Поразительно загадочное расположение резолюций на первом листе записки: Сталин, а вслед за ним Ворошилов, Молотов и Микоян расписались слева направо, но сверху вниз, в то время как практически на всех документах, имеющих резолюцию Сталина, она расположена действительно слева направо, но снизу вверх.
Письма за подписью Берия, исходившие из секретариата НКВД СССР, в феврале и марте 1940 г. помечались строчной буквой «б», а не заглавной литерой «Б».
В совокупности это дает право говорить о преднамеренной фальсификации подлинного текста записки Берия, прежде всего двух ее средних листов.
В.Н. Швед подметил также, что второй и третий экземпляры, или, как их называли на «лубянском языке» того времени, — «отпуски» письма 794/Б из архивного дела секретариата НКВД и из аналогичного архивного дела с исходящими документами УПВ НКВД — ИЗЪЯТЫ! Далее. В так называемом «заменителе», подшитом в архивное дело с исходящими документами секретариата НКВД, взамен изъятого «отпуска» письма № 794/Б содержится следующая информация: «№ 794. Товарищу Сталину. О рассмотрении в особом порядке дел на военнопленных. Стр. 1—29. Находится в Особой папке тов. Мамулова». В свою очередь, это означает, что первоначально к письму 794/Б прилагались какие-то дополнительные материалы на 25 листах. Что это за материалы — неизвестно. Не меньший интерес представляет и тот факт, что по сообщению ЦА ФСБ № 10/А-1804 от 31.12.2005, в этом архиве находятся 2-е и 3-й экземпляры (то есть оригиналы машинописных «отпусков») всех писем Берия за период с 20 февраля по 5 марта 1940 г. Отсутствуют только экземпляры писем 794/Б и 795/6 («Товарищу Сталину. О ходе работы известных авиаконструкторов по постройке самолетов»). Кстати говоря, вот и ответ на вопрос, почему 5 марта в кабинете Сталина оказался начальник Особого технического бюро при НКВД СССР Кравченко (вход — 22.15, выход — 23.35), о чем уже говорилось выше.
8. В.Н.Швед обратил внимание еще на одну деталь. По случаю «вопроса НКВД» от 5 марта 1940 г. в общем отделе ЦК ВКП(б) были отпечатаны четыре копии «записки Берия № 794/Б». Соответствующая отметка имеется на обороте последнего листа этой записки (РГАСПИ, Ф. 17, оп. 166, д. 621, Л. 133). Однако копия была направлена в архив ЦК, а три других — в дела текущего делопроизводства Политбюро за 1940 год: № 34 (Рабоче-Крестьянская Красная Армия), № 40 (Суд и прокуратура) и литерное дело «Европейская война». Все три дела находятся в АП РФ (бывшая Особая папка Политбюро) и до сих пор не рассекречены. Уважаемый В.Н. Швед справедливо подозревает, что там сохранился подлинный текст записки Берия и подлинное решение Политбюро.
Со своей стороны к установленному Шведом факту добавлю небольшой комментарий. Не понаслышке зная систему секретного делопроизводства в СССР, в том числе и в аппарате центральных комитетов, могу уверенно утверждать, что такое распределение документа по соответствующим делам означало лишь одно — вопрос о ликвидации поляков не поднимался! Был поднят вопрос об их использовании в качестве рабочей силы в интересах повышения обороноспособности СССР. Но для того чтобы их использовать в таком качестве, необходимо было соответствующее юридическое решение, в данном случае действительно в особом порядке, чтобы все было без излишней волокиты. Вот что имело место быть, а вовсе не решение о физической ликвидации в массовом порядке! Если бы был поставлен вопрос о физической ликвидации в особом порядке, то был бы отпечатан один экземпляр и направлен в дело № 40 (Суд и прокуратура). А затем в этом деле должна была бы появиться выписка из решения Политбюро о том, что Верховному Суду СССР, в частности его Военной коллегии, рекомендуется рассмотреть дела на поляков в особом порядке и приговорить их к высшей мере! Но этого же нет, даже невзирая на то, что все дела до сих пор засекречены. Однако сам факт, что записка была перепечатана в ЦК и направлена в три совершенно разных дела, означает, еще раз это подчеркиваю, что вопрос о ликвидации не ставился!
9. Как установил В.Н. Швед, неоднократно уже упоминавшаяся записка Берия является единственным архивным документом Особой папки Политбюро ЦК ВКП(б) за 1940 г., на котором отсутствует отметка о направлении копий и выписок в дела текущего делопроизводства. Подобная отметка сохранилась лишь на «заменителе», подшитом в основное архивное дело с решениями Политбюро за 28 февраля — 9 марта 1940 г. вместо документов, помещенных в Особую папку (РГАСПИ, Ф. 17, Оп. 163, Д. 1249, Л. 119). Одновременно его внимание привлекло также и следующее несоответствие. Дело в том, что выписки с решением по «Вопросу НКВД СССР» из протокола заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта были отпечатаны на бланках с красно-черным шрифтом, которые весной 1940 г. уже не использовались. Проще говоря, для Берия «почему-то» состряпали выписку на бланке старого образца — периода 30-х гг. К тому же на этой выписке отсутствует печать ЦК и оттиск факсимиле с подписью Сталина.
Проще говоря, налицо просто немыслимый факт. В ЦК ВКП(б) делопроизводство было поставлено на высочайшем уровне, ь чтобы были допущены такие ляпы — извините, в это невозможно поверить. Ни при каких обстоятельствах!
Более того. На выписке отсутствует также и подпись Берия о том, что он ознакомился с этой выпиской, зато на обороте этого экземпляра есть отметка о дополнительном направлении Берия данной выписки 4 декабря 1941 г. Но отметки о декабрьском 1941 г. ознакомлении также нет!
Проанализировав ситуацию с выпиской, В.Н. Швед резонно задается следующими вопросами: куда исчезла оригинальная выписка, которую направляли Берия в марте 1940 г. и в декабре 1941 г., на которой он должен был дважды расписаться? С какой целью незаверенная информационная машинописная копия выписки была оформлена как якобы направленная Берия? Почему именно эта копия хранилась в «закрытом пакете» Особой папки Политбюро вместо оригинала?
Позволю себе небольшой комментарий. Тот факт, что 4 декабря 1941 г. Берия повторно была направлена выписка из решения Политбюро, означает, что это было связано с визитом польской делегации в Москву как раз в это же время. Одновременно это же означает, что ему попросту напомнили, что весь тот контингент поляков, о которых шла речь в его подлинной записке 1940 г. и которые в реальности были использованы какрабочая сила на строительстве оборонных объектов, должны быть освобождены и амнистированы! Потому как Сталин заранее знал, что поляки будут этого требовать!
Конечно, только этими фактами уважаемый В.Н. Швед не ограничился. Его книга в буквальном смысле слова перенасыщена такими фактами, но привести их все в одной книге невозможно по техническим причинам. Даже в сжатом виде. Но и того, что здесь было указано, вполне достаточно, чтобы понять масштаб фальсификации и без того трагичного катынского дела. Только вот СССР, Сталин, НКВД и Берия к этой трагедии не имеют ровным счетом никакого отношения. Короче говоря, в настоящее время практически полностью доказано, что «постановление Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 г.» о расстреле поляков является гнусной фальшивкой.
Весной 1940 г. постановлениями Особого совещания при народном комиссаре внутренних дел СССР часть польских военнопленных офицеров действительно были осуждены. Но не к расстрелу, а на сроки от трех до восьми лет исправительно-трудовых лагерей. Осуждение происходило по упрощенной юридической процедуре. Она была предусмотрена решением Политбюро ЦК ВКП(б) № 13/144-ОП от 5 марта 1940 г.! Хотя, откровенно говоря, не очень-то понятно, как Политбюро могло заседать в тот день, если по данным журнала регистрации посетителей Сталина нельзя сделать вывод, что у него в тот день были члены Политбюро. Но пускай будет так. Вполне возможно, что фактического заседания не было, но с помощью опросных листов решение было принято. Итак, Политбюро приняло решение не о расстреле поляков, а всего лишь о применении упрощенной юридической процедуры осуждения! К тому же осуждения не к расстрелу, а к определенным срокам ИТЛ. Согласитесь, что разница есть. По современным понятиям упомянутое постановление Политбюро, возможно, не является достаточным правовым основанием. Но в те времена было именно так. И с реалиями эпохи приходится считаться. К тому же осуждение это имело целью юридическое обоснование использования поляков на принудительных работах, в том числе и на строительстве оборонных объектов, на что имеются также архивные подтверждения, о чем говорится ниже.
