Морис уже не впервые упоминал о Сорвиголове Макартуре, и каждый раз где-то на задворках моего сознания мелькала дичайшая мысль, что он говорит о хорошо знакомом мне человеке. На сей раз эта мысль задержалась немного дольше, чем прежде, и я, даже не знаю зачем, попросил:

— Расскажи мне об этом Макартуре. Что он за фрукт?

— Неплохой парень, хотя со странностями. Сорвиголовой его прозвали за чуть ли не маниакальную склонность к неоправданному риску. А так он учёный, доктор физических наук, и… — Вдруг Морис замолчал и внимательно присмотрелся ко мне, как будто видел впервые. — Чёрт возьми! — наконец промолвил он поражённо. — А я всё ломаю голову: кого ты мне напоминаешь?…

По моей спине, казалось, пробежал целый муравейник.

— И кого же? — спросил я.

— Нельзя сказать, что вы очень похожи, — словно не услышав моего вопроса, продолжал Морис. — Но что-то общее у вас есть. И во внешности — хотя он высокий шатен, и в манерах, и в речи… Этот чёртов ирландский акцент!

Он вскочил и буквально пулей влетел в дом. Вконец растерянный и, одновременно, обуреваемый самыми дурными предчувствиями, я последовал за ним.

Мориса я нашёл в холле. Он стоял перед двумя висевшими на стене портретами — Дианы (в её прежнем облике голубоглазой шатенки) и Артура. В первый же день своего пребывания здесь, Морис обратил внимание на портреты и долго разглядывал их, но тогда ничего не сказал. А сейчас спросил:

— Кто этот рыцарь?

— Мой дядя Артур, король Логриса, император Авалонский.

Морис подпрыгнул и изумлённо уставился на меня:

— Как ты сказал?!

— Мой дядя Ар…

— Нет! — перебил меня он. — Не то. Ты сказал: «Авалон»?

— Да. Это родина нашего предка, великого короля Артура. Авалон упоминается во многих легендах, в некоторых мирах даже существуют его подобия, но Истинный Авалон находится на Земле Артура…

— Земля Артура?! — опять воскликнул Морис.

— А что? — спросил я.

Морис вновь повернулся к портрету.

— Похож, — пробормотал он. — Несомненно, похож… И слишком много совпадений: Мак-Артур с Земли Артура, его любимый гоночный челнок называется «Красный дракон», а тут ещё корпорация «Авалон», как чёртик из табакерки… Послушай, у твоего дяди Артура нет сына по имени Кевин?

«О Митра!» — подумал я и коротко ответил:

— Есть.

— Как он выглядит?

— Высокий, метр девяносто, русые волосы, карие глаза… А так ничего примечательного.

— Всё сходится. У тебя есть его фотография?

Я фыркнул:

— Вот ещё не хватало! Разумеется, нет. Хотя… У Дианы есть семейный альбом. Надеюсь, она не взяла его с собой. Пошли.

Мы быстро поднялись на второй этаж. Спешили так, точно в доме начался пожар.

«Нет, это невозможно! — пульсировало в моей голове. — Этого просто быть не может. Такое совпадение выходит за рамки всех мыслимых вероятностей…»

У двери кабинета Дианы меня посетила интересная мысль, и я спросил у Мориса:

— А эта блондинка, топ-модель, о которой ты рассказывал, она, случайно, не была замужем?

— Точно, была. У Макартура насчёт этого имеется пунктик. Он охоч только до блондинок, непременно голубоглазых и непременно замужних.

— Боюсь, это он, — сказал я. — Другого такого психа в природе не существует.

Альбом Дианы оказался на месте. Я взял его, полистал, нашёл нужную фотографию и показал Морису:

— Это он?

Тот ни секунды не колебался:

— Он, точно он. В этом нет никаких сомнений. Сорвиголова Макартур собственной персоной. — Вдруг Морис рассмеялся. — Знаешь что, Эрик. Похоже, твой кузен Кевин на нашей стороне! То есть, я хотел сказать, на стороне моего мира. Не так, как ты, лишь частично, а целиком. По-вашему, он предатель.

— Он сумасшедший, — хмуро промолвил я. — Опасный сукин сын…

Причины, по которым Терра-Астурия, находящаяся в центральной части Галактики, тем не менее оказалась чуть ли не на задворках цивилизации, можно выразить одним словом — невезение. Она была открыта сравнительно недавно, три столетия назад, королевской научной экспедицией с Терры-Кастилии. Планета принадлежала к редкой категории ЧЗТ (Чисто Земного Типа), изначально была приспособлена к жизни людей и ни в малейшей степени не нуждалась в специальной обработке, именуемой терраформированием. Посему в рекордно короткие сроки она была освоена и колонизирована, а вскоре на политической карте Галактики появилось новое государство. Власти материнской планеты прекрасно понимали всю безнадёжность попыток удержать контроль над Астурией, и правивший в то время король попросту «подарил» её своему младшему сыну.

С тех пор для Астурии начался период если не стагнации, то крайне замедленного развития. Виной тому была её удалённость от других населённых планет. Окрестности Галактического Ядра вообще не очень подходящее место для возникновения пригодных для жизни планет, а южный регион в этом отношении и вовсе был обделён природой. Астурия с её чисто земными характеристиками представляла поразительное исключение из правила — но, увы, находилась она слишком далеко от главных космических магистралей, её недра не были богаты полезными ископаемыми, почва не отличалась особым плодородием, в реках, озёрах, морях и океанах водилась вполне заурядная рыба, а среди обитателей суши нашлось лишь несколько ценных пород, годящихся на экспорт. Словом, изначальный экономический потенциал Астурии оказался весьма невысок, перспективы роста — сомнительны из-за её обособленности. Единственным неоспоримым достоинством планеты был ровный мягкий климат и восхитительное ночное небо, усеянное мириадами ярких звёзд. Первые короли пытались превратить Астурию в галактический курорт, но, видимо, взялись за дело не с того конца и лишь впустую потратили кредиты Галактического банка реконструкции и развития. Планета стала считаться зоной высокого риска капиталовложений, и многие поколения астурийцев расплачивались за непредприимчивость своих предков отчуждённостью от остального мира и почти полным забвением. Только в последнее время потенциальные инвесторы вновь начали проявлять осторожный интерес к проекту трёхсотлетней давности. Перед отлётом с Земли я просмотрел старые рекламные ролики, ознакомился с историей Астурии, а также с её настоящим, и решил, что если Рик предложит мне сотрудничество, то его родина вполне сгодится для осуществления моей давней мечты о создании собственного научно-исследовательского учреждения — Института пространства и времени Фонда Макартура. А может, и не только для этого. В конце концов, несмотря на свою изолированность, Астурия находится в центре Галактики, а что касается космических путей, то их можно изменить — было бы желание и необходимые средства.

Я проснулся от яркого солнечного света, щедро лившегося в широкие окна спальни роскошных гостевых апартаментов королевского дворца. В постели я был один и в первый момент спросонья подумал, что Дженнифер, как обычно, встала раньше меня, и сейчас либо принимает душ, либо завтракает. Затем я вспомнил, что накануне мы решили не афишировать с самого начала наших отношений и впервые с момента знакомства легли спать порознь.

Мы совершили посадку на Астурии, когда в её столице, Нуэво-Овьедо, была поздняя ночь. При других обстоятельствах нас продержали бы на карантине до самого утра, поскольку мы прибыли невесть откуда на частном челноке, но в данном случае мы столкнулись с тем, что называется радушным приёмом желанных гостей. Специально ради нас в порт прибыла передвижная экспресс-лаборатория Королевского института микробиологии с целым отрядом специалистов, возглавляемых самим профессором Альбой — ещё одной после Рика достопримечательностью этой провинциальной планеты. Восьмидесятилетний Фернандо Альба, как оказалось — весьма приятный мужчина, был широко известен своими работами в области субмолекулярной генетики, его неоднократно приглашали к себе ведущие научные центры Галактики, но он неизменно отклонял все заманчивые предложения и оставался на Астурии. Родина гордилась им, и нужно отдать ей (то бишь родине) должное — она создала для него такие условия, предоставила ему такую свободу в распоряжении средствами, о которых многие другие учёные, даже его уровня, могли только мечтать. С немалой долей удивления я обнаружил, что Дженнифер неплохо разбирается в биологии, и, пока готовились результаты всех анализов, она увлечённо беседовала с профессором, благо тот свободно изъяснялся по-итальянски.