– Ну, бомба – не бомба, а нарушение режима налицо. И обезопасить ее необходимо.

– Как скажете, – и капрал покинул стоянку.

Глаусхоф задумался: что бы еще предпринять? По крайней мере, он действовал решительно, теперь ни база, ни его карьера не пострадают. Как начальник службы безопасности, он все время твердил, что иностранные преподаватели здесь только воду мутят. Он уже засек одного такого географа, который читал лекции о становлении английского ландшафта, а на самом деле пудрил мозги, что, мол, из-за высокого уровня шума и загрязнения керосином сокращается число птиц. Глаусхоф заподозрил, что географ принадлежит к движению «Гринпис», и распорядился его задержать. Но машина с двумя постоянно действующими передатчиками – это штука почище. А Глаусхофу только того и надо.

Он перебрал в уме врагов Свободного Мира. Террористы, русские шпионы, подрывные элементы, тетки из Гринэм-Коммон<База ВВС США в Великобритании, ставшая центром массовых антивоенных выступлений >. Всех не упомнишь. Да и не важно. Главное – разведслужба авиабазы совсем мышей не ловит, и теперь у Глаусхофа есть возможность капитально приложить их мордой об стол. Глаусхоф улыбнулся. Кого он терпеть не может, так это начальника разведки. Кто такой Глаусхоф? Никто. А у полковника Эрвина и рука в Пентагоне, и жена путается с начальником базы – каждую субботу ее с мужем приглашают к начальнику играть в бридж. Прямо уж такая важная птица полковник Эрвин. И учился не где-нибудь – в Йеле. Ничего, Глаусхоф этой птице крылышки подрежет.

– Этот малый… Как, говорите, его звать? – спросил он лейтенанта.

– Уилт.

– Где вы его держите?

– Мы его не держим. Мы как только поймали сигнал, сразу позвонили вам.

– Ну, и где он сейчас?

– Где-то читает лекцию. Все данные о нем в караулке. Расписание лекций и все такое прочее.

Глаусхоф и лейтенант поспешили к воротам зоны для гражданских лиц. В караульном помещении майор познакомился с краткой справкой об Уилте. Она оказалась не слишком содержательной.

– Учебный корпус номер девять, – сообщил лейтенант. – Прикажете задержать?

– Нет, рано. Последите только, чтобы никто не улизнул.

– Исключено. Разве что через новое ограждение. Но далеко он не уйдет. Я уже пустил ток.

– Отлично, как только выйдет из корпуса, сразу берите.

– Слушаюсь, сэр, – и лейтенант отправился проверить караул. А Глаусхоф снял трубку и связался с охраной службы безопасности.

– Окружите учебный корпус номер девять, – распорядился он. – Но до моего прихода – никаких действий.

Отдав приказ, Глаусхоф устремил отрешенный взгляд на фотографию нагого красавца из журнала «Плейгерл», висящую на стене. Если удастся вытянуть из этого мерзавца Уилта признание, майор наверняка продвинется по службе. Но как развязать ему язык? Прежде всего надо узнать, что за устройство находится в машине. Глаусхоф уже начал обдумывать план действий, но тут за его спиной раздалось тактичное покашливание лейтенанта. Глаусхоф взбеленился. В этом кашле ему почудился язвительный подтекст.

– Вы повесили? – рявкнул он, указывая на фотографию.

– Никак нет, – обиженно ответил лейтенант. Вопрос показался ему не менее оскорбительным, чем майору – его кашель. – Это не я, сэр. Это капитан Клодиак.

– Капитан Клодиак? – майор снова уставился на фотографию. – Я не знал, что она… он… Да нет, вы шутите, лейтенант. На капитана Клодиак это не похоже.

– Она, она, сэр. Ей такие картинки по душе.

– Ишь, бедовая, – заметил майор, чтобы его ненароком не записали в противники равноправия полов. В смысле карьеры такая репутация была почти столь же губительна, что и обвинение в гомосексуализме. Какое там «почти» – гораздо губительнее.

– Я принадлежу к Церкви Бога<Название ряда протестантских церквей >, – сообщил лейтенант, – и, по моим убеждениям, это тяжкий грех.

Глаусхоф не дал втянуть себя в дискуссию.

– Может быть, – бросил он. – В другой раз поговорим, ладно?

И майор вернулся на стоянку. Там капрал, еще один майор и несколько человек из подразделения взрывных и землеройных работ подгоняли огромные самосвалы к машине Уилта. Самосвалы окружили «эскорт», мимоходом расшвыряв десяток других машин. Когда Глаусхоф приближался к месту действия, неожиданно вспыхнули два ярких прожектора. Ослепленный майор споткнулся и заорал:

– Вырубите свет, к чертовой матери! Хотите, чтобы и в Москве узнали, чем мы тут занимаемся?

Стоянка мгновенно погрузилась во тьму, и майор сослепу налетел на колесо самосвала.

– Ладно, управлюсь и без света, – процедил капрал. – И очень даже просто. Бомба, говорите? А по-моему, никакая не бомба. Бомбы сигналы не передают.

И не успел Глаусхоф напомнить, чтобы при обращении к старшему по званию он не забывал добавлять «сэр», как капрал двинулся к машине.

– Мистер Уилт, – сказала миссис Офрн, – будьте любезны, расскажите подробнее о месте женщины в британском обществе, в частности о той роли, которую играет в своей профессиональной сфере достопочтенная премьер-министр миссис Тэтчер, а также…

Уилт недоуменно поглядел на слушательницу. Почему миссис Офри всегда читает вопросы по бумажке? И почему ее вопросы никогда не имеют отношения к теме лекции? Наверно, она их целую неделю выдумывает. Причем спрашивает только о королеве или о миссис Тэтчер. Должно быть, это потому, что однажды герцог и герцогиня Бедфордские пригласили миссис Офри на обед к себе в усадьбу и американка никак не может забыть радушный прием. Но сегодня Уилт уделял вопросам миссис Офри особое внимание.

Неприятности посыпались на него, как только он вошел в лекционный зал. По пути на базу бинт, который он обмотал вокруг пояса, развязался и один конец начал спускаться в правую штанину. Дальше – хуже. Капитан Клодиак опоздала на лекцию, уселась в первом ряду прямо перед Уилтом и скрестила ноги. Уилт поспешно прижался к стойке пюпитра, чтобы побороть новую эрекцию или по крайней мере скрыть это происшествие от аудитории. Дабы не смотреть на капитана Клодиак, он и сосредоточился на миссис Офри.

Но и эта уловка не слишком помогла. Правда, миссис Офри напялила столько затейливо расписанного трикотажа, что его производство, как видно, принесло целое состояние не одному фермеру из Западной Шотландии. Ее прелести были надежно скрыты шерстяным нарядом, и Уилт мог опамятоваться от всесокрушающих чар капитана Клодиак – он успел заметить, что капитан носит блузку и, как ему показалось, форменную чесучовую юбку. Но ведь и миссис Офри женщина. К тому же, чтобы подчеркнуть свою исключительность, она села слева, поодаль от остальных, и Уилт так усердно пялился на нее, что чуть не свернул себе шею. Тогда он стал обращаться к прыщавому служащему торговых складов, который помимо лекций Уилта посещал занятия по каратэ и аэробике, а в изучении английской культуры ограничился тем, что самозабвенно постигал премудрости игры в крикет. И снова Уилта ждала неудача. Минут десять, пристально глядя прыщавому в глаза, Уилт сокрушался по поводу того, как отразилось предоставление права голоса женщинам в 1928 году на распределении голосов при последующих выборах. Но вдруг он заметил, что малый озабоченно ерзает на стуле. По-видимому, он истолковал взгляд Уилта как бесстыдное заигрывание. Уилту вовсе не хотелось, чтобы каратист вышиб из него дух, и он стал поочередно поглядывать то на миссис Офри, то на стену позади аудитории. Ему казалось, что капитан Клодиак улыбается все более и более зазывно. Уилт еще сильнее налег на стойку пюпитра и думал только о том, как бы не спустить в штаны прямо во время лекции. Занятый этой мыслью, он даже не заметил, что миссис, Офри дочитала свой вопрос.

– Как вы считаете, такая точка зрения справедлива? – заключила, она. чтобы Уилту было легче ответить.

– В общем… э-э-э… да, – выдавил из себя Уилт. Вопроса он все равно не запомнил: что-то о матриархальной сущности монархии. – В целом я с вами согласен, – Уилт изо всех сил навалился на стойку. – Но, с другой стороны, если во главе государства стоит женщина, это, по-моему, никак не умаляет роль мужчин в вопросах правления. В конце концов, еще до Римского владычества Британией управляла королева Боудикка<Боудикка (1в. н.э.) – предводительница восстания против Римского владычества в Британии >. однако едва ли в те времена существовало Движение за освобождение женщин, ведь так?