Социология - скачать книги или читать онлайн. Страница 47

Критическая социология возникает как жест размежевания c традиционной теорией. В ее основании лежит отказ от классической аксиоматики, прежде всего от представления о социальном порядке как о данном, а также признание активной роли социолога по отношению к предмету исследования. Убеждение в непреложности существующего порядка определяло роль и функции классической теории. В этой модели социальная наука – часть сложившейся системы разделения труда; у социолога есть свое место в этой системе, и он не задается вопросом о собственной позиции. Так описывает эту ситуацию Хоркхаймер: «Традиционная теория могла принимать как данность множество вещей: свою позитивную роль в функционировании общества, общепризнанно странное и косвенное отношение к удовлетворению общих нужд, участие в процессе самообновления. Наука не задавалась вопросом обо всех этих неочевидных вещах, <…> но они были проблематизированы в критической мысли» [Horkheimer, 1972, p. 217]. В традиционной модели человек должен был принимать существующие условия как данные и стремиться следовать принятым требованиям. Критическая социология поставила под сомнение непреложность этих правил, предложив проект описания человека в ситуации социального конфликта. В результате через призму конфликта стала осмысляться позиция самого социального теоретика.

Работа К. Мангейма «Идеология и утопия» написана в соответствии с методологией, изложенной в книге: у исследователя должна быть собственная позиция в изучаемой жизненной ситуации. Мангейм – не отстраненный исследователь. Он выстраивает онтологию тполитики, которая должна заменить идеологию и утопию. Первые строки книги заставляют вспомнить 11-й тезис К. Маркса о Фейербахе: «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его». К. Мангейм выдвигает альтернативный тезис: от исследования философами своего собственного философского мышления нужно переходить к исследованию мышления совершенно другого типа – к мышлению, с помощью которого «мы принимаем самые важные для нас решения, пытаемся понимать и направлять нашу социальную и политическую судьбу». Маркс противопоставляет мышление (объяснение мира) и действие (изменение мира). Мангейм утверждает обратное: именно мышление изменяет мир, но не философское, а политическое. Изменение мира начинается с объяснения мира. «Нужно исследовать мышление не в том виде, как оно представлено в учебниках логики, а как оно действительно функционирует в качестве орудия коллективного действия в общественной жизни и в политике». Политику Мангейм трактует расширительно, выстраивая оппозицию управление / политика. Управление – это область, где мы можем парадигматически постигнуть повседневную государственную жизнь. Где «решение по каждому данному случаю принимается в соответствии с заранее установленными предписаниями, речь идет не о политике, а о той области общественной жизни, где явления выступают в своем застывшем, сформированном виде… Политическая же деятельность, напротив, занимается государством и обществом постольку, поскольку они еще находятся в процессе становления». Таким образом, политическими являются все ситуации принятия решений в общественной и государственной сфере, для которых нет готовых предписаний, шаблонов, прототипов. В этой же трактовке термин «политика» и его производные используется в данной статье.

«Фактически трое исследователей будут вынуждены вести наиболее долгие и сложные переговоры именно с гребешками. Как в сказке, существует множество враждебных сил, пытающихся помешать реализации проекта исследователей и увести личинки с правильного пути, прежде чем они будут захвачены», – пишет в 1986 г. М. Каллон о взаимодействии морских гребешков и рыбаков в заливе Сен-Бриё [Callon, 1986]1. Интуиция, на которой основывается автор статьи, заключается в том, чтобы представить морских гребешков (а также многих других «не человеческих» персонажей) в качестве действующих субъектов. Эта интуиция, столь ярко выраженная Каллоном, лежит в основе многих современных теоретических направлений, известных в основном под ярлыком STS (исследования науки и технологий), и является краеугольным камнем ANT (акторно-сетевой теории). С подачи Каллона она получила название принципа обобщенной симметрии.

Социологическое мышление многим обязано утопическому воображению. Этот тезис – весьма спорный и нуждающийся в защите – повторяется так давно и часто [Liebersohn, 1988; Levitas, 1979; Plath, 1971] что, кажется, сам становится частью социологического мышления. Социология привычно легитимирует себя через указание на собственные истоки, и утопическая литература Нового времени (равно как и антиутопическая литература ХХ века) – не последний из достойных ресурсов легитимации. Проблема лишь в том, что, становясь ресурсом самообоснования социологической дисциплины, утопия утрачивает то, что составляет ее отличительную когнитивную особенность как стиля воображения и представления мира; по сути, перестает быть утопией.

Сегодня перед каждым мыслящим человеком нашей страны вновь встают важнейшие вопросы, касающиеся ее будущего. Как не допустить новых революционных потрясений? Какие политические, экономические и социальные преобразования необходимо провести, чтобы уберечь государство от гибели? Существует ли мирный способ преодоления противоречий в обществе? Что следует предпринять, чтобы наша страна вышла на путь процветания и стабильности? Этим и многим другим вопросам посвящено исследование Евгения Скобликова.

Главную идею рецензируемой книги можно определить следующим образом: Россия создается процессами самоколонизации и самопожертвования, формирующими российскую идентичность с особой двойственной субъектностью суверена и подданного, жертвы и захватчика, колонии и метрополии. Иными словами, важнейшая проблема, с которой работает А. Эткинд, – это природа России как империи, которая одновременно является и метрополией, и колонией.

Одним из самых масштабных российских исследовательских проектов в области изучения городов является междисциплинарный сборник «Археология периферии» [Левинсон, 2013; Ревзин, Тарновецкая, Чубукова, 2013а; Богоров, Новиков, Серова, 2013], выпущенный к ежегодному Московскому урбанистическому форуму. Базовую позицию авторов можно сформулировать следующим образом: Москва – город, который развивался за счет экстенсивной однотипной застройки вне Садового кольца. Поэтому то, что сейчас называется Москвой, скорее, следует обозначить как периферию Москвы, фиксируя факт невнимания чиновников и горожан к этой территории. Исходя из данной интуиции, участники «Археологии» анализировали эти «градосоставляющие» (но ни в коем случае не «градообразующие») пространства и их потенциал развития.

Нильс Кристи, криминалист и социолог преступности из Университета Осло, хорошо известен в России специалистам, занимающимся проблемами преступлений, правосудия и тюрем. Большинство его главных работ переведены на русский язык. Теперь издано относительно раннее (1975 г.) сочинение Кристи, в котором он предлагает более широкий взгляд на общество, его устройство и происходящие с ним изменения.

В статье рассматривается проблема смысловой пустоты пространства Москвы. Авторы проблематизируют базовое противопоставление центр – периферия. Через анализ указанной оппозиции проводится реконструкция пространственно-сетевой организации смыслов, которые горожане вкладывают в рассказ о любимых местах столицы. Методологически город рассматривается в перспективе, предложенной Джоном Ло: в качестве поточного объекта, который конституируется устойчивым смысловым ядром и подвижными элементами. Выбранный метод требует от исследователей искать стабильные проявления города в евклидовом и неевклидовом пространствах. Для этого авторы выявляют изменчивые связи между городским субъектом и местами, к которым он привязан. На базе этих связей аналитически выделяются линейные и двумерные структуры – пути и районы. В заключении делается вывод о смысловой морфологии Москвы.

Статья посвящена проблеме измерения качества городской среды. Отправной точкой исследования становится идея о том, что качество и комфортность среды обитания могут оцениваться от противного: как отсутствие проблем, которые горожане связывают с местом проживания. Также в фокусе внимания находится взаимосвязь двух переменных – качества среды обитания и готовности к переезду. В работе рассматриваются факторы, влияющие на желание сменить место жительства, и выделяются различные группы потенциальных мигрантов. Автор формулирует две стратегии миграционных установок. При этом в первом случае переезд воспринимается как возможность «уехать от» проблем своего населенного пункта, а во втором – «уехать для» приобретения новых возможностей после переезда. В заключение проблематизируется само понятие городской среды.

Статья рассматривает вопрос, каким образом политические идеи и ценности могут воплощаться в архитектуре правительственных зданий. Средствами искусствоведческого анализа, а также через анализ функций архитектуры в политической культуре рассматривается история заказа, проектирования и строительства здания Народной скупщины в Белграде. Автор демонстрирует, каким образом в парламентском здании отражаются государственные трансформации периода 1890–1930‑х, и какими архитектурными средствами манифестируются политические ценности. С одной стороны, в качестве политической значимой выявляется венская ориентация проекта. С другой – автор демонстрирует, как смена идеологической парадигмы обусловила выход неоклассических элементов на первый план в стилевой рецепции. Особое внимание в статье уделяется вопросу о роли парламентского здания в формировании стилистического эталона для правительственных построек.

Статья посвящена факторам самоорганизации локальных сообществ в ситуации борьбы за городское пространство, подвергающееся нежелательным для горожан трансформациям в результате градостроительных решений, действий властей и бизнес-элит. Опираясь на результаты качественного исследования, выполненного с использованием стратегии множественного кейс-стади, авторы сравнивают три сценария развития петербургских сообществ. Исследователи демонстрируют, что скорость и масштабы самоорганизации горожан, а также вероятность формирования и институционализации инициативных групп зависят от ряда условий, в которых разворачивается конкурентная борьба: местоположения и типа оспариваемого участка пространства; характеристик локальных сообществ; характера требований и модальности действий членов сообществ и т. д. Авторы также описывают специфику коллективного действия, составляющего основу низовых протестных инициатив, указывая на пассивность большинства горожан, порождаемую эффектами дилеммы безбилетника.