Голос Артура Фергюсона был обманчиво кроток и тих, синие глаза внимательно глядели на отца и дочь Лавернье, брови были вопросительно приподняты.

Джолли почувствовала, как земля уходит из-под ног. Что это за окном мелькнуло — не летающая ли корова? Артур Фергюсон снова здесь, но вряд ли можно было нарочно подобрать более неудачный момент для его появления. Явиться за извинениями и застать нахальное обсуждение его характера!

Жюль Лавернье, казалось, не потерял присутствия духа.

— Артур, сердце вашей матери будет разбито, если вы не придете на свадьбу.

— Для того чтобы сердце разбилось, его нужно иметь.

Мсье Жюль резко дернулся вперед, но Джолли повисла на его руке.

— Нет, папа, не надо!

Артур с места не двинулся, но в синих глазах зажглось изумление. Неужели Жюль Лавернье и в самом деле собирался ударить его? Хотя чему же здесь удивляться… Гены!

— Теперь я понимаю, откуда это у вашей дочери!

— Вы же не понимаете слов!

— Что ж, Джолли хотя бы не оставляла синяков. По крайней мере, таких, которые можно сразу заметить. А я очень сомневаюсь, что мама оценит по достоинству ваше, мое или же наше с вами появление на свадьбе с фингалом под глазом.

Джолли немедленно вспыхнула. Что это за идиотские намеки насчет синяков, которых не видно? Человек, который не в курсе их отношений, может подумать, что они… Проклятый Артур!

Жюль Лавернье справился с собой и холодно процедил:

— Я должен понимать ваши слова так, что вы отказались от своего намерения не приходить на свадьбу?

— Я подумал и решил, что это было бы слишком вызывающе. Кроме того, вам же нужен второй свидетель.

Джолли отступила от отца и пристально посмотрела на Артура Фергюсона. Значит, подумал и решил? А может, это та женщина за него решила? Что ж это за особа, которая имеет такое влияние на строптивого миллионеришку Арчи Фергюсона?! Она набрала воздуха в грудь и неожиданно выпалила:

— Ну и что теперь, аплодировать тебе прикажешь? Подвиг совершил! Да если бы не…

— Джолли!!! Артур, это очень благородно и любезно с вашей стороны. Благодарю вас.

Мсье Жюль протянул руку, и Артур кротко пожал ее.

— Мои поздравления и все такое. Будьте счастливы.

— Мы постараемся. А сейчас, с вашего позволения, я пойду и сообщу Маргарет хорошие новости.

Джолли и Артур проводили Жюля Лавернье упорным молчанием. Артур — потому что решение уже было принято, и мсье Жюль здесь был ни при чем, Джолли — потому что все ее мысли занимала проклятая разлучница, с которой Артур провел весь сегодняшний, и наверняка не только сегодняшний, день.

Наконец молодой человек повернулся к девушке.

— Ну так что? Я жду.

Чего он ждет, медали? Или сразу ордена?

— Джолли, ты звонила мне в офис три раза. Значит, чего-то ты хотела?

Эти телефонные звонки начисто вылетели из ее рыжей головы, как только она вспомнила о неизвестной женщине. Ну и дурой же ты теперь выходишь, Джолли Лавернье!

— Я хотела извиниться.

— Еще раз?

— В первый раз ты меня, по-моему, не расслышал.

— Мне в уши белок попал. Взбитый.

Артур улыбался, а Джолли не знала, куда деваться от стыда. Господи, да что он с ней делает! Никогда в жизни она себя так раньше не вела, только с ним.

Интересно, а своей мадам он об этом рассказал? И вообще о том, что Джолли ухитрилась сотворить с ним за последние несколько дней. О Боже, только не это! Хватит и того, что у него есть подружка, а она, Джолли, просто смешна со своими старомодными заскоками и…

— Как прошел обед? Лимонные меренги удались?

— Да, только белки пришлось взбивать еще раз…

— А я думал, ты собрала в кастрюльку эти.

Она с трудом выдавила улыбку.

— Ты унес на себе большую часть. Артур огляделся по сторонам и невинно заметил:

— Ты уже освободилась на сегодня? Может, проводить тебя домой?

Не этого ей хотелось, не этого, но теперь все мечты можно оставить в прошлом. Раз у него есть женщина, Джолли здесь ловить нечего. И время терять незачем.

Джолли вздохнула.

— Нет, спасибо, это необязательно. День выдался… тяжелый. Прогуляюсь пешком, проветрюсь.

— Уверена?

Что-то загадочное светилось в синих глазах, но Джолли никак не могла понять, что именно. Почему-то она старалась избежать этого взгляда.

— Уверена. Артур… Спасибо. Зато, что переменил решение. Папа очень рад, сам видишь.

— Будем надеяться, маменька тоже обрадуется.

— Конечно, обрадуется! .

Оба замолчали в некотором смущении. Говорить стало не о чем. Постепенно тишина становилась невыносимой и неловкой, и Джолли решилась нарушить ее еще раз.

— Я действительно прошу прощения за… сегодняшнее. И обещаю, что впредь буду держаться от тебя подальше — во имя твоей же безопасности.

И увидит она его только на свадьбе, меньше чем через месяц, и будет он там наверняка с этой своей… теткой!

— Ну-ну, не думаю, что ты так уж смертоносна для меня.

— Так будет лучше.

— Для кого?

— Для нас обоих. Знаешь, мне трудно это говорить, но… я очень рада за Мег и папу, однако их брак вовсе не означает, что мы… что я и ты…

— Я понимаю.

Ничего ты не понимаешь, Артур Фергюсон, и, слава Богу! Просто я тебя люблю, но знать тебе об этом ни к чему.

— Что ж… Увидимся на свадьбе?

— Да. Думаю, да. Пока, Джолли.

Он повернулся и вышел, дверь негромко хлопнула за ним, и рыжеволосая тоненькая девушка молча сползла на кафельный пол, сотрясаясь в беззвучных рыданиях.

Никогда, никогда Артур Фергюсон не узнает ее тайны! Он не должен узнать, никто не должен узнать!

Джолли Лавернье насмерть влюбилась в Артура Фергюсона.

Артур отпил шампанского из высокого хрустального фужера. Семья Мак-Фарландов, Фергюсонов, Клайдов, Монтегю и прочих представителей славного клана радостно жужжала и смеялась вокруг него, а он молча и безучастно взирал на это сборище. Что он здесь делает?

Вопрос был чисто риторический. Артур прекрасно знал, что избежать этой вечеринки не было никакой возможности. Дед настоял на том, чтобы Мег и Жюль отпраздновали свою помолвку в фамильном замке в Шотландии за две недели до самой свадьбы. Честно говоря, найти предлог не приезжать Артур мог бы, однако было одно обстоятельство…

Вернее, именно это обстоятельство в данный момент и отсутствовало.

Артур не виделся с Джолли десять дней и был уверен, что на приеме, устроенном старым Мак-Фарландом, она непременно объявится, однако ее не было среди гостей. Сам Артур прилетел в Шотландию сразу после сложнейших переговоров в Сиднее, а это одиннадцать часов лету! Он едва успел принять душ и переодеться, а теперь выясняется, что все эти подвиги совершены зря. Как она могла не приехать на помолвку собственного отца?! Брюс, его двоюродный братец, оказался рядом и ухмыльнулся, приветственно воздев к небесам бокал шампанского.

— Салют, Арчи! Не могу поверить, что случилось, Ты — здесь!

Брюс был очень похож лицом на Артура, только глаза были не синие, а зеленые, что делало его абсолютно неотразимым для всех особей женского пола. Впрочем, в данный момент Артура не волновало ничего, кроме; одного вопроса: где Джолли Лавернье?

— Брюс, как ты полагаешь, когда наступит удачный момент, чтобы облобызать мою новобрачную мать и тихо удалиться в свою комнату?

— Что? Мне казалось, вы с тетей Мегги за последние дни достигли примирения… в некотором смысле.

Да уж, бокалами друг в друга они не швыряли и вообще вели себя корректно.

— Ты прав, мы помирились, но тебе отлично известно и то, что я ненавижу эти сборища. Скоро дед начнет требовать, чтобы мы одевались в цвета своих кланов и приносили с собой волынки. Ему с годами все больше нравится роль патриарха, хотя все знают, что одна половина присутствующих терпеть не может вторую половину. Кстати, а ты что здесь делаешь?

Брюс был художником и большую часть времени проводил в полном уединении на маленьком островке без названия, рисуя море и скалы, а между делом изучая разных ползучих тварей. Семейные торжества он обычно попросту игнорировал, так что сегодня, видимо, случилось одно из двух: либо он заехал в город за красками, либо его остров ушел под воду.