— Так вы не там ищете, — брякнул я, послушав эту историю. — Вам надо ту пушку, что нормально отстрелялась, разобрать и повнимательнее рассмотреть.

Отс с Махановым секунды две смотрели на меня, усваивая мысль, потом, как по команде переглянулись и, как мальчишки, бросились бежать к зданию заводоуправления, вызывая недоумение, усмешки и подначки ещё не разошедшихся после митинга заводчан.

— Эк вы их, товарищ Любимов, напугали, — приблизился ко мне стоящий до того чуть поодаль Жданов, который одновременно пытался понять, о чём мы говорим, но с другой стороны, интеллигентно стеснялся лезть, куда не пригласили, демонстрируя свой начальственный статус.

— Совсем напротив, товарищ Жданов, я дал им надежду и веру в лучшее.

— Не хотите говорить в чём дело, настаивать не буду, — в глубине души, наверное, всё-таки обиделся Андрей Александрович.

— Просто считаю правильным, чтобы они сами рассказали, если сочтут нужным, — довольный тем, что вот так, проходя мимо, подал людям хорошую идею, ответил я. — Не хочу примазываться к не заслуженной мною славе, товарищ Жданов.

После такого моего ответа левая бровь Андрея Александровича приподнялась и он с сомнением изрёк:

— А мне другое про вас говорили.

— Не может быть.

— Вы разве не брали справки на Балтийском заводе и на "Большевике", что участвуете в работах?

— Ах, вон оно что! — мне оставалось только признаться, но криминала в своих действиях я в упор не видел. — Брал. А как же я потом буду требовать работу свою оплатить? Вы же знаете, что пока изделие в серии, проектировщику отчисления положены? Как ни крути, складной понтон и пушка на нём – с самого начала моя идея. Да хоть у наркома ВМФ спросите.

— Но вы же непосредственно не проектировали! Не обсчитывали, не чертили! Товарищи возмущаются.

— Зато, товарищ Жданов, я все принципиальные решения по конструкции принял. Вы же понимаете, что когда товарищ Сталин планирует увеличить добычу угля он не идёт после заседания СТО в забой и отбойником не машет? Так и здесь, каждый выполняет свою часть работы. Кто-то создаёт общую концепцию, вид изделия, то, что иностранцы называют "дизайн", а кто-то обсчитывает конкретные детали. Бывает, иногда людям кажется, что придумать что-то, чего доселе никогда не было, особенно элементарно простое и несложное, никакого труда не составляет. А вычисления требуют усилий и внимательности, всегда занимают время. Поэтому, у некоторых товарищей, может возникнуть ложное ощущение несправедливости. Я бы, пожалуй, среди них конкурс бы провёл. Пусть придумают на пользу людям что-то совершенно новое. Узнав, каково это на самом деле, перестанут жаловаться.

Жданов посмеялся по-доброму над моим ответом и сказал:

— А вдруг им понравится? Считать и чертить не разучатся?

— Я же не разучился. Как оглянешься назад, сам себе не веришь. Вот только в начале октября прошлого года сидел и считал. Один. Вообще. А теперь результат вон, в Кандалакшу уплывает.

— Вот об этом я и хотел с вами поговорить, — вдруг озаботился Жданов. — Не поверите, но даже поначалу в Москву ехать собирался, а потом, узнав, что вы здесь, время пытался выкроить, да случай сам свёл. Дело, понимаете, деликатное, поэтому громко говорить об этом не следует. Мы, прежде чем технику заказывать, у специалистов поинтересовались её параметрами. И они дали ответ, что трактор должен быть весом в сто-сто двадцать тонн!

— А что вы так волнуетесь? "СМК" и есть сто тонн.

— Трактор! Сам! А "СМК" только пятьдесят пять тонн весит. Да отвал тридцать. Да клык пятнадцать. Вот сто тонн и набегает. Короче, "СМК" – это так, для пробы. Мы ещё больше бульдозер на Кировском заводе делать будем. И нам нужен мотор. Я на "Русском дизеле" был и видел, что вы там выпускаете. В принципе, нам 13–16 подошёл бы, но дороговат он и товарищ Кожанов косо смотрит. Нельзя ли на базе 16–16 сделать 16-8, такой же, как 13-8 на "СМК"?

— Ну, вы даёте, товарищ Жданов! Не ожидал, — откровенно удивился я.

— А как же, не лаптем щи хлебаем. А освоение Северо-Запада, создание базы чёрной металлургии – важнейшая поставленная партией перед Ленинградом задача. Тут, хочешь не хочешь, до последнего винтика будешь вникать.

После этих слов я совсем перестал оценивать Андрея Александровича только как партийного функционера и невольно проникся к нему уважением.

— Обещать ничего не буду, товарищ Жданов, но технических препятствий для создания такого мотора нет. Есть дефицит рабочего времени сотрудников КБ. Если вы дадите нам официальный заказ, то обещаю приложить все усилия. Если вы и мощности для выпуска двигателей найдёте, то вообще буду рад стараться. Кстати, раз 13-8 на малые подводные лодки идёт, то 16-8 на средние можно будет ставить.

При этих словах Жданов помрачнел, снова вспомнил Кожанова, который весь Ленинград своими требованиями уже достал, но насчёт мощностей обещал подумать. К этому времени вернулся довольный товарищ Отс.

— Фух! Успели. "Правда" ещё на Балтийском заводе стоит. Маханов взял бригаду и поехал туда нашу пушку обратно снимать. Обойдутся пока без неё.

— Вы, товарищ Отс, товарищу Маханову передайте, чтобы с противооткатными устройствами не чудил, — воспоминания Грабина в прошлом-будущем мне читать приходилось. — Это я в присутствии товарища Жданова вам говорю. Не дело для пушки, особенно морской, если она интенсивно постреляв на больших углах, при выстреле на отрицательных из строя выходит. Сами понимаете, отражение самолётов, потом катеров, качка и всё такое. Лучше уж сразу по уму сделать, тем более Б-24 у вас есть, чем потом другие переделывать будут. Надеюсь, вы меня правильно поняли?

Настроение директору я испортил сразу, да и товарищ Жданов, хоть и не понимал в деталях, что происходит, но заход насчёт "других" понял верно. Можно быть уверенным, что Кировскому артиллерийскому КБ со стороны облсовета гарантировано повышенное внимание. Думаю, так оно будет лучше.

— Да не принимай ты близко к сердцу, Карл Мартович, — сказал я Отсу на прощанье. — Поверь, я плохого не посоветую. Понятно, что переделывать много придётся, но это лучше, чем испытания завалить. А на них, будь уверен, с вашими пушками вытворять будут именно то, что я сказал. Сам за этим прослежу.

17 июня пушку Канэ на раме-пауке заводчане "Большевика", совместно с флотской комиссией собрали и отстреляли на Ржевке без моего присутствия. Даже, пакостники, не пригласили. Зато в известность, что поломок нет и конструкция принимается для стрельбы с грунта, поставили. Теперь дело стало за паромом, последний, четвёртый понтон для которого доделывали на Балтийском заводе до 21-го числа. 22-го можно было бы уже забирать, но, как назло, день был субботний и пришлось ждать до понедельника. В "тяжёлый день" я, совместно с экипажем "моего" катера, убедившись в герметичности последнего "поплавка" и промучившись из-за неопытности в новом деле почти час, впервые состыковали все четыре понтона вместе. Взяв будущий артиллерийский паром на буксир, катер Ш-4 потащил его вверх по Неве на завод "Большевик" для монтажа артсистемы. Пока шли, опытным путём установили, что палубу не заливает на скорости меньше пяти узлов. Если же прибавить, то вода начинала перекатываться поверху, а с ещё большим увеличением скорости паром вообще вёл себя непредсказуемо и даже порывался нырнуть. Положение могло поправить введение волноотбойных щитов "на носу", но думать об этом надо было заранее.

Монтировали пушку на пароме не штатно. Никаких процедур сборки-разборки. Тяжёлый кран просто подцепил с причала и установил на плот заранее подготовленную артсистему вместе с рамой. После чего, сильно прибавившийся в числе за счёт орудийного расчёта с Ржевки, прикомандированных на время испытаний рабочих, инженеров с "Большевика" и трёх флотских командиров, которые входили в комиссию в качестве наблюдателей для создания массовки, экипаж приступил к погрузке. Всё свободное пространство стали заполнять боеприпасами, бочками с бензином для катера, различными инструментами для исправления мелких поломок, пожитками в виде палаток, большого котла и жаровни, которой можно было, при нужде, пользоваться прямо на палубе не вредя последней, и, наконец, продовольствия. По самым скромным подсчётам, уходили мы в "автономку" не меньше, чем на неделю, поэтому барахла набралось много и орудийный плот со стороны, со спрятанным под брезентом орудием, заваленными мешками и тряпками снарядными ящиками, стал походить на огромный кусок плавучего мусора, что было особенно заметно в белой ленинградской ночи и заставляло морщиться командиров-моряков. Что и говорить, это был явно не корабль их мечты. Зато в большом корабельном баркасе с полным комплектом вёсел и парусным вооружением, выделенном специально для перевозки людей, они отвели душу, покомандовав нами на славу.