– Георгий Павлович, – представился он, открывая для меня дверцу.

– Ника, – сказала я и поймала его сухой кивок. Знает.

– А я Антон, – раздался за спиной мужской голос, и я вздрогнула от неожиданности. – Буду вас сопровождать.

Это не обсуждалось. Охрана? Для меня? Даже смешно. Или просто соглядатай, чтобы я не сбежала или не наделала глупостей? Вопросов я не задавала. Понимала: это приказ Неймана, а его приказы не обсуждаются.

Ехали мы молча. Я не знала, о чём говорить. Меня угнетало суровое, словно вырезанное, лицо водителя. Нервировал Антон, что сидел сзади. Я его даже рассмотреть толком не смогла. Большой – единственное, что не прошло мимо моего внимания. Шкаф под два метра.

А позже я успокоилась. Такова сейчас моя реальность. Они не виноваты, что их ко мне приставили. Я не виновата, что хочу хоть какое-то подобие нормальной жизни: выходить из дома, водить машину, улыбаться прохожим. Какая разница, кто находится со мной рядом? Это декорации спектакля, поставленного Нейманом. Главный режиссёр пытается засунуть меня в свой слишком взрослый фильм, а я… не буду слишком остро это воспринимать.

Конечно же, я не ждала, что обучение позволит мне находиться среди людей, заводить новые знакомства. Нейман чётко дал понять: это будут индивидуальные занятия. Но всё же в глубине души я рвалась побыть в толпе. Осознанное одиночество и невольная изоляция оказалось не одно и то же. И я это ощутила сполна.

Инструктор напоминал козла – старого, с бородкой клинышком, умными карими глазами, узловатыми пальцами и нестираемой кривой улыбкой на губах.

Не знаю, что он думал, глядя на меня. Видимо, у него два плюс два не сходилось. Он оценивал меня взглядом. Судя по прищуру, он знал толк в богатеньких клиентах. Я в своих демократичных шмотках не от брендов сбивала ему прицел.

– Вилен Гаврилович, – кивнул он, как гусар и прошёлся ещё раз по моей фигуре.

Инструктор этот почти дед был толковым, но мне не нравились его взгляды. Ничего лишнего он не позволял, однако никто не запрещал ему пялиться и кривить губы. Я попыталась его не разочаровать и строила из себя дурочку. Пусть радуется. Это была моя игра. От скуки.

Гораздо позже, когда мы с козлом Гавриловичем довели друг друга почти до экстаза, когда либо взорваться, либо выйти и остыть, у меня зазвонил телефон. Я ответила не глядя.

– Ника, – прозвучал голос, который я никак не ожидала услышать. Почему-то затряслись руки. Нет, это был не испуг, а… даже не знаю.

– Д-да, – попыталась я прокашляться. Нет, даже не видя его, я не могла назвать Неймана по имени.

– Устала? – он спрашивал, как всегда. Никакой заботы в его интонациях я не улавливала. Он будто знал, а все эти колыхания воздуха – всего лишь дань вежливости.

– Нет. У нас тут самый разгар веселья с Виленом Гавриловичем. Первоклассный инструктор, спасибо, – это была грубая и нарочитая лесть. Козёл дёрнул бровью и губами, но промолчал. Ещё бы. Вряд ли бы он стал ябедничать Нейману или рассказывать, какая я непробиваемая тупица. Интересно, он тоже будет меня хвалить?

– Предлагаю сделать паузу. Я заеду за тобой минут через пятнадцать.

– Зачем? – искренне удивилась я.

– Пообедаем, – поставил меня перед фактом Его Нейманство и отключился.

– Думаю, на сегодня достаточно, – сложил губы в кучку мой инструктор. – Следующее занятие – теоретическое. Всё, что нужно, я сброшу вам по почте. До завтра, Ника.

Он ни разу не преступил черту. Ни разу не высказался в сторону моих умственных способностей, хотя, я уверена, ему было что сказать и какими эпитетами меня наградить. Однако, «частный извоз», видимо, имел свои негласные правила и терять выгодных клиентов только ради того, чтобы позволить себе съязвить, Козёл Вилен не мог. Да и к лучшему. Я постоянно чувствую вину, когда поступаю глупо или неправильно. Особенно, когда мои действия могут задеть кого-то другого.

Он не виноват. У него работа такая. А я бы могла быть и покладистее, но дух противоречия рос во мне в геометрической прогрессии.

Я злилась. Зачем ему понадобилось обедать со мной?

Я видела насмешку в глазах Козла Инструкторовича и частично понимала, почему он позволяет себе относиться ко мне пренебрежительно. Я выглядела дёшево. Нет, я не стыдилась себя, но появиться с Нейманом на людях… хотя, почему это должно меня заботить? Это ж ему захотелось со мной пообедать, а не мне с ним. Будет даже забавно посмотреть, как он извернётся, чтобы спрятать меня куда подальше.

Что это будет? Очень глубоко спрятанная вип-комната в ресторане? Или зачем мелочиться? Он отвезёт меня в подземный бункер, чтобы никто не увидел его в компании с «девкой с улицы».

Нейман не опоздал ни на минуту. Но пока он добирался, я успела пропитаться боевым духом. Пусть только попробует меня унизить!

Нейман кинул на меня скользящий взгляд. Если и впечатлился моим внешним видом, то это никак не отразилось на его лице.

– Пойдём, Ника, – открыл передо мной заднюю дверь своей машины.

Я уверенно юркнула внутрь автомобиля и устроилась поудобнее. И только потом поняла: на переднем сиденье – водитель и секьюрити, а Нейман садится рядом. Ничего такого: машина большая, мы – на пионерском расстоянии, но я всё равно сдвинулась поближе к двери, пытаясь отстраниться как можно дальше.

Я не его боялась, наверное, а себя. Прикосновений, ощущений, трепета – всего того, что делало меня живой. Слишком живой именно для этого, до сих пор не понятного мне человека.

Нейман мои ужимки заметил. Я видела, как у него дрогнул уголок губ, но до банальной улыбки Его Ледяное Величество не спустилось.

– За нами, – отдал он распоряжение по телефону, и я заметила, как машина, что привезла меня на занятия, пристроилась у нас в хвосте.

– Ты чего-то боишься? – вырвалось невольно. В последнее время слишком много мыслей, которые так и просятся на волю.

– А ты, Ника? – он смотрит на меня внимательно. И в очередной раз в солнечном сплетении сжимается слишком большой комок. Знает. Он наверняка знает, кто я, но продолжает играть.

Я думаю об этом постоянно. Я без конца кручу эти вопросы в себе: знает или нет? Наша встреча – случайность или закономерность? Если да, то почему тянет кота за хвост? Только потому, что я ему нравлюсь… как девушка? Не может же быть он настолько безбашенным? Или может?

Снова качели, мысли-иглы, сомнения, что рвут грудь.

– Чего мне бояться? – пожимаю плечами. – Тем более, когда такая охрана вокруг. Никогда не чувствовала себя королевой голубых кровей.

– Так почувствуй. Что тебе мешает?

И снова сердце тревожно вскачь несётся куда-то. Точно знает. Астафьевы были не из простых… Только в их мире не хватило места Нике Зингер. Так что если во мне и есть голубая кровь, то её давно перекрасило в другой, более демократичный цвет, привычный для всех.

– Я не хочу привыкать, – поворачиваясь, смотрю Нейману в глаза. – Слишком странное предложение для… «подружки» твоей бабушки. Я ведь даже на компаньонку не тяну, которая у неё, кстати, есть.

– Ты тянешь на гораздо большее, – выдаёт этот непробиваемый тип и отводит взгляд первым. Сидит ко мне в профиль – гордый потомок величественных индейцев. Ему бы убор с перьями – очень подошло б.

Наверно, он специально дразнит, выводит меня из себя, заставляет чувствовать неуверенно. Он не может так думать. А если может, то незачем подобное озвучивать.

– Всё равно не хочу, – упрямлюсь, упираясь в правильную для меня мысль, как ослик, который чувствует опасность и тормозит. Попробуй его сдвинь с места – не получится.

– Зря. Когда появляются возможности и шансы, нужно их использовать.

О, да. Видимо, мне надо хвататься за всё подряд и целовать Нейману ноги за щедрость. Кошелька, а не души. С душой у него полный мрак. Сложно подобраться. А ключи он давно выкинул или спрятал.

– Жизнь научила меня: за всё нужно платить, – я почти обернулась к нему. Сидит истуканом, даже не считает нужным смотреть мне в глаза.