13 лет понадобилось французским стражам порядка, чтобы арестовать авантюриста, который успел выпустить фальшивых денег на сумму 249 миллионов франков (в этой цифре суммированы старые и новые франки. Действительный эквивалент фальшивых банкнот так и не был установлен. Французский национальный банк на процессе заявил об ущербе в 1,1 миллиона франков. Нанесенный ущерб оценивается и в 3,6 миллиона франков). Уже один этот факт вынудил публику, собравшуюся в зале суда, отнестись с уважением, а затем с симпатией к главному обвиняемому, по мере того, как слушатели узнавали о его жизни.

Чеслав Боярский родился в 1912 году в польском городке Ланцут в семье мелкого коммерсанта. В львовском политехникуме изучал политическую экономию, через несколько лет получил в университете Данцига диплом инженера-строителя. В начале второй мировой войны он был офицером польской армии. В 1940 году в Марселе вступил в ряды Сопротивления, победу встретил в составе батальона польских добровольцев в Париже.

Многие его боевые друзья возвратились на родину Чеслав Боярский решил, что во Франции он найдет лучшее применение своим способностям. В Бобиньи, северном пригороде Парижа, он снимает маленькую квартиру и превращает ее в мастерскую. Там он самозабвенно работает, изобретает, получает патенты: за изготовление пластмасс, за электробритвы, за ротационные моторы… Но ему не удается найти заказчика, его изобретения оказываются никому не нужными. Дипломы Боярского о высшем образовании не признаются во Франции, он не может занять положение, на которое рассчитывает. Уже немолодой человек продолжает мастерить, выдумывать, изобретать. В 1948 году он женится на молодой француженке из состоятельной семьи. Сюзанна, а также ее родители верят в его талант, поддерживают честолюбивого изобретателя. Но это не выход. Чеслав Боярский не может жить подаянием. В тот же год у какого-то старьевщика за 200 старых франков он приобретает неисправное биде «старого режима». Из него он делает мельничную установку для переработки бумаги. Инженер-строитель, абсолютно не знакомый с полиграфией, штудирует специальную литературу и строит небольшой пресс. Потом он занимается изучением паутины тончайших линий и точек на банкнотах, которые также очень далеки от технических чертежей, в коих он практиковался в Данциге. Чеслав чертит, рисует, занимается гравировкой, работает резцом, смешивает краски. Отрешенно, упорно, отчаянно он идет к своей цели. То, чего он не может получить от общества нормальным путем, он сделает сам. И с той же точностью, какая присутствует в клубке линий и портретах Мольера и Гюго, он имитирует также следующие слова: «Подделка государственных банкнот, а также использование фальшивых денег в соответствии со ст. 139 уголовного кодекса караются пожизненным тюремным заключением. Это наказание распространяется и на тех, кто ввозит фальшивые банкноты во Францию».

Результаты, которых за два с половиной года труда достиг неутомимый поляк, не прошедший обучения ни в производстве бумаги, ни в технике печати, не говоря уже о графических работах, заслуживают эпитета «гениальные». Его банкноты просто совершенны. Он подумал и о водяных знаках. Для того, чтобы окончательно снять все возможные подозрения, Боярский изобретает специальную установку, которая «старит» деньги. Эксперты Банка Франции, выступая в суде, признают, что невозможно было предупредить общественность, назвав признаки, по которым можно было бы отличить продукцию Боярского. Даже им, экспертам, с огромным трудом, да и то не всегда, удавалось идентифицировать банкноты. «Стреляным воробьям» показался подозрительным хруст, который издавали банкноты, если их усердно мять. Но кому придет в голову мять деньги? Единственная реальная улика — это повторяющиеся номера банкнот, но она начинает «работать» только тогда, когда фальшивые банкноты поступают целыми пачками.

На первую изготовленную самостоятельную банкноту Боярский приобрел петушка для рождественского стола 1950 года. За долгое время это был первый вклад главы семьи в семейный бюджет. До 1954 года отвергнутый обществом гений изготовлял 1000-франковые банкноты. Он сам пускал их в оборот, всегда по одной купюре, затесавшейся среди настоящих денег. Постепенно Боярский освобождается от всех финансовых забот, но в конце 1954 года останавливает, несмотря на подбадривающее молчание прессы, свое прибыльное производство, вновь посвятив себя изобретательству. Но на этом поприще удача так и не улыбнулась ему. В 1957 году Боярский начинает производство банкнот в 5 тысяч франков. Инфляция сказывается и на его промысле. Кто будет безучастно смотреть на то, как финансовые воротилы выпуском новых денег обесценивают оплату квалифицированного труда? Рабочие и служащие борются за свои права забастовками. Чеслав Боярский лишен права на забастовку. Ему остается только расширить свое производство, но он по-прежнему сбывает свои банкноты самостоятельно. В 1960 году он строит виллу в Монжероне, в ее подвале в 1962 году Чеслав начинает выпуск банкнот в 100 новых франков.

Его друг Антуан Довгье, которого Боярский неоднократно спасал от неуплаты долгов, в конце концов становится его сообщником. Боярский предупреждает его: ни в коем случае нельзя его деньгами расплачиваться в банке или на почте. Довгье за 70 настоящих франков получает 100 франков Боярского, такой курс они установили. Довгье вовлекает в дело своего родственника Шувалова, рассчитываясь с ним по курсу 75 настоящих франков за 100 франков Боярского. Время идет, никаких тревожных сообщений не появляется. Постепенно соучастники Боярского смелеют. Для Шувалова Боярский — фальшивомонетчик совершеннейшего класса, которого нельзя уличить. Опасаться нечего… Для Боярского Шувалов стал гибелью.

После оглашения приговора Бенаму заявил: «Возможности искусства Боярского ошеломительны. Если бы он во Франции подделывал доллары, его бы, вероятно, вообще никогда не арестовали».

Американский журнал «Тайм» писал о фальшивых деньгах Боярского: «Это была настолько чистая работа, что… даже во Франции, где производится 80 % всех фальшивых денег, Боярский заслуживает славы Леонардо да Винчи».

Процесс начался 12 мая 1966 года. Человек, сидевший на скамье подсудимых, после двух с лишним лет предварительного заключения очень мало походил на энергичного изобретателя и предпринимателя. У него было бледное, измученное лицо. Чеслав Боярский тяжело болен. У него туберкулез легких и костный рак.

Несмотря ни на что, Чеслав Боярский продолжает верить в свой призрачный шанс. Он не подозревает, что жить ему осталось всего несколько месяцев. Боярский правоверный католик, и он надеется на милость правительства, которое предоставит ему — фальшивомонетчику — возможность работать экспертом по деньгам. Он уже предложил свой вариант бумаги для производства денег, которую, как он считает, невозможно подделать. Но это весьма и весьма шаткие надежды.

Прокурор Шарасс потребовал для подсудимого пожизненного заключения: «Когда же нам применять статью 139 в полном объеме, как не в этом случае? В 1958 году 20 лет тюрьмы получил фальшивомонетчик Верзини. Но по сравнению с Боярским он — мелкая рыбешка».

Боярский в своем последнем слове сказал: «Я глубоко сожалею о том, что причинил столь значительный ущерб Банку Франции Я совершенно искренне уверяю вас, что никогда не хотел принести вред кому бы то ни было. Не отнимайте у меня надежды исправить свою вину, принести пользу; подарить моим детям улыбку».

14 мая 1966 года огласили приговор. Надежда Чеслава Боярского на то, что он еще сможет улыбнуться своим детям, рухнула. Его приговорили к 20 годам тюрьмы. Председатель суда объяснил «мягкость» приговора глубоким раскаянием подсудимого Боярский был потрясен, он спрятал лицо в ладонях.

Чеслав Боярский не увидел бы свободы и при более мягком приговоре. Он умер через несколько месяцев.