Положение женщин в Российской империи мало отличалось от зарубежных стран: жена должна подчиняться мужу как главе семьи, она должна любить, уважать и подчиняться ему безоговорочно. Она должна делать все, чтобы доставить ему удовольствие и всегда выказывать преданность ему. До 1914 года женщины не имели отдельных паспортов, сведения о жене вписывались в паспорт мужа. Если жена по каким-то причинам покидала мужа, то ее арестовывали и возвращали супругу любым способом, даже по этапу, как преступницу.

Даже после получения отдельных паспортов мало что изменилось. Закон гласил, что супруги обязаны жить вместе, а посему, во-первых, строго запрещаются любые акты, клонящиеся к самовольному разлучению супругов; во-вторых, при переселении, при поступлении на службу или при иной перемене постоянного жительства мужа жена обязана была следовать за ним. Подчас это правило принимало вопиющие формы: замужняя женщина не имела даже права поехать на отдых с подругами без письменного согласия супруга. Ее могли арестовать и отправить домой с полицией.

При приеме на работу женщины получали заработную плату в два раза ниже, чем мужчины, — при аналогичных обязанностях и продолжительности рабочего времени. Женщины-врачи не пользовались правом производства в чины и награждения орденами. Редкие женщины, служившие в государственных учреждениях, на всю жизнь оставались на самых низших должностях, их не повышали по службе.

Плохо обстояли дела и с женским образованием. Хотя Смольный институт благородных девиц был открыт еще во времена Екатерины Второй, он почти век оставался единственным таким учебным заведением, и к тому же полученное там образование не давало выпускницам профессии. Лишь в 1862 году возникли первые четыре казенные женские гимназии, там учились свыше 1000 учениц. А университетский устав 1863 года вообще запрещал женщинам входить в аудитории (лишь с 1911 года их стали допускать в университеты как вольнослушательниц — т. е. без права получения диплома). Поэтому многие женщины ехали учиться за границу — в Швейцарию, Францию, Италию.

Даже такой просвещенный человек, как министр Сергей Юльевич Витте, считал, что «женщины являются носительницами и вдохновительницами разрушительных идей, как только они вкусят от науки, и потому будут считать себя „развитыми“, а вследствие этого и обязанными быть „передовыми“ и врагами всякой „рутины“ и „отсталости“».

В чем-то он был прав: русские женщины, борясь за свои права, действительно охотно вступали в революционные организации. Одной из таких эмансипированных дам была Александра Михайловна Коллонтай. Она происходила из старинного дворянского рода и была дочерью генерала.

Александра была очень красива и пользовалась огромным успехом у мужчин: двое поклонников покончили с собой из-за ее холодности, что совсем не огорчило эгоистичную красавицу. Она не желала подчиняться общим правилам и поэтому отказалась от предложенной родителями партии, которой позавидовали бы многие, — брака с императорским адъютантом. В пику всем Шура вышла замуж за бедного офицера Владимира Коллонтай. По любви? Кто знает: не прошло четырех лет, как она бросила и мужа, и ребенка, чтобы посвятить себя революционному движению. В то время по убеждениям она была близка к меньшевизму и искренне восхищалась Плехановым.

В 1905 Александра познакомилась с Лениным и стала часто выполнять его поручения.

После революции 1917 года Коллонтай вошла в состав нового, уже советского правительства в качестве наркома государственного призрения. Она начала с того, что арестовала всех старых сотрудников этого министерства, которые не пускали ее на рабочее место. Затем она позаботилась об инвалидах войны, прибегнув к помощи революционных матросов. Чтобы найти помещения для Дома инвалидов, Коллонтай приказала взять штурмом Александро-Невскую лавру. Ее встретили звоном колоколов, прихожане пытались не пустить матросов — но тщетно. Лавру захватили. На следующий день во всех церквах Александру Коллонтай предали анафеме. Узнав об этом, она расхохоталась и предложила отметить это дружеской попойкой.

Именно Коллонтай внесла проект декрета о гражданском браке, заменявшем брак церковный. Этот декрет устанавливал равенство супругов и равенство внебрачных детей с детьми, рожденными в браке. «Ребенок принадлежит обществу, в котором родился, а не своим родителям», — заявляла она.

Второй ее проект — декрет о разводе, согласно которому брак можно было расторгнуть по первому же — даже немотивированному — заявлению любого супруга. Ох, страшно далека от народа была Александра Михайловна: воспользовавшись новыми возможностями, некоторые крестьяне стали жениться на время полевых работ, чтобы иметь бесплатную рабочую силу, а поздней осенью — разводились, чтобы сэкономить на пропитании супруги.

Один из первых гражданских браков заключила сама Коллонтай — с матросом Павлом Ефимовичем Дыбенко, который был ее моложе на 17 лет. По крайней мере, так сообщали газеты — хотя на самом деле их сожительство не было оформлено никак.

Они любили друг друга страстно — несколько лет. При этом изменяли друг другу направо и налево. В Кремле даже шутили, что наибольшим наказанием для этой четы стало бы обязательство в течение года соблюдать супружескую верность.

И действительно, в любви Коллонтай отличалась крайней свободой. Свои взгляды она выражала в статьях и повестях. В книге «Любовь пчел трудовых» она объявила любовь, семью, супружескую верность — устаревшими буржуазными предрассудками. Человеческое общество уподоблялось огромному пчелиному улью, в котором размножение происходит стихийно, неуправляемо, по случайному хотению.

Об этом же говорилось и в повестях «Большая любовь», «Василиса Малыгина» и «Любовь трех поколений».

В статье «Отношения между полами и классовая мораль» она писала: «Для рабочего класса большая „текучесть“, меньшая закрепленность общения полов вполне совпадает и даже непосредственно вытекает из основных задач данного класса».

Именно Коллонтай считали основным автором теории «стакана воды». Ленин (хоть и вождь мирового пролетариата, но очень скромный в личной жизни человек) был шокирован: «Вы, конечно, знаете знаменитую теорию Коллонтай о том, что будто бы в коммунистическом обществе удовлетворить половые стремления и любовную потребность так же просто и незначительно, как выпить стакан воды… Наша молодежь от той теории „стакана воды“ взбесилась».

Борис Ефимов вспоминал, что о ней распевали вот такие куплеты:

«Постановила Шура Коллонтай: Пусть рожают также и мужчины. Хочешь не хочешь — лопни, а рожай! Или уважительные предъяви причины!»

В конце концов, супруги Дыбенко — Коллонтай расстались. Инициатором развода стала Александра. Расстроенный Павел Ефимович попробовал застрелиться, но неудачно: по легенде, пуля попала в орден Красного Знамени — и отклонилась от цели. Постепенно революционный матрос оправился от ранения и сердечной травмы и… женился на другой. С ней он прожил несколько лет, но в 1938 году был арестован, подвергнут пыткам и расстрелян.

Деятельность Коллонтай закончилась тем, что за феминистские теории ее творчество подвергли критике как буржуазное и порнографическое. В моду вошли скромность и аскетизм, Яков Свердлов и Арон Залкинд издали «Двенадцать половых заповедей революционного пролетариата», а Коллонтай отправили в почетную ссылку — послом в Норвегию. Но и там она не угомонилась. Так, например, в честь очередного юбилея советской власти она устроила грандиозный прием. Шампанское лилось рекой. Икру ели ложками прямо из бочонков. А завершил вечер танец обнаженной девушки с виноградными гроздьями в руках.

«Прием прошел с большим успехом и еще выше поднял авторитет Советского Союза. Посольство царской России никогда не устраивало ничего подобного», — написала Коллонтай в отчете. Но у Сталина ее роскошества не вызвали одобрения. Напротив: ее обвинили в непомерных тратах, в том, что она за пол года одних только платьев купила себе 50 штук. А ее роман с французом вообще привел к тому, что ее отозвали из Норвегии и отправили послом в Мексику. Жаркий климат ей не подходил, и Коллонтай запросилась обратно в Норвегию. Просьбу ее уважили. Она проработала там до 73 лет, потом ее отправили на пенсию. Доживала она свои дни в Ленинграде очень одиноко: ведь сталинские репрессии унесли жизни всех ее друзей и знакомых.