить друг без друга.

— Очень романтическая история, — заметил я. — Могу представить, как радовались родители.

— Я их успокоила.

— Но грубо сработала. Теперь Мел полон подозрений. Ты недооценила его проницательность.

— Я недооценила глубину его внутренних сомнений, — возразила Дейдра. — Достаточно было слабого толчка, чтобы его подозрения стали осознанными.

— Так он действительно сын Моргана?

— Да.

Я удручённо вздохнул:

— Рушится ещё один идеал.

— Ты о чём?

— О мнимой верности Бренды.

— Зря ты так думаешь. Она никогда не изменяла Колину.

— А как же Мел?

— Это весьма занимательная история. Бренда забеременела ещё до того, как Колин женился на ней. В то время он тайно боготворил её и мечтал свернуть Моргану шею. А когда выяснилось, что Бренда ждёт ребёнка, Колин воспользовался ситуацией и сделал ей предложение.

— Но ведь Мел родился… Ах, чёрт!

— Сообразил наконец?

— Да, — кивнул я. — Помню, отец ещё шутил по поводу затянувшегося медового месяца. Сначала Колин и Бренда отправились в длительное свадебное путешествие, а вернувшись, то и дело исчезали на несколько дней, рано ложились спать, поздно просыпались… На самом же деле они уходили в медленный поток времени!

— Вот именно. А где-то через полгода Колин радостно сообщил родственникам, что Бренда на третьем месяце беременности. Уловка стара, как мир, но сработала.

— Однако тебя им провести не удалось.

— Только потому, что я узнала об этом даже раньше, чем Бренда. Мне показался подозрительным её аппетит, и я… поступила не очень порядочно. Впрочем, тогда я была нахальным, бесцеремонным подростком.

— Морган не догадывается, что Мел его сын?

— Думаю, что нет. Но наверняка утверждать не стану. Ведь он хитёр, как дьявол.

Я хмыкнул:

— А зачем, собственно, понадобился этот обман?

— Трудный вопрос. Лично я полагаю, что Бренда хотела избежать соблазна женить на себе Моргана. Что бы там ни говорили, а в то время она была влюблена в него по уши, но всё же ей хватило ума понять, что у их отношений нет будущего. Поэтому Бренда и приняла предложение Колина. А дальнейшее — яркий пример того, как любовь рождается уже в браке.

— Так ты думаешь, что если бы Морган узнал о ребёнке, он бы женился на Бренде?

— Почти уверена в этом. По-своему он любил её и сильно переживал, когда она порвала с ним и решила выйти замуж за Колина.

— Жаль… — невольно вырвалось у меня.

Дейдра с сочувствием посмотрела мне в глаза и грустно улыбнулась:

— Бедный братик. Когда же ты излечишься?

— Не знаю, — ответил я. — Порой мне кажется, что никогда.

— Ты себя истязаешь, Кеви. Твоя фикс-идея насчёт блондинок с голубыми глазами, да ещё непременно замужних…

— Не надо, сестричка! — взмолился я, хотя понимал, что это не поможет. У Дейдры всегда была на подхвате парочка знакомых брюнеток (незамужних, а порой и девственниц), с которыми она пыталась меня свести. В лучшем случае мне приходилось выслушивать хвалебные оды в адрес её новых подруг, а в худшем — целый вечер скучать в обществе какой-нибудь темноволосой красавицы, чтобы затем на прощанье целомудренно поцеловать её в щёчку.

К счастью для меня, в этот самый момент сработала сигнализация.

— Что происходит? — удивилась сестра, озадаченно глядя на красную мигающую надпись между нами: ТРЕВОГА! АТАС!! ХАКЕР!!!

— Это Бренда, — объяснил я. — Снова пытается запеленговать меня. Очевидно, у Мела было на лбу написано, что он разговаривал со мной.

Дейдра пожала плечами:

— Вы как дети, право! Если бы я захотела, то давно бы вычислила, где ты прячешься.

Я чуть было не ляпнул: «Ну-ну, попробуй!», но вовремя прикусил язык. Лучше не испытывать судьбу.

— Ладно, сестричка, закругляемся, — сказал я. — Продолжим наш разговор в следующий раз. Передавай привет отцу и маме.

— Хорошо… Да, между прочим, ради чистого интереса. Что ты от нас скрываешь?

Я улыбнулся:

— Мир, населённый исключительно голубоглазыми блондинками. И все, как одна, замужние.

На самом же деле я скрывал бомбу замедленного действия. В один прекрасный день она рванёт, и тогда… Что будет тогда, во многом зависело от меня. Я должен был сделать так, чтобы эта бомба не разнесла в клочья Вселенную.

Я полулежал в шезлонге возле бассейна на крыше шестидесятиэтажного жилого дома в левобережной части Киева. Вокруг раскинулась величественная панорама огромного мегаполиса — столицы могущественной Священной Славянской Империи, в которой никогда не заходило солнце. Сейчас солнце стояло в зените над Киевом, и вдали, на правом берегу, сияли золотом купола Святой Софии и Лавры.

Отсюда не было слышно праздничного перезвона колоколов, но их можно было услышать, включив телевизор или радиоприёмник на любом канале. Сегодня молодой кронпринц империи, великий князь Литовский, сочетался браком с внучкой короля Испании и Португалии. Это событие знаменовало полное восстановление былых союзнических отношений, давших трещину во время недавнего британо-славянского конфликта, уже вошедшего в историю как Бенгальский кризис. В приветственной телеграмме по этому случаю папа Римский не преминул в очередной раз призвать к воссоединению западной и восточной ветвей вселенского христианства, дабы успешнее противостоять реформаторской угрозе, исходящей с берегов Туманного Альбиона.