Удивлены заявлением Артема были не только присутствующие, но и также Арингил и Агнесса. Ангел хлопал глазами и копался в своей книге, пытаясь разглядеть новые линии предстоящих событий. Тифлинг чесала рожки на голове, обалдело глядя на человека. Он, конечно, эффектно выиграл дело. Но привлечение церкви ему самому грозило костром. Инквизиторам было все равно, сколько людей сжечь, Агнесса это хорошо знала не понаслышке. Вот кто его тянул за язык обвинять эту дурочку в одержимости?

– Он играет с огнем! – укоризненно произнесла она и покосилась на свою бабку, присутствующую на суде. «Что она там забыла?» – отстраненно подумала девушка.

Внизу матрос потоптался на месте и, видя, что его показания не пригодились, похлопал парня по плечу.

– Поздравляю, друг. И рад за тебя. Держись. – Он еще раз похлопал парня и ушел. Женщина, наоборот, подошла и с интересом стала его разглядывать.

– Скажи сержанту, что остановишься в «Речной лилии», это хороший постоялый двор. Я буду ждать на улице. – Она стала уходить, а Артем задумчиво смотрел ей вслед. Что-то знакомое было в ней. Но что? Он не мог вспомнить.

На окраине столицы стоял небольшой особняк, скрытый от любопытных глаз большим садом. Он стоял в тупичке, охраняемый тишиной. Она наполняла сад, проникала в дом через плотно прикрытые ставни, через запертые двери, разливалась по этажам и властвовала здесь вместе с наступившей темнотой. Даже присутствие человека, утопающего в глубоком мягком кресле, не нарушало всевластия тандема. Ее не нарушали молчаливые слуги, словно потерявшиеся тени бродившие по дому. Этой власти не нарушали гости. Их просто никогда не было в этом доме. Так было почти всегда, но не сегодня.

– Ибрагим, что тебе удалось узнать? – Хрипловатый голос человека, скрытого темнотой кабинета, прозвучал равнодушно, без проявления эмоций, разрывая царство тишины и показывая ей, что он здесь полновластный господин. Голос его прозвучал на той непонятной ноте, когда сразу не разберешь, кто спрашивает – мужчина или женщина. Но стоявшему у двери человеку, несмотря на то что он никогда не видел говорившего, это было безразлично, ему достаточно было того, что он слышал своего хозяина.

– Трое умерли, но что-то в этих смертях внушило подозрение королю. Он подозревает королевского прокурора и снял того с должности. Сына лишил права занять трон, и теперь первым наследником стал Хрумнис, сын конта Чарстоуна. Странно, что король не арестовал прокурора, а только снял с должности. Кроме того, снят с должности начальник Пятого отделения жандармерии, и арестован вместе с ним ландстарх Гиндстар ла Коше – за казни дворянок. Людоловы, посланные за сыном ведьмы, не вернулись, его след пропал. Я не знаю, что произошло. Допросить ведьму тоже не удалось: ее убили те же людоловы, поэтому на след ее первого сына мы выйти не можем. Пока все новости. – Стоявший у двери почтительно замер и замолчал, ожидая распоряжений. Тишина вновь на долгое время обрела свою утерянную власть и слилась с темнотой, утверждая на этом маленьком островке шумного города свое непреложное господство. Ибрагим стоял словно застывшее изваяние, не шевелясь и почти не дыша, не желая нарушать установившегося порядка вещей. А человек, сидящий в кресле, был неподвижен, словно умер.

– Это ты дал команду убить ведьму? – Голос прозвучал негромко, но с той неоспоримой властностью, которая заставила тишину уступить и спрятаться.

– Нет, это получилось случайно. Ребята решили прижать сиделку, а к ним на шум вышла старушка. Она стала колдовать, и им пришлось ее задушить.

– Глупцы! – В голосе появилось презрение. – Вот так, из-за чьей-то глупости, рушатся самые продуманные планы. – Сидевший вновь надолго замолчал, и тишина, робко выглянувшая из темноты углов, опять стала наполнять комнату. – Надо перекупить кого-то из слуг бывшего прокурора, узнать, что на самом деле происходит в его доме, – произнес сидевший, – только после этого можно двигаться дальше. Безгон умен, он прошел хорошую школу у ведьмы. И мои планы могут оказаться внутри его планов. – Он откашлялся, длинные монологи давались ему с трудом. – Кто теперь возглавляет охранку? Риньер Штросель? – не столько вопросительно, сколько утверждая продолжил сидевший свои мысли вслух.

– Он самый.

– Штросель любит красивых молоденьких девочек, еще не развившихся. Он любит их мучить, поэтому они быстро умирают. Подыщи ему подходящую, Ибрагим, а лучше пару. Его люди приходят к торговцу людьми Мустафаилу. Ты должен его знать. Штросель предан королю, но его преданность можно перекупить. Надо только знать слабости.

– Сделаю. Будут еще приказания? – Ибрагим каждый раз изумлялся осведомленности хозяина, который ни разу на его памяти не выходил из дома и не показывался на свету. Их встречи проходили вот как сейчас, в полной темноте.

– Нет, ступай, Ибрагим, и хорошо сделай то, что я тебе поручил. – Теперь в голосе сидевшего послышалась скрытая угроза, и человек вздрогнул.

Он боялся того, кто, скрытый темнотой, сидел в кресле. Боялся больше смерти. Он вышел тихо, стараясь не нарушать тишины, а та липкими щупальцами осторожно прошлась до двери, метнулась вслед еле слышимым удаляющимся шагам и заполнила собой весь дом. Успокоенная, замерла.

Рынки наполнялись человеческим гомоном с раннего утра. Еще только первые лучи солнца начинали осторожно отгонять ночную тень, когда проворные торговцы всех мастей и разнообразным товаром спешили заполнять многочисленные ряды лавок, магазинчиков, трактиров и лотков. Затем появлялись коробейники с мелочевкой, продавцы печеной снеди и медового лакомства.

Здесь были собраны товары со всех известных концов Тангоры. Экзотические фрукты, сладости и лучшие вина юга. Специи и благовония востока. Шелка и слоновая кость из империи Шуань. Меха из северных земель варваров. Чего только не было на столичных рынках. Каких только редкостей и разнообразной роскоши не продавалось на рынках. Длинные ряды зеленщиков, конторки менял, кукольные представления приезжих театральных трупп. Циркачи, клоуны и акробаты. Трактиры и веселые заведения для мужчин. Все смешалось, органично вплелось в жизнь двух огромных рынков столицы. Всего их было два – южный рынок у южных ворот и северный рынок у северных ворот. Они примыкали к крепостной стене и выплескивались рядами дешевых товаров для бедных за стену и ворота города.

Молодая бойкая девушка с волосами, заплетенными в косу, в сопровождении паренька лет двенадцати, с большими корзинами вошла на южный рынок и направилась к рядам торгующими зеленью. Ее проводили многозначительными взглядами двое охранников на воротах рынка. И один причмокнул:

– Какая дэвушка, а! – произнес он с восточным акцентом, – Чудо, а нэ девушка! За такую я бы полжизни отдал, лишь бы на руках ее подержать. Вах!

– Ты будь осторожен, Вахир, она из дома королевского прокурора. Вот так неосторожно обратишься к ней и загремишь в подвалы.

– Да ты что! Правда, что ли? – И, увидев, как напарник утвердительно кивнул, пробормотал: – Спасибо, брат, что предупредил.

Девушка меж тем придирчиво и внимательно осматривала товар, долго торговалась и, выбрав нужное, двигалась дальше. Корзины под недовольным взглядом мальчика наполнялись, и нести их становилось труднее. У мясника она выбрала хороший кусок вырезки, вытащила кошель и стала развязывать веревку на горловине. Вдруг к ней подскочил мальчишка, который крутился рядом, ловко вырвал кошель и не очень быстро побежал прочь.

– Ах ты, гаденыш! – задохнулась от возмущения девушка и резво припустила за воришкой. Тот пробежал между трактиром и магазином мехов.

– Ага, попался! – обрадовалась она, понимая, что дальше стена и вору некуда деться. Разгоряченная погоней, девушка заскочила следом и столкнулась с двумя парнями. Грязными и вонючими.

– О-па! Какая красавица к нам пожаловала, – засмеялся один и показал гнилые пеньки зубов. Ее обдал смрад его дыхания, и она остановилась, словно напоролась на столб. Крепкие руки схватили ее и потащили подальше, в заросли сирени, что густо росла у стены. Она хотела закричать, но ее рот зажали рукой, и девушка смогла только что-то промычать нечленораздельное. Ее охватил настоящий ужас, парализовавший мышцы. Она безвольно шла на подгибающихся ногах, за руками, что влекли ее в опасные заросли. Там ей задрали юбку, и она опомнилась. Дернулась, укусила руку, зажимающую рот, и когда та отдернулась, закричала: