Подумалось, я бы тоже хотела иметь брата, держать его за руку, играть с ним на планете, в окружении природы и настоящего дома из дерева и камня.

– Это мои предки, – комментирует женщина с волнением в голосе. – Виктор и Миленсия Уирнские, дети леди Селесты. Она оставила их в возрасте года, бросив на попечение нянек после разрыва с виконтом Дунканом, их отцом. Графиня улетела путешествовать в неисследованные уголки космоса с неким юным, безрассудным любовником, в котором нашла утешение. Больше ее никто не видел до сего дня. Казалось бы, до сего.

Изображение растворилось в воздухе, давая прямую линию для пытливого взгляда. Выдохнула старушка горько, и продолжила:

– Миленсия, моя мать, родила меня слишком поздно и при родах скончалась. А Виктор погиб на войне, как и оба его сына, не оставив потомков. И без того слабое здоровье матери не дало мне должного, я долгое время страдала. Мои терзания были не только физические.

Снова пауза после тяжелого вздоха. Женщине все сложнее повествовать о своем какой – то незнакомке. Видимо, она хотела выговориться или задеть мою совесть своими грустными историями ее рода. Мол, куда лезешь, нам итак досталось.

Посмотрела на меня вдруг так необычно.

– Позволишь? – Кивнула на кольцо на пальце, что я позаимствовала у ее родственницы.

Сняла, подала ей символ рода Уирнских, мысленно прощаясь с ним. Бабуля сняла и свое кольцо. Сразу его и не разглядела среди россыпи других на руке. Как она может ходить с таким большим количеством железа на пальцах?!

Рассмотрела мое, положила оба на стол. Практически одинаковые, мое новее, менее затерто, блестит лучше.

– Где ты взяла его, деточка? – Спросила строго, да так, что я сжалась вся от такой мощной энергетики.

– Было рядом с вашей мертвой родственницей, – ответила, признавая, что чужая. Не вижу смысла продолжать настаивать на своем.

– А так ли это?! – Ахнула женщина, наполняясь гневом.

– Именно. С закоченелого пальца оно слетело само, – выдала ответ, защищая собственное достоинство и одновременно прокручивая первые действия, если она заорет.

– Где тело?! – Нирелла даже подскочила со своего места, нависнув надо мной. А я взвелась, как пружина для удара.

– Дрейфует среди космического мусора, – ответила прямо. – Похоронена ледяным и вечным космосом.

Бабуля упала обратно в кресло и закрыла лицо рукой. Минуты две мы молчали. Я лихорадочно перебирала варианты, искала пути отступления. И думала, стоит ли брать эту старуху в заложники, дабы добраться до челнока. Хватит ли у нее здоровья путешествовать со мной до первой станции?! А путь будет не близкий.

Мысли действий в голове роятся и бьются о черепную коробку истерично, призывая к решительности. Я понимаю, что временя уходит. Но вместо действий, я просто говорю:

– Простите, я не хотела вас огорчить. И не думала претендовать на ваше наследство... хм, я просто спаслась тогда. Это все было случайностью. И ваша родственница, будучи уже мертвой, поспособствовала моему спасению, думаю так и есть, без приукрашиваний.

– Сколько тебе стандартных лет? – Перебила, взглянув хмуро. Но это выражение, скорее не от злости, а от боли.

– Около двадцати.

– Ты даже не знатная, – произнесла, но без тени брезгливости. – С планеты третьего круга, со станции или астероидов?

Замялась. Неточное исчисление возраста говорит именно о том, что я не проживала на планетах с нормальным циклом дня и ночи. От того и не знаю своего точного возраста.

– Родилась на поясе Саямо, – ответила витиевато, стараясь не подводить к тому, что путешествовала на кораблях месяцами и могу быть пиратом.

– Бедная, – решила пожалеть, от чего я тут же нахмурилась.

– Не нужно жалеть меня, – обрезала. – Не нуждаюсь в этом.

Усмехнулась бабуля, мотнула головой и задумалась вновь.

А может она уже вызвала охрану и просто тянет время?!

– Великая Вселенная волей своей не дала мне детей, – произнесла за мгновение до того, как я собиралась вскочить. – К сожалению, Империя слишком поздно узнала о мире Филанэи. А открылся он нам еще позже. Боюсь, я уже не буду способна на чудо, когда лайнер прибудет туда.

– У вас нет детей, – проявила участие.

– А у тебя есть родители или родня? – Спросила приподнято.

– Я одна, – ответила честно.

– А знаешь, – начала женщина. – Род Уирнских никогда не отличался добротой и отзывчивостью. Скорее имя олицетворяло скандалы. Графиня Селеста слыла гулящей, родители мои тоже постоянно выливали грязь из семьи напоказ желтым газетенкам. Да и я, утратив материнские чувства и всякую надежду, пускалась во все тяжкие. Доброе имя, доброе имя, бред… все решали деньги. Богатые месторождения, крупные пакеты акций оборонной промышленности и исследовательских корпораций. Удача, успех ценой забвения рода. Ну а ты, ты герой, деточка. Весь лайнер знает, что графиня Селеста из рода Уирнских спасла жизнь внуку советника, что при дворе императора. Чудом спасла, вытащила с черного омута небытия. И теперь назревает новый скандал. Ты – самозванка.

Усмехнулась бабуля, глаза проясняются, хоть и туман старости их закрывает.

– Вы не хотите скандалов, – заключаю сама, ведь именно к этому она и ведет.

– Не хочу, – кивает. – И не хочу тебя отпускать, деточка.

Заявление неоднозначное. Напряжение не сходит с моих плеч, а сердце бьется учащенно.

– Я не желаю даже знать твоего реального имени, – произнесла строго. – Забудь его. Ты графиня Селеста Уирнская, чудом выжившая после долгой спячки и спасенная командой круизного лайнера Звездный Титаник.

Пожимаю плечами.

– Это не обсуждается, – бросила бабуля и поднялась неожиданно бодро. – Через пять часов ты должна быть готова к представлению в высшем обществе. Я вызову всех необходимых профессионалов, чтобы ты сияла на праздновании в свою честь.

Ответа от меня не ждали.

Бабуля умчалась через арку, зазывая служанок. А я выдохнула с некоторым облегчением и подумала вымученно:

О Великие боги удачи, какого хрена?! Бала мне не избежать.

Старушка сделала из меня принцессу. Видимо, хотелось ей выразить так свой протест обществу, или же похвалиться найденной родственницей. А может, это просто обыденное дело у знатных – перевоплощаться так, чтобы не узнали, и глаз было не отвести.

Новый этап в моем преобразовании. И снова не узнаю себя. Копна на голове, словно там целый мир из горных вершин, бурных морей и всяких металлических штуковин, держащих это все, как задумано. Тонкие локоны свисают по краям от глаз, добавляя таинства. Глаза голубые ослепительны, не смогла долго смотреться в зеркало. Слишком большие, слишком украшенные. При все этом косметики просто не видно, словно это все у меня от природы. То, как красила Миранда ни в какое сравнение не идет с тем, что сделали профессионалки, которых привела бабуля. Еще бы! На старушке натренировались, а я – как белый лист бумаги, рисуй, как хочешь. Румяны на щеках, бледно розовые губы. На довольно откровенном декольте с бесстыже выдавленными дынями, каких у меня с роду не было, ожерелье лежит из рядов бриллиантов бесчисленных. Бабуля напрокат дала, так и сказала, чтобы не облизывалась на драгоценности, пока доверия полного не будет. Все прямо и без утайки, как у пиратов, и это мне по душе пришлось.

– Может рубашку поддеть?! – Взвыла, сгорая со стыда.

– Я тебя еще корсет надевать не заставила, – ответила Нирелла важно. – На первый раз. Да потому что тощая.

– Я жирная!

– Ты жирных не видела, доходяга. Хотя грудь у тебя явно не породы Уирнских, так что скажешь пластика, если вдруг дело дойдет до суда.

– Какого суда?!

– Мужского, хм… ой, не бери в голову, деточка, – отмахнулась бабуся.

Любуюсь платьем, от которого эмоции сами лезут наружу, что скрыть никак нельзя. Нирелла видит, что глаза мои горят, и сама умиляется, посмеиваясь победно. Если прическа – целый мир, то тут – Вселенная. Кремовое с белым и бардовым гармонирует, ничего казалось бы, лишнего. В то же время куча прибамбасов из декора и драгоценных камней. Я уже о пышности не говорю, в проход прямо не пройти. Под платьем можно парочку лазутчиков спрятать. И не страшно, ибо там еще панталоны и несколько слоев подола, вдобавок каркас из чего – то эластичного. Еще чулки белоснежные и платформы под двадцать сантиметров вместо туфлей. Нирелла приметила хорошо, что я ходить на каблуках не умею.