Мне стало ужасно стыдно перед ним и даже перед этим таксистом немножко.

– Понимаешь, у меня просто бабка злая, ну, у которой я снимаю комнату, – стала я тихонько объяснять Олегу – надо же хоть как-то спасать образ. – Ну и она на ночь закрывает дверь на засов. И сегодня сразу сказала, что не пустит, если приду поздно.

Олег, повернувшись ко мне, внимательно слушал. И хоть бы хмыкнул, угукнул, да какой угодно звук бы издал, но нет, он опять молчал. И мне от этого становилось совсем неловко, будто я распинаюсь впустую.

– Так что не подумай, пожалуйста, – продолжала я бормотать, краснея, – что я такая… ну…

– Какая – такая? – наконец он прервал своё молчание. Но при этом развернулся ко мне всем корпусом, придвинулся ближе, наклонился к самому лицу, заставив меня пылать от смущения.

– Ну… поехала ночью к парню… с которым только-только познакомилась… как это называется?

– Забавная ты, – усмехнулся он. – Не бойся, если не захочешь – ничего такого не будет.

Я сглотнула – воздуха не хватало катастрофически. Уж конечно, не захочу! Как я могу этого хотеть? Как я могу… О, боже, он наклонился ещё ниже, коснулся уха тёплыми губами, отчего шею и плечи моментально осыпало мурашками.

– Расслабься, Маша. Обещаю, я тебя никогда не обижу, – шепнул он.

Я судорожно выдохнула. Он отодвинулся и сел ровно. Ну, хоть стало свободнее дышать.

– А плохо про меня не подумаешь?

– Так тебя это беспокоит? – снова усмехнулся он, но затем добавил вполне серьёзно: – Про тебя я никогда плохо не подумаю.

В Первомайском я оказалась впервые, но особенно ничего разглядеть не успела – водитель высадил нас у самого подъезда. А панельная пятиэтажка, к которой мы подъехали, выглядела точь-в-точь как та, в которой я снимаю квартиру. Даже стены в подъезде были выкрашены в такой же голубой цвет, только тут ещё и исписаны всякой нецензурщиной.

– Это твоя квартира? – спросила я, когда мы остановились перед железной дверью на втором этаже.

– Нет, друга.

Я слегка запаниковала. Олег, заметив мою тревогу, усмехнулся.

– Не бойся, мой друг тоже плохо про тебя не подумает.

Он несколько раз жал кнопку звонка, прежде чем с той стороны двери послышались шаги, кашель, шебуршание ключа в замке.

– О! Какие люди! – воскликнул хозяин квартиры, пожимая руку Олега и хлопая его по плечу. – А я это… уже спать типа лёг.

Он и правда был в одних домашних штанах, всклокоченный и босиком, но сна при этом – ни в одном глазу. Наоборот, от него буквально исходила волнами энергия.

– Ты как здесь? Отпустили, что ли, на ночь? В пятницу?

– Вроде того. Пустишь нас на ночлег?

– Фигня – вопрос. Ты ж знаешь, мой дом – твой дом.

Он перевёл заинтересованный взгляд на меня, и Олег коротко нас представил:

– Это Маша, это Дэн… Денис.

– Оу, – зашептал ему, но я услышала, – ты же говорил, тебе бабы не нужны.

Я вспыхнула, а Олег мрачно произнёс:

– Маша не баба.

Денис тут же примиряюще улыбнулся и протянул мне ладонь, горячую и влажную. Вблизи я заметила, у него и на лице кожа лоснилась от пота, и на шее, хотя в квартире особой жары не чувствовалось. Ночи в мае ещё прохладные, а отопление уже отключили.

– Понятно, извиняюсь. Очень приятно, Маша.

Он был заметно ниже Олега и у?же в кости, но выглядел не щуплым, а, скорее, жилистым.

– Только это… в той комнате ляжете, ладно? А то я не один как бы. Короче, диван сегодня занят, – он двусмысленно хохотнул.

И в подтверждение его слов в прихожую выглянула девушка, обмотанная простыней, как тогой.

– Денчик, ты скоро? – капризно протянула она, потом взглянула недовольно на нас и буркнула: – Здрасьте.

– Иди-иди, зая, я щас.

Девушка, тряхнув красновато-каштановыми прядями, удалилась, а мы прошли в дальнюю комнату, совсем маленькую и почти пустую. Стол, стул, компьютер и надувной матрас на полу – вот и всё убранство. Даже штор на окне не было. Стены, когда-то оклеенные светлыми обоями, теперь являли собой дикую палитру граффити.

Денис оставил нас, но через минуту вернулся с бельём.

– Вот, сами постелите. Только это… угощать вас нечем. У нас вино было, но мы его уже приговорили. В холодильнике вообще голяк. Хотя нет, есть ещё ролтон, можно заварить…

– Да не суетись, – отмахнулся Олег. – Иди лучше к своей зае.

Денис подмигнул ему и скрылся.

Пока Олег стелил простыню и ловко натягивал на единственную подушку наволочку, я стояла столбом, не в силах поверить в дикость происходящего.

Как я, примерная студентка, староста и просто девушка с серьёзными взглядами на жизнь, сюда попала? В чужую квартиру у чёрта на рогах… Я ведь с незнакомыми людьми даже не разговаривала – максимум: могла ответить, как пройти или сколько времени. А тут пожалуйста – собралась заночевать. Причём матрас этот явно узкий для двоих!

Он оглянулся на меня:

– Маш, если тебе нужна ванная или туалет, то дверь слева по коридору.

Я кивнула и на ватных ногах вышла из комнаты. В ванной села на холодный бортик, перевела дух. Боже, как я буду? Как я лягу с ним вместе? Если у меня то лихорадка, то предобморок даже от невинных объятий.  Это же немыслимо просто! И что делать?

Спустя несколько минут Олег тихонько постучал в дверь:

– Маша, с тобой всё нормально?

– Да, да, уже выхожу, – спохватилась я.

Как же, нормально! Да меня всю трясло, и вовсе не от холода.

Щёлкнув задвижкой, я быстро прошмыгнула мимо Олега. Из той комнаты, где уединился его друг, доносились гортанные женские вскрики, сдавленные мужские стоны, бодрый ритмичный скрип. Я зарделась ещё больше, я почти запаниковала, чувствуя спиной взгляд Олега. Поспешно заскочила в комнату, затворила за собой дверь и привалилась к ней спиной. Прислушалась. Олег, кажется, не пошёл за мной следом, остался в ванной. Во всяком случае, оттуда слышался шум воды. Но через минуту-другую он придёт и что тогда?

Он обещал, что ничего не будет, напомнила я себе, пытаясь успокоиться. Значит, приставать не будет. А вот я веду себя очень глупо. Вот уж правда – деревня, трусиха, монашка, как меня называет Анька Иванова. А Олег… если бы уж он хотел, то сто раз бы ко мне приставать начал. А он даже не сделал ни малейшей попытки меня поцеловать там, на лестнице, хотя место было такое удобное... и темно... и вообще...

Вывод напрашивался сам: ничего такого он не хочет. Однако эта мысль неожиданно меня уязвила. Ну, не дура ли я?

Нет, всё, пора взять себя в руки, перестать метаться и истерить. Мы просто ляжем спать и уснём. Ну, узко, да. Ничего, в тесноте да не в обиде.

Вздохнув, я подошла к матрасу, аккуратно застеленному чистым бельём. И встал новый вопрос: раздеваться или лечь в платье? Раздетой будет жутко стыдно, но в верхней одежде на чистое… как-то по-свински, наверное. Да и платье изомнётся, а мне ещё в нём домой возвращаться через весь город.

Поколебавшись с минуту, я опасливо посмотрела на дверь. Нет, лучше всё же снять платье.

Я подошла к выключателю, почему-то на цыпочках, погасила в комнате свет, ещё раз прислушалась – вода ещё шумела. Потом быстро, будто с кем-то наперегонки, стянула с себя платье, повесила его на спинку стула и нырнула под колючее одеяло. Отодвинулась к дальнему краю, уткнулась носом и коленками в стену и замерла, обернувшись в слух.

Вскоре я услышала шаги, потом скрип двери. Я невольно затаила дыхание. Сердце тяжело бухало у самого горла.

– Маша, – шёпотом позвал Олег. Свет включать он, слава богу, не стал. – Спишь уже?

Я не ответила, я застыла, окаменела. И почему-то боялась издать хоть звук, пошевельнуться или выдохнуть слишком громко. И от этого неимоверного напряжения дурацкое сердце заколотилось в рёбра неистово и громко.

По шороху я поняла, что Олег снял с себя рубашку, потом звякнула пряжка ремня, а у меня внутри как будто натянулась до предела струна. Что вообще такое со мной? Я так не волновалась даже в наш «первый раз» с Мишей.