Громкое кряхтение раздалось позади Артема. Открыв глаза, Анна увидела перед собой круглое лицо полной женщины с длинными черными волосами и усами.

— Платить будете, голубки?

Анна стыдливо отстранилась, густо раскрасневшись. Артем, обернувшись, достал заранее приготовленные купюры.

Когда троллейбус остановился на нужной остановке, Анна в спешке выскочила из транспорта.

— Ты знал! — сказала она, шагая по тротуару вперед, зная, — Ты и не собирался платить.

Взяв из руки Анны оставшуюся босоножку, он отправил обувь в урну рядом с круглосуточным киоском.

— У меня было все рассчитано. Даже время отправления троллейбуса с остановки.

Споткнувшись, Анна вскрикнула, и запрыгала на одной ноге. Артем помог удержать равновесие девушке. Под ноготь большого пальца на ноге впилась стекляшка.

— Что ж такое — посетовала Анна, морщась от боли.

Артем подхватил девушку на руки и понес ее на руках, опустив лишь у двери квартиры, чтобы достать из кармана ключ.

Дверь открылась, и они оказались в темной прихожей.

Щелкнул замок, Артем стал шарить рукой по стене в поисках выключателя, но его руку перехватила Анна.

Тяжело дыша они стояли в темноте, пока Артем нервно не сглотнул.

— Это чувство… — прошептала Анна в темноте, — когда ты… меня…

Различая в темноте ее очертания, Артем приложил палец к ее губам, и приблизившись снова поцеловал ее. На этот раз никто не мог им помешать, никто не мог увидеть их в этой темноте. Артем стал осыпать поцелуями шею Анны. Издав тихий стон девушка обхватила голову юноши, и он поднял ее на руки. Уже на диване он остановился в нерешительности. Лежа на спине, она всматривалась в темноте в его глаза, одна ее часть о чем то яростно кричала ей, другая хотела продолжения, хотела его тепла, чтобы оно окутало ее с головы до ног. Сегодня все не важно, сегодня весь мир перестал существовать, сегодня день, когда забыты небеса.

Их тела снова закружились в танце страсти, поцелуями она изучала его сильное тело, его руки были нежными, а поцелуи горячими. Без одежды она чувствовала себя так естественно, как никогда прежде. Слившись воедино, Анна издала громкий стон боли, заполнявшийся наслаждением, словно полет, словно ее крылья никогда не покидали ее. Она хотела запылать светом, и отдать все свое тепло ему. Было жарко, она уже была во власти своей плоти, которая извиваясь издавала громкие стоны и хотела чтобы эта ночь не кончалась.

Грохотал гром, по стеклам барабанил разошедшийся дождь. А она уснула на его груди под одеялом, видя сны наполненные радостью нескончаемой эйфории, сопровождающейся остатками телесной дрожи наслаждения.

Анна

Утренняя сырая прохлада ворвалась сквозь форточку в комнату и острым как хлыст сквозняком прошлась по обнаженной спине девушки. На лбу выступила испарина. Рука попыталась нащупать подле себя одеяло, чтобы укрыться, но усилий оказалось недостаточно. Приоткрыв сонные глаза, Анна оглянулась. Моргая, она пыталась вспомнить почему она лежит с Артемом и почему она обнаженная.

Страх перешедший в бессмысленную панику быстро отступил перед натиском отрешенности и осмысливания произошедшего.

Анна посмотрела на свои ладони, будто впервые увидела их. Что-то изменилось. Она это чувствовала. Это что-то было в ней, внутри нее.

Она любовалась сопящим Артемом, отвернувшимся к стенке, и осторожно протянула к нему руку, замерев на полпути к его голове. Затем осторожно, словно крадучись, зарылась пальцами в его волосы, пригнулась лицом к его шее и попыталась обратиться к своим чувствам.

Все вышло так, как вышло. И что теперь? Это любовь? Это и есть счастье?

Гнетущая тяжесть внутри не давала возможности дать однозначный ответ. Все слова растерялись, мысли отказывались связываться в суждения и умозаключения. Это был просто момент. Особый момент.

Таково быть человеком — было первым выводом в ее голове, и Анна, наклонившись, кротко поцеловала парня в шею.

Цена этого — ее крылья. Если бы она знала, она бы изначально променяла свои перья на это. Но на небесах все страшатся любви как враг небесный ладана. Что же в этом чувстве такого ужасного? Что ужасного в счастье? Почему им этого не дозволено?

Разве в этот момент можно думать, что все будет плохо? Нет. Это однозначный ответ на вопрос.

Но что же тогда не дает покоя внутри? Какая-то тяжесть. Незримая пустота, готовая высосать душу. Голодная, неутолимая пропасть разверзлась глубоко внутри.

Должно ли все быть именно так?

Анна осторожно встала с постели и, нашарив ногами тапочки, побрела в ванную. Ноги слушались с трудом. Будто ватные они вяло шаркали по полу.

Анна заметила, что все ее тело липкое и горячее. Включив свет, войдя в комнату и заперев за собой дверь, девушка прошла к зеркалу и повернула кран с водой. Струи душа мгновенно образовали водяную лужицу в ванной.

Анна себя с трудом узнавала. Под глазами темные круги, волосы спутанные, с жирным блеском.

Так выглядят Падшие, — усмехнулась она про себя, и осторожно залезла в ванную. Теплая вода ручейками заструилась по ее телу. Закрыв глаза, подставив лицо под струи душа, она попыталась расслабиться.

Шрамы совсем зажили, почти не болят, — подумала Анна и как всегда, машинально попыталась провести рукой по спине.

Вода была теплой, если не сказать горячей, но мурашки избороздили нежную кожу, делая ее «гусиной».

Анна резко открыла глаза и попыталась обернуться за спину. Чуть не запутавшись в занавеске для ванной, она буквально выпрыгнула на холодный кафель и пыталась рассмотреть свою спину с помощью зеркала.

Шрамов не было.

Гладкая, идеально нежная, ровная кожа.

— Не может быть, — прошептала она. — Что это значит?

Не однозначный ответ пришел сам собой. Гулким звоном из пустоты к ногам девушки упал золотой гарпун с серебряной нитью.

Артем

Дверной хлопок разбудил парня за долю секунд до того, как ежедневно настроенный будильник разродился новым популярным хитом формата мп3. Артем приподнялся на локтях, давая навязчивой и цепляющей мелодии поиграть подольше, готовясь слегка подпеть припеву.

События прошлого дня и ночи внезапно всплыли у него в голове. Артем быстро схватил мобильный и отключил звонок. Ему сразу же захотелось лечь обратно и притвориться спящим.

Липкий и противный стыд вызвал гнетущие ощущения. Захотелось вжаться в комок и провалиться на месте.

Что теперь делать? Как себя вести? Как смотреть ей в глаза? Что это значило для нее? Что сейчас чувствует она? Как себя вести? Правильно ли это? Не воспользовался ли он положением? — это малая часть шквала вопросов, которые осколочной гранатой взорвались у него в голове.

Почему вчера все было так просто и естественно, а сейчас ему очень стыдно и неудобно?

А что вчера случилось? Он просто почувствовал ее тепло. Ему захотелось нежности, и он поддался ее притяжению. Он никого не заставлял.

Почему он это сделал? Почему?.. Просто она стала самым дорогим для него человеком. Якорем в его накренившейся жизни. Фениксом среди развалин. Светом в темном сумраке одинокой жизни.

Потому что… потому что…

Решившись, он взял со спинки кресла джинсы, и наспех натянув их, буквально вылетел на кухню.

Анна в домашнем халате стояла у плиты, почувствовав его присутствие, она замерла.

Он тоже стоял как вкопанный в нерешительности. Ему так важен был ее взгляд, который расставил бы все точки над ё, который мог сказать о многом и подсказать, как нужно себя вести.

— Анна, я… — начал он в нерешительности. — Я неуверен, но…

Не выдержав, он подошел к ней и развернул ее к себе.

Девушка смотрела в пол боясь поднять голову.

Он заправил непослушный локон ей за ухо, и указательным пальцем нежно приподнял ее подбородок.