(похолодело всё внутри)

— Будет возможность, как уляжется всё, проведаем тебя. А самой, — закачал головой, болезненно скривившись, — не стоит рисковать. Бог с тобой, Анна. Бой с тобой, — вдруг шаг ближе и крепко обнял, прижал к сердцу. Поцелуй в макушку и замер, не дыша.

— Береги себя, — несмело продолжил. — Молю, береги… и не безумствуй. Всё это время ты была мне как дочь, и я благодарен судьбе за это. Благодарен за всё… Но позволь, чтобы это счастье было как можно дольше.

-------

[1]Haben Sie mich verstanden? — с нем. Вы меня понимаете?

[2] Może masz Polakiem? — с польского: Может быть, ты полячка?

[3] Ar Lietuvos? — с литовского: Или литовка?

[4] Историческая реконструкция — воссоздание материальной и духовной культуры той или иной исторической эпохи и региона с использованием археологических, изобразительных и письменных источников. (Википедия)

[5] Absud — с нем. — отвар.

[6] Комтурство (командорство) или коменда — минимальная административная единица в составе рыцарского ордена. Обычно употребляется по отношению к Ордену Святого Иоанна Иерусалимского (где впервые были введены комтурства) или к Немецкому (Тевтонскому) ордену. К 1300 году в Тевтонском ордене насчитывалось около 300 комтурств, расположенных по всей Европе, от Сицилии до Прибалтики. Как правило, комтурство состояло из одного замка и непосредственно прилегающих к нему территорий. Во главе каждого комтурства стоял комтур. Самые маленькие и бедные комтурства могли выставить лишь по десятку вооружённых воинов, наиболее крупные и влиятельные — более тысячи. Комтурства объединялись в баллеи(провинции). (Википедия)

[7] Каммерамт — малая административная единица орденского государства; по сути — город с округом.

[8] Фирмари — приют при комтурских замках для больных и старых орденских братьев и орденских священников, которые из-за старости или ранения не могли нести службу.

[9] Sic vita truditur — с латыни: Такова жизнь; Весь мир — бардак.

[10] — по мотивам статей: http://apb-to.jimdo.com/тевтонский-орден/замки; http://varandej.livejournal.com/536830.html; http://travelkap.ru/rossija/zamok_balga/index.html

[11] Риттербрюдер — с нем. «брат-рыцать».

[12] Wer die Dornenfürchtet, kommtnichtindenBusch: с нем. дословно — Кто боится шипов, не идет в кусты, наш аналог: волков бояться — в лес не ходить.

[13] Вонючий сморчок — он же гриб Весёлка, «ведьмин гриб», «чертово яйцо».

[14] — Кнехт — с нем. слуга, крепостные в средневековой Германии

Едва небо залилось багровыми красками, как я, облаченная в темно-коричневую монашескую рясу, подпоясанную прочным шнурком, в сандалиях на босу ногу и торбой за плечами, пошагала прочь… из «отчего дома». В очередной раз — вынужденный побег. Словно земля… отвергает меня, изгоняя как жуткую болячку.

Обреченный, печальный взгляд издалека на Цинтен — и пошагала прочь в указанном (еще ночью Хельмутом) направлении.

И снова Бальга. И снова этот мой странный, и одновременно, жуткий приют.

Что меня там ждет? И кто?

Генрих? А хватит ли его понимания, доброты и заботы, чтобы перебороть гнев далекого Фон-Неймана и такого близкого Хорста? А ведь меня последний не меньше как Беату ненавидит и боится. Не меньше, если уже не больше…

Ведьма. Для него я — тоже ведьма. Однако Хельмут считает, что это — единственный мой вариант на толковое спасение, под крылом могучей защиты служителя добродетели, а не под игривой пеленой злодейки-судьбы. Куда бы не сбежала, и как бы не попыталась затеряться в неизвестности, «молва, как вода, лазейку всегда найдет. Найдет да просочится, как бы не силились глупые люди сему помешать».

Кто знает, может ты и прав. Может… и прав.

Пресловутых разбойников, волей Божьей, или с еще чьей помощью, все же удалось избежать, а вот пытливых взглядов, странных окликов и добродушных предложений помочь довезти — увы, или на благо, нет.

Поначалу было страшно соглашаться. Делала, как и велел Врач, вид отрешенный, молчала — отчего отставали те быстро, довольствуясь моим безучастием. Но хоть и путь был не столь далеким, а сил (особенно в свете прежних трудных ночей, полных забот) оставалось всё меньше. Потому еще одна повозка — и я уже сама окликнула мужчину, напрашиваясь на помощь.

— Слушаю Вас, брат, — обратился ко мне мужчина в рясе.

Еще сильнее опускаю голову, напуская на лицо капюшон. Попытка состроить грубый голос, бормочу.

— Срочное дело к риттербрюдеру Фон-Менделю. Не соизволите отвести к нему?

— Да, конечно. Только Вам придется немного подождать. Сейчас у них молитва. Или же, если хотите, можете присоединиться.

— Нет, — торопливо отозвалась я, отчего невольно голос дрогнул. Попытка загладить прореху, шепчу. — Благодарю. Дело неотлагательное, а молитве предпочитаю предаваться в одиночестве, дабы никто и ничто не отвлекало меня.

— Хорошо, я сообщу ему. А пока проследуйте за мной.

С опаской осмотреться по сторонам, тихо Господа прося, лишь бы по пути не встретить Хорста. Кого-кого, а вот его, наверняка, уж не удастся мне провести.

Быстрые шаги через внутренний двор, а там и вовсе знакомыми коридорами.

— И всё же, лучше бы Вы в саду согласились подождать.

— Не сегодня, прошу, — едва уже не рычу от злости.

— Вот его кабинет, ждите здесь. Скоро будет.

Обмереть у окна, жадно высматривая внизу угрозу. А что… если слухи гораздо быстрее меня добрались в эту крепость, и, что еще хуже, к Генриху? Хельмут и Беата, как один, твердили мне постоянно, что этот человек — редкий почитатель строгих правил по отношению к себе. Но что, если… это мое неоднозначное (а в свете рассказа Бауэра, голову на отсечение даю, это будет выглядеть именно так) поведение вызовет достаточное предубеждение, чтобы даже просто попытаться выслушать меня?

Звучные, уверенные шаги по коридору. Мигом обернулась — несколько человек направлялось в мою сторону. Тотчас состроить смиренный вид, низко опустив голову, пряча лицо.

— Следуйте в капитул без меня, — узнала я голос Фон-Менделя, но не решаюсь взглянуть на него. — А я немного задержусь. Брат Иоанн, — внезапно обратился ко мне и несмело коснулся плеча, направляя. — Пройдемте ко мне в кабинет. Я выслушаю вас.

Обмерла я в нерешимости среди комнаты, боюсь первой заговорить.

Прошелся неспешно по кабинету Генрих. Удивленный, косой взгляд на меня.

— Вы присаживайтесь, не стойте.

Лишь взволнованно переступить с ноги на ногу. Все еще упорно сверлю очами пол.

Шумный вздох, прошелся к окну Фон-Мендель, уставился вдаль.

— Вы же понимаете — я человек занятой. И, увы, не от меня зависит то, что времени у меня на всё про всё мало. Что бы Вас ко мне не привело, прошу, — разворот и обмер в ужасе.

Смелый (но не надолго) взгляд ему в лицо. Неторопливо опускаю капюшон, расправляю волосы.

Не дышит. Лишь только ошеломленно таращит глаза.

— Мне некуда больше идти. И я прошу Вас… мне помочь.

— Анна? Это — действительно, Вы? — нервно проморгался. Шаги ближе, руки дрогнули в желании коснуться, но разум не позволил. Замер в нерешимости. — Что произошло? — немного помолчав, продолжил, — Вы вся измученна, избита…

Робкий, с опаской, взор на него.

— Цинтен — больше не мой дом, — криво, саркастически, болезненно улыбаюсь. — Но почему — не спрашивайте. Вы вряд ли мне поверите. Но уверяю, не я тому виной, — неосознанно сложила руки у груди, словно в молитве. — По крайней мере, не по доброй воле. И я готова идти на любые условия. В пределах разумного. Согласна на любую черную работу,

… по крайней мере, пока не научусь и не заслужу чего-то большего.