— Мне как-то не до скуки, — пожала плечами Али. — Убийство, кража, покушение на убийство. Не хватает только, чтобы люди пропадать начали.

— Будем надеяться, что все, кто выйдет из замка, вернутся в целости и сохранности! — ничуть не обескуражено отозвался Эмрис. — Зато после прогулки… — с видом предвкушающего сытный обед кота прижмурился он. — После прогулки камин, горячий глинтвейн, свежий миндальный пирог…

— Соблазнительно, — вынуждена была признать она. — Но у меня всё ещё побаливает нога. Боюсь, далеко я не уйду.

— А далеко и не надо! — не сдавался собеседник.

Так, за разговором, они незаметно дошли до столовой, где уже витали вкусные запахи. Валентайн Эштон отсутствовал, зато его жена сидела за столом с величием королевы в изгнании. В ответ на приветствия она лишь коротко кивнула и снова отвела взгляд на окно, за которым, кажется, окончательно распогодилось.

— Как здоровье вашего мужа? — решила поинтересоваться Алита, занимая уже ставшее привычным место за столом.

— Скоро он будет в полном порядке, за ним хорошо ухаживают, — неохотно ответила Бертина, не оборачиваясь.

— Так, может, и вы, дабы отвлечься, пойдёте с нами сегодня на вечернюю прогулку, альда Эштон? — предложил Эмрис Торнбран, и, к всеобщему удивлению, молодая женщина согласилась.

На завтрак Сайлас Торнбран не пришёл. Когда собрались все гости, кроме альды Броган и Валентайна Эштона, в столовую величественно вплыла экономка и сообщила, что хозяин плохо себя чувствует. Обеспокоенным этим известием не показался ни один из присутствующих, даже Эмрис, который нетерпеливо постукивал пальцами по подлокотнику стула, демонстрируя желание как можно скорее отдать должное бекону, фасоли, яичнице и прочим блюдам, поданным к завтраку.

«Уж не из-за моих ли слов ему стало плохо?» — вздохнула про себя Алита. Снова забрезжила тень жалости к альду Торнбрану, которому она нынешним утром бросила в лицо жестокую правду. Но затем вспомнилось собственное удручённое состояние после их разговора, который встряхнул её не меньше, а, может, и сильнее, чем собеседника.

— Как хорошо, что снегопад наконец-то закончился, — проговорила сидящая почти рядом с Али Бертина, намазывая на ломтик поджаренного хлеба золотистый розмариновый мёд. — Даже вид из окна совсем другой. Но почему, альд Торнбран, вы предпочитаете отправиться на прогулку вечером?

— Так интереснее, — беззаботно отозвался племянник владельца замка. — Я ведь частенько бывал тут в детстве. То и дело убегал в лес, даже зимой.

— Вы не постоянно жили здесь? — осведомился Гидеон Ли.

— Нет, у моей семьи имелся дом в столице. Вернее, он и сейчас есть, и я там живу. А вот дядя свой столичный особняк продал.

— Кажется, я даже знаю, кому. В самом центре, а? Наверное, неплохо выручил за него?

— Я не считаю чужие деньги, да и вам, альд Ли, тоже не советую.

«Снова они сцепились, как два петуха на птичьем дворе», — рассеянно подумала Алита, переводя взгляд с лиц спорящих на Киллиана, который сидел напротив. Место рядом с ним снова заняла Флориана, но почему-то сейчас Али не чувствовала прежней ревности. Да, альда Эдевейн знатного происхождения и весьма хороша собой, но ведь не о её безопасности заботится Ристон, не её навещает, обнимает не её.

Думать так оказалось гораздо легче, чем, увы, не всегда в свою пользу сравнивать себя с соперницей, и Алита окончательно приободрилась. Понемногу её смутное беспокойство о дальнейшей судьбе их отношений с Киллианом Ристоном сменялось чем-то иным. Ещё не уверенностью, но уже и не страхом. Ей постоянно хотелось находиться рядом с ним, и сейчас Али всё больше приходила к решению не отказывать себе в этом желании, стараясь не думать ни о том, прилично ли оно, ни о будущем, которое ожидало их за порогом замка Торнбран. Она не понаслышке знала, какой короткой может оказаться человеческая жизнь, как обрывается счастье, в один миг рушатся надежды, и понимала только одно — нельзя терять времени, отпущенного на то, чтобы быть с теми, кто нужен и дорог.

Почему на осознание такого простого факта ей понадобилось столько времени?

Когда завтрак подошёл к концу, Алита, опираясь на трость, к которой уже почти привыкла, отправилась в библиотеку, не забыв сообщить о своём намерении остальным сидящим за столом. Она немного сомневалась, что Киллиан к ней присоединится, но втайне всё же надеялась на это. Как и на то, что тем, кто захочет составить ей компанию, вновь не окажется Гидеон Ли.

В библиотеке — пустой и просторной, ярко освещённой солнечными лучами — Али заняла кресло у окна. Пожалела о том, что не захватила свои бумаги, и рассеянно перелистала сборник стихов, оставленный, очевидно, тем, кто сидел тут до неё. Глаза наткнулись на строки:

Ты отпустишь меня, и цепочку следов

Вскоре смоет холодным дождём.

Брошу якорь у диких чужих берегов,

Где однажды построю свой дом.

Разведу там костёр и засну на песке

И тебя не увижу во сне.

Голос твой будет эхом звучать вдалеке,

Если вспомнишь ещё обо мне.

Будут годы идти, будет ветер и снег,

Будут бури, но прочен мой дом.

Я тебя отпущу, и растает твой след

Под холодным осенним дождём.*

От этих простых слов вдруг стало грустно. Снова напомнили о себе прежние сомнения. Возможно, напрасно она вообразила себе, будто их с Ристоном может ожидать не неизбежное расставание, а что-то другое?..

Точно на расстоянии услышав её мысли, Киллиан вошёл в библиотеку и приблизился к ней.

— Решила занять себя чтением? — поинтересовался он, бросив взгляд на книгу, которую Алита не успела закрыть.

— Просто размышляла.

— О чём же?

— Обо всём. Сегодня утром я поговорила с альдом Торнбраном, но… Не уверена, что он прислушался к моим словам.

— Главное, что ты их всё же сказала.

— Возможно, мне не следовало быть такой… откровенной с ним? Ведь люди обычно не говорят всего, что думают. Держат свои мысли при себе и…

— Прекрати сомневаться! — перебил её Ристон. — Если ты посчитала нужным высказать всё, значит, оно того стоило. Пусть даже никто и никогда ещё Сайласу Торнбрану подобного не говорил.

— Вы действительно так думаете?

— Я думаю, что немного свободы в выражении своих мыслей и чувств никому не помешает. Потому тебе ни к чему корить себя за вашу с ним беседу. Вспомни — я даже не говорю о том, что ты была слишком сурова ко мне в своём письме. Но ты и к себе чересчур строга. Али, Али, когда же ты позволишь себе просто жить, перестать вечно беспокоиться и отдаться на волю случая?!

— Только я? А вы? Разве вы сами не так же живёте, альд Ристон?

Чтобы смотреть ему в глаза стало проще, она даже поднялась с кресла и упрямо не отводила взгляда, почти физически ощущая, как с каждым мгновением всё прочнее становится нить, связывающая её с этим человеком.

***

Теперь они стояли друг напротив друга. Киллиан больше не приближался и всё же мог ощущать запах её волос, видеть, как вздрагивают ресницы девушки, как отчаянно она старается удержать оборону, не обрушивать на собеседника рвущихся с языка слов, однако сама же сдаётся под их натиском. Ему не хотелось, чтобы Алита снова ушла в себя, стала сдержанной и далёкой, и больше всего Ристон сейчас боялся, что в библиотеку кто-нибудь войдёт, ненамеренно помешав им.