— Тогда нам нечего тут делать, — махнула рукой Эстела, — едем назад.

— Но мы ещё не всех дождались, — вскочила я с места, когда все уже направились к своим напарникам, — Линны и Изила нет.

— Встретим их по пути и скажем, чтоб сворачивали.

— Но они выехали раньше меня, — ошарашил всех Эспен, медленно поднимаясь с места.

— Теперь я хочу вернуться ещё больше, — прикрикнула Жозефина, подойдя к своему грифону.

— Ладно, — я ещё раз посмотрела на обелиск и повернулась к Торвальду. Тот уже лег на лапы, чтобы я могла легко забраться в седло.

Рядом с ухом что-то просвистело. Ещё раз. И ещё…Я обернулась, но в округе никого не было. Вместо этого правое плечо начало сильно жечь. Насекомое что ли…Повернув голову, я замерла. Из плеча торчал…дротик? Перед глазами все поплыло прежде, чем я смогла его достать. Настолько молниеносно все произошло, что я лишь успела повернуться к напарнику, который уже нависал надо мной и громко рычал, сооружая крыльями подобие щита. Я слышала, как кричала Жозефина, как громко захлопали крыльями грифоны, тут же падая с грохотом на землю, но потом стихло и это…Я ничего не поняла. Ничего не запомнила. Слишком быстро провалилась в темноту…

Холодно, сыро, мокро…Правое плечо болит. Руку и вовсе словно иголками набили. Темно. Даже открыв глаза, я понимаю, что совершенно ничего не вижу. Трудно дышать. Здесь очень мало воздуха. Сознание помутненное. Пытаясь подняться на руки, я пошатываюсь и ударяюсь о что-то железное. Прутья. Решетка. Меня сильно тошнит. Я вновь падаю на холодный пол, хватая ртом как можно больше воздуха. Из меня выкачали всю ману. Всю, без остатка. Пройдет не менее дня прежде, чем она восстановится.

Плохо помню…Обелиск не работал, дротик в плече, рев Торвальда…Где он? Где все? Где я? Сил нет, чтобы связаться мысленно. Надеюсь, что все в порядке. Все происходящее явно не замысел фестиваля, а, значит, нас…похитили? Кто? Как же болит голова…Но я чувствую Торвальда…Нет, не его перекур, а его ауру. Он где-то здесь, рядом, но в то же время мне не достать до него. Быть может, он и ребята в соседних камерах?

Я медленно перевернулась на спину. Больно…Меня по позвонкам лупили что ли? Надо что-то сделать. Но что? У меня ни магии, ни сил. Здесь кромешная тьма, я одна и идеальная тишина. Нет, если бы кто-то из ребят был бы рядом, здесь бы не было так тихо. Может, они ещё не очнулись? Или думают, как я?

— Эй… — эхом пронесся невозмутимый, но слабый отклик, отражаясь от стен и уносясь куда-то вглубь. Дальше и дальше…Здесь явно тоннель. Длинный. Глубокий. Ответа не было. Я совершенно одна.

Теперь мне стало страшно. Так страшно, что мне хватило сил, чтобы сесть, облокотившись о стену. Шершавая. Камера будто выдолблена из камня. У тех, кто нас похитил, будут явные проблемы. Среди нас аристократы, которых тут же спохватятся. А забрали ли их? Судя по тем крикам, думаю, да. Какой толк? Если это обыкновенные разбойники, то будут просить выкуп? Глупо. Они бы не стали нападать на всадников из Академии. Даже те дротики…Яд, содержавшийся в них, явно редкий. Обычные воры такой не найдут и уж тем более не создадут. Значит, это какая-то организация, которая выждала момент, чтобы мы покинули Академию и…

Как будто обухом по голове. Неужели та секта, от которой нас хотели предостеречь зимой? Но ведь сейчас лето и…Все это время они выжидали? Как же их зовут…Сподвижники черного дня, точно. Я ведь так про них ничего и не почитала. Даже Торвальд говорил, что они мелкие сошки! Точно будут просить выкуп. За нас им выдадут явно кругленькую сумму. Значит, остается лишь ждать? Честно? Не очень хочется. Я поняла, что хочу видеть рядом с собой Торвальда. Без него я чувствовала себя слишком беспомощно…

Пришлось на ощупь ползти на четвереньках до решетки. Если за мной сейчас наблюдают, то это явно жалкое зрелище. Так, вот она. Какие холодные прутья…Просунув одну руку в решетку, я начала искать замок. Вот он, отлично. И что теперь? Я отродясь ничего в жизни не взламывала! Были бы силы нормально двигаться, можно было бы попробовать потарабанить по решетке ногами…Но у меня ни сил, ни заколки, ни смелости. Что будет там? Куда идти? Что делать дальше? Наверное, было бы хорошо иметь более твердый и уверенный характер, впрочем, кто отменял инстинкты самосохранения?

Как только я отползла к стенке, где-то вдалеке послышался шорох. Мои органы от испуга скукожились до изюмины. Притворяться спящей смысла нет. Требовать и кричать «АДВОКАААТ» тоже. Остается лишь взять себя в руки, что уже проблематично. С каждым шагом этого незнакомца у меня усиливается тахикардия. Вот и далекий тусклый свет, что все ярче и ярче…Теперь я убедилась, что это тоннель. Тень от прутьев падала мне на ноги, и маленькая каморка, в которую меня посадили, показалась довольно жуткой. И вот, свет замер напротив камеры…

Мужская фигура, скрытая за темным порванным плащом. Только свистни, он появится…Так, ладно. Рука незнакомца, что держала тусклый фонарь, была будто ссохшейся и жилистой. Словно и из него все соки выжали. Остановившись напротив решетки, мужчина замер, явно разглядывая моё лицо. Чем больше на меня смотрел темный капюшон, тем неуютнее я себя чувствовала. Хотя, куда уж больше…

— Послушайте, давайте пого…

— Не волнуйся, дитя. Скоро твою душу очистят.

— Это вы так похороны завуалировано называете?

— У тебя грязная душа, которая погрязнет в амбициях и чрезмерной силе. Мы поможем тебе, — произнес мужик, игнорируя мои слова и продолжая стоять истуканом посреди тоннеля. Мой страх начал медленно переходить в раздражение.

— Это у вас грязные души! Вы нас похитили!

— Мы очистим твою душу и поможем тебе, — ну, точно, он, кажись, других слов вообще не знает. Или игнорирует наезды. Тогда перейдем к другим логичным вопросам.

— А где остальные…грязные души?

— Их повели на очищение. Скоро придет и твой черед. Я сопровожу тебя к светлому будущему.

Ну, точно похоронят. Теперь стало страшно за ребят. Переходим к плану Д — дурить дебилов.

— А это больно?

— Ничуть. Ты почувствуешь лишь умиротворение.

— И потом вы отпустите нас домой?

— Конечно, дитя. Ведь мы желаем только лучшего этому миру.

Как же медленно он говорит. Как будто читает священное писание.

— А почему только всадников?

— Мы поможем тебе, дитя, и очистим твою душу.

Ага. Ясно, понятно. На этот вопрос ответа у него нет. Кажется мне, что и домой нас не отпустят. Или мы уже сами не дойдем! Но это совсем жестоко…Не могут же нас попросту убить в этом…месте. Этому мужику словно мозги промыли, и он может отвечать только на определенные вопросы. Я смогу ему втащить, когда он откроет решетку? Навряд ли. Не зря нас сил лишили. Так мы совсем не сможем сопротивляться.

— Вставай, дитя.

— Ножки болят. Мне трудно ходить, — грустно ответила я, наблюдая, как соскакивает замок. Но мужик помогать не спешил. Стоял у открытой дверцы и смотрел на меня. Я на него. Хоть бы руку подал. Гнида.

Я медленно поднялась на ноги. Прусь с левым мужиком на какое-то очищение…Да меня б мама за такое три месяца взаперти держала б. Нужно собраться, оставить кроху сил, чтобы в ответственный момент попытаться удрать…Если мы находимся под землей, одна я отсюда быстро выбраться не смогу.

Не запирая камеру, сектант встал позади меня. Ради интереса, я специально пошатнулась на него, и он отошел. Значит, не хочет ко мне прикасаться. Спасибо, учту. Но это явно не из-за способностей, а из-за каких предубеждений касательно моей грязной душонки. Это из-за того, что я тогда напилась? Да у нас в таком случае полный мир грязных душонок!

— Идем вперед.

Я пошла. Что же ещё делать. В случае побега облапаю его нечистотами своими и помчусь. Ух, как звучит-то. Но мы все шли, а тоннель так и не кончался. Зато нам время от времени попадались такие же открытые камеры, в которых, видимо, находились когда-то ребята. Сколько времени прошло с тех пор, как их увели? Приглядевшись, я увидела явные следы борьбы: погнутые прутья, местами выколоченные камни…Ребята явно дрались. Но ко мне даже притронуться не хотят. Особое отношение? От этого только хуже, честно.