При этом вовсе не следует полагать, что советские спецслужбы занимали пассивную позицию. Отнюдь. Все это имело взаимный характер. На невидимом фронте не бывает ни передышек, ни пассивных наблюдателей. Обе спецслужбы (НКВД, а затем и НКВД+НКГБ, и РСХА) исключительно активно противодействовали друг другу. Так что о каком сотрудничестве между НКВД и РСХА в период после заключения договора о ненападении можно говорить? И при чем тут Берия, если он выполнял указания Советского правительства в рамках своей компетенции?!

Этот миф был запущен в оборот в 1952 г. оказавшимся на Западе польским генералом Т. Бур-Комаровским. Его суть сводится к тому, что-де в целях реализации положений секретного дополнительного протокола к договору о дружбе и границе от 28 сентября 1939 г. между НКВД и гестапо было заключено некое «антипольское соглашение». Миф утверждает, что в соответствии с этим «соглашением» в марте 1940 г. в Кракове состоялось некое совещание «высочайших чинов НКВД и гестапо», на котором обсуждались совместные действия этих спецслужб в борьбе с польским Сопротивлением, а также вопрос о судьбе интернированных в Советском Союзе польских офицеров. Более того, согласно мифу, выходит так, что по результатам этого совещания органами НКВД были уничтожены польские офицеры, захоронение которых было обнаружено в 1943 г. в Катыни.

Ни автор мифа, ни тем более его толкователи не могут назвать ни точной даты краковской встречи, ни лиц, принимавших в ней участие, ни конкретных пунктов достигнутых на них договоренностей. Тем более они не могут привести хоть какие-либо документальные свидетельства о совместных или хотя бы о скоординированных действиях НКВД и гестапо, ориентированных против польского Сопротивления. Однако если покопаться в Политическом архиве министерства иностранных дел ФРГ, то практически все интересующее нас станет понятным.

Итак, 29–31 марта 1940 г. в Кракове действительно находились представители советской комиссии, а не какой-то «особой комиссии НКВД». Как и аналогичная германская, советская комиссия была образована на основе межправительственного соглашения. Она состояла из трех человек: B.C. Егнарова — председатель комиссии, капитан погранвойск НКВД СССР, И.И. Невский — член Советской главной комиссии по эвакуации беженцев, В.Н. Лисин — член местной комиссии. В ее задачи входило обсуждение ряда вопросов, связанных с организацией обмена беженцами, и подписание с представителями германской комиссии соответствующего протокола.

Германская делегация состояла из четырех человек: О.Г. Вехтер — губернатор Краковской области и председатель Германской главной комиссии, Г. Фладе — майор жандармерии и одновременно заместитель Вехтера в указанной комиссии, а также два представителя министерства иностранных дел Германии. К германской делегации были прикреплены представители и уполномоченные других ведомств рейха, однако в официальной части встречи, связанной с обсуждением и подписанием протокола, они участия не принимали.

Анализируемый миф исходит из того, что в германской комиссии присутствовали офицеры СС. Однако присутствие в ее составе лиц, имевших офицерские звания СС, вовсе не означало их автоматической принадлежности к гестапо или СД — в Третьем рейхе очень многие государственные служащие, в том числе даже и сотрудники МИДа, состояли в СС и носили соответствующую униформу (например, тот же Риббентроп). Имевшими офицерское звание СС в составе германской комиссии были председатель комиссии О.Г. Вехтер и представитель СД в звании гауптштурмфюрера СС (равнозначно войсковому званию капитана) К. Лишка. Согласно архивным германским документам, никаких лиц из гестапо в германской комиссии не было.

Таким образом, один из важнейших «столпов» мифа — «в совещании приняли участие высочайшие чины НКВД и гестапо» — рассыпался на глазах. Капитана погранвойск НКВД СССР, гауптштурмфюрера (капитана) СС и майора жандармерии к «высочайшим чинам НКВД и гестапо» отнести невозможно.

Что же до сути обсуждавшихся вопросов, то, согласно германским архивным документам, ни проблема польского Сопротивления, ни вопрос об интернированных в СССР офицерах бывшей польской армии во время совещания не поднимались и никак не затрагивались.

Подписанный 29 марта 1940 г. в Кракове советско-германский протокол явился дополнением к соглашению о переселении от 16 ноября 1939 г. В нем, в частности, с учетом накопленного в ходе переселения опыта уточнялись пункты последнего, а также была дополнена его первая статья применительно к проблеме беженцев, определен круг лиц, которые в качестве беженцев могли быть пропущены через границу к прежним местам проживания.

Ну и где тут обсуждение проблемы интернированных польских офицеров или координации борьбы с польским Сопротивлением? И при чем тут Берия? Ведь он выполнял всего лишь то, что было предписано советско-германскими договорами! Что, кстати говоря, делали и другие наркомы.

Миф о расстреле пленных польских офицеров НКВД СССР был состряпан пресловутым министром пропаганды Третьего рейха Й. Геббельсом по всем правилам ведения ожесточенной психологической войны. Давным-давно истлел даже прах от поганых останков этого преступника, а миф до сих пор еще работает. Да еще как! Уж так отравляет российско-польские отношения, что не приведи господь! А уж как дурят наши отмороженные демократы общественное мнение внутри России — так и вовсе ни словом сказать, ни пером описать. Даже всего необозримого лексического богатства параллельного русского языка и то не хватит. И даже такие известные перлы, как знаменитый «загиб» Петра Великого или подлинные выражения «Письма запорожских казаков турецкому султану» окажутся всего лишь милым комплиментом…

Миф существует с 13 апреля 1943 г. Это была месть гитлеровцев за нашу Победу в Сталинградской битве. Уже тогда он нанес колоссальный ущерб и Советскому Союзу, и советско-польским отношениям, и в целом антигитлеровской коалиции. Конечно, в отличие от всегда готовых, ни о чем не задумываясь, поверить в любую гадость о русских, России и СССР спесиво тупых ляхов, и в Вашингтоне, и в Лондоне еще во время войны прекрасно знали, что СССР никакого отношения к этим расстрелам не имеет. Знают и сегодня. Но в высшей мировой политике высшим пилотажем от сотворения мира является не честность, а вранье, желательно искусное и еще более желательно — не поддающееся или как минимум едва поддающееся разоблачению. Более того. Нежелание во всем честно и объективно разобраться, стремление с максимально возможной эффективностью навешать на своего геополитического конкурента как можно больше «дохлых собак». И пусть конкурент доказывает, что он не верблюд. Сколько влезет, вот пусть столько и доказывает[111].

А в случае с катынской трагедией все усугубляется еще и крайне запредельной низостью и подлостью всего постсталинского руководства — от Хрущева до современных руководителей. Особенно же, к сожалению, еще бегающего Горбачева и уже прибранных Всевышним Яковлева и Ельцина. Эта далеко не святая троица оказала испокон веку русофобствующим «гнуснейшим из гнусных» ляхам фантастическое содействие в фабрикации так называемого Катынского дела. Уж такого навертели вокруг этой трагедии, таких «собак» навешали на свою же Родину, что теперь, когда усилиями многих историков этот миф более чем доказательно раздолбан фактически вдребезги[112], нынешние кремлевские сидельцы просто не знают, как выйти из положения. Понимают же, что не СССР, не Сталин, не Берия, не НКВД виноваты в этой трагедии, но под тяжестью нескольких Эверестов ранее злоумышленно допущенной, в том числе и документальной, лжи, к тому же во многом еще и сугубо рукотворной, просто физически не в состоянии сообразить, как же вылезти из такой ситуации, не потеряв лица. Задачка действительно не из простых. Ведь даже краткий анализ этого мифа требует громадного количества страниц — иначе невозможно будет ни показать, ни тем более доказать, что это не просто миф, а очень подлый, коварный и абсолютно беспочвенный миф.