А через девять месяцев, в далекой России, Люба родила дочку. Назвали ее Василисой, потому что никто ее так рано не планировал, а произошло все, как в сказке.

— Ты — Василиса премудрая! — сказали младенцу и тем определили ее судьбу.

В жарком Таиланде действие таблеток прекратилось и слон Василий забыл и свое русское имя и свое осознание и Ответ на самый Главный Вопрос, продолжил воровать бананы у туристов и жил долго и счастливо.

P. S. Вам, наверное, страшно интересно знать этот ответ? Я поделюсь с вами секретом. «42». Ответ — «42».

P. P. S. Но мы то с вами знаем, что надо было искать не только ответ, но и сам Главный Вопрос:)))

— Ты понимаешь, что это не по правилам?

— Да.

— Ты понимаешь, что тебе за это влетит?

— Да.

— Ты осознаешь, что ради этой мелкой, ничтожной душонки ты рискуешь своим положением?

— Да. Не называй ее так!

— Почему, если это так и есть?

— Пусть, но она живая. Она есть и значит, зачем–то живет.

— Ну, началось. «Если звезды зажигаются, то это кому–нибудь нужно». Нахватался блох!

— Почему блох?

— Да потому что все эти высказывания не стоят ни выеденного яйца, ни блохи!

— Это ты так думаешь. Может быть и стоят.

— Нам то точно все равно. У них может и стоят.

— Они этим живут.

— Глупыми цитатами?

— Ими тоже. Иногда они помогают.

— Они вообще странные.

— Не нам судить.

— Ты точно уверен?

— Да. Пусть он будет.

— Я тебя предупредил.

— Пожалуйста, вылечите его! — Заплаканная девочка стояла около ветеринара и теребила его за халат.

— Уберите отсюда ребенка!

Врач устал за долгую смену, полную сегодня боли, ран и смертей. Собака на столе была уже почти там. Он это видел и чувствовал и, чтобы избавить ее от мучительного конца, набирал в шприц летальную дозу снотворного.

— Вы уверены, у него точно нет шансов? — такая же заплаканная женщина оставалась в кабинете.

— Женщина, вы будете учить меня профессии? — ответ врача был груб и непочтителен, он не любил делать это, но когда вставал выбор между страданием и смертью, он выбирал костлявую.

Она заплакала, чуть ли не душа себя носовым платком, чтобы не завыть в голос.

— Пожалуйста, я вас умоляю. Посмотрите его еще раз. Может быть можно что–нибудь сделать.

— Выйдите отсюда! — Врач уже орал.

В коридоре заходилась криком девочка.

— Это ее собака, понимаете? Помогите!

Лицо врача побагровело.

— Вон!

Женщина, робкая и нерешительная в жизни, вдруг заорала на него:

— Нет, это вы идите отсюда! Я требую другого врача!

— Да, пошла ты! — Он швырнул шприц на стол и вышел из кабинета. За ним поспешила помощница Вера.

— Наденька, пойдем скорее, — Вера перехватила ветеринара уже в дверях.

— Верочка, я тороплюсь, я уже все на сегодня.

— Я тебя очень прошу, там собачка тяжелая, ребенок переживает, а этот опять не хочет работать.

— Ладно. В последний раз, учти.

— Учту. Побежали скорее.

Собака была еще жива, покорная и доверчивая, она лежала на столе, истекая кровью, готовая принять свою судьбу. Наденька, не переодевшись, осматривала, промывала рану, колола.

— Как его зовут?

— Зевс.

— Ооо, какое имя замечательное! Оно должно помочь. — Надежда Петровна с улыбкой посмотрела на беспородную мелкую собачонку. — Надо же, Зевс!

— Он поправится?

— Я не знаю, но сделаю все возможное.

Зевс пережил первую, самую тяжелую ночь и все вздохнули с облегчением. Оказалось, рано. Рана загноилась и жизнь пса повисла на тонком волоске.

— Опять они приперлись со своей вонючкой. — недовольно говорили уборщицы. — И что они так носятся с этой шавкой? За деньги, которые они уже потратили десяток собак можно было вылечить!

Женщина с дочкой, игнорируя сморщенные носы санитарок и других посетителей, упорно привозили отощавшего Зевса на промывания и уколы.

— Ты не переживай, — говорила мать дочери, — у нашего врача имя замечательное — Надежда, она Зевса обязательно вылечит.

— Слушай, ну вот как так получается? Ты нарушил правила, сохранил собаке жизнь, а тебе даже не влетело?

— А ты еще не понял?

— Нет. Объясни.

— Да потому что необязательно собаке умирать, чтобы ребенок научился любви и милосердию.

— А как же развитие души?

— Так она и развилась через сострадание!

— Ну в планах же смерть была собачья!

— Ты на меня посмотри внимательнее!

— Ну, посмотрел и что?

— Я же терьер!

— Йоркширский, ха!

— Терьер! И если уж вцеплюсь в кого–то, то не отдам.

Маленький йоркширский терьер с крыльями бабочки и грозный ротвейлер с орлиными сидели на ветке большого ореха и наблюдали, как маленький и отважный Зевс защищал свою хозяйку от наглого рыжего кота, выпрашивающего кусочек колбаски. Рана полностью зажила и короткая собачья память с легкостью стерла воспоминания о боли и страданиях, осталась только огромная благодарность за то, что вытянули, вцепились руками, зубами, привязали к себе огромной любовью и не отпустили. Зевс посмотрел вверх, увидел двух собак с крыльями на дереве, подумал, что этого просто не может быть и, помахивая хвостом, побежал за девочкой в кухню, где вкусно пахло котлетами.

— Сколько стоит велосипед?

— Миллион твоих улыбок.

— Беру. Как тебе их упаковать? В пакет или коробку?

— В коробку, расшитую бусинами и бабочками.

— Что ты будешь с ней делать?

— Я открою ее в центре мира и твои улыбки разлетятся по всей земле.

— Глупец, у тебя же ничего не останется.

— У меня будешь ты и неограниченный запас твоих улыбок.

— А велосипед?

— А велосипед ты мне будешь одалживать. Сколько возьмешь за аренду?

— Миллион твоих поцелуев.

— Как тебе их упаковать?

— Э нет, милый! Ты останешься со мной и будешь платить постепенно. Твоими поцелуями я не буду делиться ни с кем.

— А вдруг я тебе надоем?

— А вдруг ты потребуешь вернуть велосипед?

— Тогда навеки вместе?

— Я не знаю, сколько это. На всю жизнь — это точно.

— Копи улыбки!

— Готовь велосипед!

Домовой сидел на стуле напротив меня, смешно болтал коротенькими ножками в латанных–перелатанных носках и с видимым удовольствием пил кофе с кексом.

— Вкусно? — поинтересовалась я. — А вот еще с кремом попробуй. Крем этому кексу по рецепту не положен, но я решила, что будет очень кстати. Сыр маскарпоне я взбила с жирными сливками и добавила сахарной пудры. Совсем чуть–чуть, для настроения.

— Вкууусно, — подтвердил Домовик, беря еще кусочек кекса и жирно намазывая его кремом. Все это великолепие он запивал черным свежесваренным кофе, налитым, конечно же в его собственную чашку. Чашку старинную, из дореволюционного Кузнецовского фарфора, доставшуюся мне от бабушки.

Домовой у нашего дома традиционный. Маленький, седенький, ехидненький старичок, охочий до вкусной еды, теплых носков и тишины в доме. Сейчас эльфы модны. Приманивают их особыми блюдечками с молоком, да следят, чтобы в доме было шумно и весело. Таков этот народец: спокойствия не терпит, кошек дергает за усы, детям шнурки запутывает, дразнит собак, но взрослых слегка остерегается. Могут и молоко разбавить и печенье невкусное положить. Эльфы шустры, проказливы и шумны. Не вынесу я их издевок, коты будут вечно за диваном прятаться, да собаки поскуливать, когда перед их носами будет висеть морок вкусной сосиски. Эльфы для молодежи.

Наш Домовой консервативен, строг и снисходителен. Котов обожает, разрешает даже по столам лазить, с собаками ладит, ко всему живому относится с уважением и нежностью. Любит порядок и чистоту. Ох, неспроста он явился на кофе. Чувствую, чувствую будет мне взбучка, поэтому пытаюсь очистить мысли и думать о луковицах тюльпанов, только что купленных. Тюльпаны, меняющие окраску, вы только предcтавь…