Попутно вскрыл, что моя имперская тайная канцелярия, оказывается, прекрасно об этом знает и, по сути, управляет моим государством, держа всю эту кодлу за яйца железной рукой. Разозлился. Во-первых, лично поговорил с головой канцелярии. Не с главой, а именно с головой, потому что, к моменту, когда я успокоился настолько, чтобы перейти к разговору, от него, собственно, только голова и оставалась. Затем начал искать, с кого вся эта вакханалия пошла.

Вот как в медицине, есть нулевой пациент, от которого заразились все остальные, так и тут явно был нулевой педераст, который притащил всех прочих.

Три дня разбирал ветвящуюся и перекрещивающуюся в самых разных позах структуру любовников, сортируя по принципу - кто чей, поднимаясь всё выше, пока не вышел, в конце цепочки, на самого себя.

Охренел чутка, долго вспоминая, где и как это могло произойти. Естественно не вспомнил. Начал разбираться сильней, и в итоге, вскрыл самую, наверное, наглую аферу, какую встречал в своей жизни. В один прекрасный день, один из моих имперских чиновников, не самого высокого звена, из разряда принеси-подай, но приятный лицом и голосом молодой человек, не придумал ничего лучше, для продвижения по карьерной лестнице, как создать у всех впечатление, что он является тайным любовником императора, то есть меня. Естественно, напрямую он этого не заявлял но, подкупив одного из гвардейцев, периодически был этим гвардейцем вызываем и сопровождаем в направлении императорского дворца. И начальство, даже не подозревавшее, что у кого-то может хватить наглости такое провернуть, поверило. Парень стал стремительно расти в должностях. Наглости у него тоже стало прибавляться и вскоре он стал тащить на нижестоящие должности уже своих любовников.

Таким макаром, через энное количество времени он добрался до должностей уже в самом дворце, продолжая укреплять и ширить сеть любителей мужских задниц. Самое интересное, что тайная канцелярия никогда к нему не подбиралась даже, довольствуясь более мелким уровнем. Потому что тоже, мудаки такие, “знали”, что где-то там кто-то там любовник императора, но боялись эту тему рыть, чтобы не навлечь на себя мой гнев. Идиоты.

Вот это меня взбесило больше всего. Что они посчитали своего императора главным педерастом.

А самая засада была в том, что прошло уже двадцать лет, с тех пор, как этот молодой человек начал свой обманный путь наверх, за это время став одним из влиятельнейших лиц государства и я его прекрасно знал. Ведь это был мой первый советник. И если отбросить его тягу к мужеложеству и то, что он наплодил кучу бездельников нетрадиционной ориентации среди чиновников, то работой его я был доволен. Он был мне предан, работоспособен, пунктуален, весьма не глуп и одарён талантами. Причём даже большими, чем я до этого считал.

Только по этому умер он быстро. Я не стал его мучить.

Тут я вынырнул из воспоминаний, вновь окунаясь в текущие события.

Я уже стоял на коленях, готовясь изобразить потерю сознания от удушения, когда в расчищенную вокруг нас площадку ворвалась госпожа ректор.

- Юпитер Фёдорович, немедленно прекратите! - прозвучал её резкий как удар хлыста голос, - мы не применяем магию на учениках!

Угрюмый тут же убрал руку, а я громко и с шумом задышал, попеременно откашливаясь.

- Рассказов! - подлетела ко мне Кладенец, повернув голову, ожгла взглядом временного препода по дуэлям, - как вы себя чувствуете?

- Уже лучше, - сипло произнёс я.

- После линейки сразу зайдите ко мне, - отрывисто произнесла Светлана Иосифовна, затем холодно добавила, обращаясь к Угрюмому, - а вас, Юпитер Фёдорович, я вызову отдельно!

Отвернувшись она пошла обратно к трибуне, на которую, перед этим, собиралась выйти, а мужчина, проводив её взглядом, повернулся к Горшкову с Ивановым и явственно им подмигнул. Такаюки сразу же заулыбался и злорадно поглядел на меня, да и Гаврила как-то приободрился на фоне моего публичного унижения.

“А ловко это Угрюмый придумал, - подумал я, - двух зайцев одним выстрелом. И дистанцировался от меня, никто теперь не поверит, что у нас с ним возможны хоть какие-то совместные дела и резко наладил рабочий контакт с Горшковым. Он теперь сможет раскрутить его на доверительный контакт, а ко мне присмотрятся недоброжелатели Гаврилы”.

В общем и целом, промежуточные результаты операции были нами достигнуты и даже перевыполнены. Поэтому, весьма довольный собой, я пошел к студентам жёлтого факультета, поправляя кушак и сбившиеся колпак с бородой.

- Садитесь, Рассказов, - произнесла ректор, стоило мне зайти и поздороваться, но тут же спохватилась, - вернее присаживайтесь. В средней школе у вас же так?

- По-разному, - уклончиво ответил я, - кто-то присаживается, а кто-то и садится. Были прецеденты.

Выбрал стул, словно специально стоявший отдельно. Невзначай пошатал, проверяя подпилены ножки или нет. А то вдруг Кладенец у Угрюмого идею позаимствовала. Не хотелось бы в собственную ловушку попасться.

Но нет, стоял тот крепко. Тогда, перестраховываясь, я слегка похлопал ладонью по мягкой обивке сидушки, проверяя, не спрятаны ли под ней острые жала “случайно” вылезших гвоздей.

Но и тут всё было нормально. Я задумался, в чём тогда подвох? Не даром же стул выставили так, чтобы посетитель первым выбирал именно его. Где-то должна была скрываться засада.

- Рассказов, что вы там копаетесь? - недовольно произнесла Светлана Иосифовна.

- Прошу меня простить, госпожа, но не могу позволить себе сидеть в присутствии столь прекрасной дамы, - куртуазно ответил я, решив не испытывать судьбу.

- О-о, - произнесла та, приподняв бровь, - впервые слышу подобное от студента, но спасибо за комплимент.

Поднявшись с кресла за столом сама, она, плавно покачивая бёдрами, подошла ко мне, взглянула пытливо чуть снизу вверх, даже на каблуках оставаясь сантиметров на десять ниже меня, добавила:

- Скажите честно, Рассказов, вы придумали это, чтобы меня задобрить?

- Про прекрасную даму? - я посмотрел на неё вопросительно, увидел подтверждающий кивок, ответил, - вовсе нет, не вижу смысла вас задабривать, потому что не ощущаю себя хоть в чём-то виноватым.

Прошелся взглядом по ней:

- У вас отличная фигура, правильные черты лица, густые волосы и светлая, но не бледная кожа. Всё это, плюс лёгкий румянец на щеках свидетельствуют о хорошем здоровье и большом запасе жизненных сил. Поэтому да, вы прекрасны, госпожа ректор.

Румянец у Кладенец стал ярче, но смутить её мне всё же не удалось. Впрочем, наше общение стало чуть менее формальным.

- Спасибо Дрейк, вижу что ты искренен в своих высказываниях. - произнесла она, перейдя на обращение по имени, - но всё-таки попрошу тебя сесть.

Я вздохнул, но подчинился:

- Только если вы просите, Светлана Иосифовна.

- Можешь называть меня просто - Светлана, - ответила та, хитро улыбнулась, - и я просто не люблю, когда мои студенты смотрят на меня сверху вниз.

Кивнул, крепко взявшись за спинку, на всякий случай, несколько раз стукнул по полу ножками, но люка под стулом, который бы мог открыться, унося меня в яму с кольями, тоже не обнаружил.

- Отлично, - одобрительно кивнула женщина, проследив за тем, как я сажусь. Скрестив руки под грудью, опёрлась задницей о край своего стола, произнесла, глядя на меня, - вот теперь Дрейк, поговорим о тебе, Горшкове и Угрюмом.

- Сообщу всё, что знаю, - тут же убедительно соврал я, глядя ей прямо в глаза.

Естественно, собирался я рассказывать только отредактированную версию, давно согласованную с магом-боевиком. Самое главное, во время пауз в разговоре не отводить взгляд вверх - это выдаст, что ты пытаешься ответ выдумать, в то время как взгляд уходящий вниз, сигнализирует о том, что ты обращаешься к памяти. Ну и когда говоришь, всегда смотреть в лицо собеседнику, либо, сразу, с самого начала, выбрать какую-то точку в стороне и смотреть на неё, например на фикус на окне или кактус в кадке в углу. Ни в коем случае не бегать глазками по всему кабинету.