Как сильно раскалывается голова! Такой боли я еще никогда не ощущал, даже после того злополучного ранения в 1997 году на таджикско-афганской границе, которая поставила крест на моей юношеской мечте сделать военную карьеру в десантуре. В результате мне пришлось поступить в медицинский и после влачить полунищую жизнь средненького хирурга.

Да, что ж это такое? Новая волна головной боли накатилась на меня, чуть не лишив сознания. Я, не выдержав, застонал.

— Вождь!!! Ты очнулся?! О-о-о, Тенгри и святые духи предков услышали мои молитвы!

Невероятная странность обращения заставила вынырнуть меня обратно из потери сознания.

Не, ну ладно «вождь», кто-то из моих горе-собутыльников мог и по пьяни «кстати может поэтому у меня и голова болит» поиздеваться надо мной, назвав «вождь». Но воззвание к Тенгри?!

Конечно, я читал о культе моих далеких предков, вере в Великое Синее Небо — Отца всех кочевников Тенгри и Богиню-Матерь Умай. Но, вероятнее всего, среди моего окружения можно было бы услышать «Слава Аллаху» или «Слава Богу».

— Вождь!

Меня начали трясти за плечи так, что я снова застонал от накатившейся боли.

— Прости, вождь! Отец ранен, он умирает. Твоя мать погибла. ханьцы изрубили ее. Внешняя стена пала, она горит. Теперь ты нас должен вести в бой.

Какой отец, какая мать? Они двадцать лет как ушли в мир иной. Тут я почувствовал едкий дым. Мысль о пожаре заставила меня открыть глаза и вскочить.

Увиденное ошарашило меня. Конечно же, горит! Все вокруг горело! Действительно, и стена горела! Какие-то люди с длинными палками (да это копья!), луками и накинутыми за спину колчанами стрел, бежали от нее в мою сторону. Вернее, под меня. Я стоял в башне над аркой ворот. Слева и справа от башни были распложены крепостные стены.

За убегающими людьми, в обвалившийся пролом стены, ворвалась огромная толпа, размахивая копьями и мечами, протыкая и рубя не успевших убежать. Нет, они и не собирались убегать. Они пытались задержать волну нападающих. Но их просто смели в десятки раз превосходящие числом бойцы и затем бросились за остальными в мою сторону.

Но тут, большой отряд, вышедший из-за ворот, быстро и без суеты построился в несколько шеренг, бросив навстречу противнику короткие копья и сомкнув щиты, встретил толпу атакующих.

«Да это же легионеры!!!» — мысль как-то сама собой пронеслась в моей голове.

Толпа обрушилась на стену сомкнутых щитов и отшатнулась, оставив лежать перед легионерами десятки тел, большинство из которых кричало от боли и пыталось отползти подальше.

Но строй легионеров под рев сотен глоток «Барра» двинулся по телам вопящих раненных к толпе, не спеша рубя их своими короткими мечами. В это же время со стен в сторону ворвавшихся воинов полетели стрелы, которые попадая, создавали широкие прорехи среди атакующих.

Толпа не выдержала и побежала назад к пролому стены. Легионеры по команде офицера в шлеме, покрытом красным гребнем, враз остановились, мгновенно перестроились в колонну и вошли обратно в ворота, которые за ними тут же закрылись.

Сказать, что я был просто ошеломлен, — это ничего не сказать. Десятки, а может и сотни мыслей о вариантах происходящего молниеносно прилетали и также молниеносно разбивались о невероятную действительность. Так, я предположил, что являюсь участником какого-то уж очень реального реалити-шоу. Но сотни изрубленных и горящих трупов, крики все еще молящих о помощи раненых, которым никто не спешил оказывать помощь, уж как-то вообще ничего не объясняли. Предположение о том, что я псих и у меня глюки… Может я переиграл и шизанулся в своих компьютерных стратегиях?

Я сел, обхватив голову руками, которые сразу стали липкими. Посмотрел на них — они были в полузасохшей крови. Может я сплю, и мне просто надо ущипнуть себя или надавать самому себе пощечин? Но мне и без этого было плохо.

Стал вспоминать, кто я вообще, надеясь, что это как-то объяснит все. Мне сорок два года, родился 19 мая 1976 года в Алматы, зовут меня Жангир. Через год после школы служил в разведывательной роте десантно-штурмовой бригады. Живу один в старенькой двушке хрущевской постройки, оставшейся мне от родителей. Сейчас я врач-хирург, специализирующийся в основном на аппендицитах и обрезаниях, так как большего мне не доверяют. Вот и все, вспомнить-то больше нечего. Почему-то вспомнил, что ставка у меня за «піштірген» — тридцать баксов.

Хотя все это не то, надо вспомнить, что было у меня последним. Так, был я в Таразе, поехал туда к служаку на свадьбу его сына. На гулянке возле реки Талас видел мавзолей святого. Там у подножья скалы была пещера, куда я и заглянул. После? А после ничего, не помню. Служак тогда еще говорил, что это место сакральное и является средоточием мощного энергетического поля.

— Коке, тебя отец зовет, — отвлек меня от моих мыслей чей-то детский голос.

Передо мной стоял пацан лет восьми-девяти, одетый в куртку и штаны из толстой кожи. На куртке были нашиты железные пластины. Несмотря на свой малый возраст, у него на широком поясе, который был украшен изображениями оленей, барсов и еще каких-то животных, сделанных из желтого металла, висел длиннющий нож, ну, или короткий меч, это как посмотреть, за спиной в колчане помещались лук и с десяток стрел.

— Коке, тебя отец зовет, — повторил он и потянул за рукав.

— Богра, прошу тебя, пойдем, — сказал человек, которого я уже слышал. Я посмотрел на него… Да-а-а уж, впечатлил. В армии у меня был «дед», один вид которого всех ужасал и погоняло у него было соответствующее «Ужас». Но по сравнению с этим, тот был просто миленьким, мохнатым щеночком. Огромный, под два метра ростом, с широченными плечами, которые казались еще больше из-за одетых на нем кожаных доспехов. В руке он держал огромный палаш с изгибом. Лицо у него было светлое, но покрытое несколькими резаными шрамами и большим ожогом на левой стороне. Верхняя губа, опять-таки из-за ожога, была вздернута вверх, оголяя клык и четыре белых крепких зуба. Глаза у него были большие и голубые, хотя в контрасте это делало его еще ужаснее. На голову надета кожаная остроконечная шапка с нашитыми на нее железными бляхами, которая едва прикрывала его высокий лоб. Из-под шлема торчала густая копна рыжих волос.

— Пойдем, — и он осторожно помог мне встать, развернулся и широкими шагами стал спускаться по кирпичной лестнице, ведущей с башни. За ним побежал пацан.

Слегка пошатываясь, я побрел за ними, думая, что может там чего узнаю. Когда спустился, они уже сидели на лошадях. Подойдя к свободной, легко вскочил в седло, практически не помогая себе руками. Мы, проехав метров тридцать, приблизились к примыкающей к стене башне, построенной из крупных каменных блоков. Я легко сошел с коня. Оба моих спутника уже стояли на ногах и озадаченно, с некоторым беспокойством, поглядывали на меня. Подумалось зачем ехать такое короткое расстояние, когда можно спокойно его пройти. Но тут пришла еще одна мысль: я живую лошадь-то видел пару раз, не говоря уж о том, что никогда не ездил верхом. А всадник я, кажется, теперь прекрасный, судя по тому, как взлетел в седло ну и как потом спустился. Да и поводья, вроде как, не держал, пока ехал.

Я оглянулся и увидел большую площадь, тянувшуюся слева от ворот, в надвратной башне которого я только, что находился, метров на триста-четыреста в глубь до большого, пятнадцати метровой высоты здания с небольшими, вертикально-прямоугольными оконцами. Вершину здания вместо привычной мне крыши покрывали боевые зубцы, на подобии тех, которые были на крепостных стенах. «Центральная цитадель», — машинально прикинул я.

На площади находилось огромное количество палаток и вооруженных людей, многие из которых смотрели на меня. Вдоль стен, через каждые пять метров, стояли большие казаны, в которых, что-то варилось.

— Коке, — меня снова настойчиво потянул за рукав пацан. Я молча вошел за ним в проход башни, затем, поднявшись по узкой лестнице, оказался в темном помещении, где на полу, покрытом в несколько слоев кошмой, лежал мужчина в чешуйчатых доспехах. На груди, на массивной цепи находилась большая подвеска в виде головы волка. На его лице, где должен быть нос, зияла дыра, соединяясь со ртом, откуда при каждом выдохе пузырилась кровь. Рядом сидела пожилая женщина, которая вытирала небольшими кусками материи кровь с лица раненного.