«Боинг-747» считается одним из самых надежных лайнеров в мире, несмотря на то что нынешняя трагедия стала уже 18-й по счету катастрофой этого вида самолетов.
На воздушных линиях мира достаточно успешно трудится около 1100 «джамбо», которые перевозят миллионы людей; уровень аварийности у них составляет 1, 8 на миллион взлетов, что приблизительно соответствует аналогичному показателю других построенных на Западе самолетов.
Несмотря на плохую погоду (сильнейшие ливневые дожди и туман) и труднопроходимую пересеченную местность, где произошла катастрофа, быстро прибывшим спасателям удалось сделать немало. Джунгли расчищались специальными бульдозерами. Выжившим оказывалась первая медицинская помощь, после чего их на вертолете отправляли в больницу. Самая частая травма среди спасшихся — переломы конечностей.
Вот рассказ одного чудом оставшегося в живых пассажира.
«Когда самолет заходил на посадку в Гуаме, я посмотрел в иллюминатор. „Странно, — подумалось мне. — Как-то необычно темно“. Уже полночь, и из-за проливного дождя трудно было что-то разглядеть. Но почему же не виднелись знакомые огни острова и освещенные взлетно-посадочные полосы аэропорта? Разглядеть можно было только мигающие огоньки на крыльях нашего гиганта-лайнера.
Бортпроводница сделала объявления, которые обычно звучат перед посадкой, и я услышал, как самолет выпустил шасси. Вдруг все заглушил страшный шум: наш лайнер сел на «брюхо». Самолет беспорядочно задергался, пассажиры вцепились в подлокотники и стали кричать: «Что происходит?!»
Через несколько секунд наш «Боинг-747» врезался в холм в пяти километрах от аэропорта. Как видно, пилот просчитался. В результате авиакатастрофы, произошедшей 6 августа 1997 года, погибли в общей сложности 227 пассажиров и членов экипажа.
Перед посадкой на самолет в Сеуле (Корея) представитель авиалинии поменял мне билет второго класса на последний билет первого класса на этот рейс. Я остался очень доволен и позвонил жене, Сун Дак О встретит меня в аэропорту на Гуаме. Тогда я и представить себе не мог, какую службу сослужит мне новый билет.
Из-за плохой видимости экипаж, наверное, не подозревал об опасности. Все произошло очень быстро. В какой-то миг я готовился к самому худшему, но в последующий миг обнаружил, что уже не сижу в самолете, а лежу на земле, все еще пристегнутый к креслу. Не помню точно, потерял ли сознание.
«Может быть, это сон?» — недоумевал я. Поняв, что это не так, я в первую очередь подумал — что почувствует жена, узнав о катастрофе. Позже она сказала мне, что до конца не теряла надежды. Даже услышав как кто-то в аэропорту сказал, что в живых осталось только двадцать пассажиров, она верила, что я — один из них.
Самолет распался на пять частей, их разбросало по джунглям. Повсюду лежали тела; горели обломки лайнера, раздавались взрывы, стоны и вопли. «Помогите! Да помогите же!» — умоляли голоса. Мое кресло приземлилось в двухметровой меч-траве, и в свете жутких огней я увидел поблизости крутой склон холма. Было около двух часов ночи, все еще лил дождь.
Потрясенный, я даже не думал, ранен или нет, пока не заметил, девочку, у которой с затылка свисал скальп. Я сразу же ощупал свою голову — над левым глазом кровоточащая рана. Стал ощупывать все тело, нашел еще много небольших порезов, — к счастью, обошлось без серьезных ран. Но ноги болели так, что невозможно пошевелиться: обе они оказались сломаны. Когда меня привезли в больницу, врачи оценили травмы как «незначительные». По сравнению с травмами других пассажиров мои и вправду можно считать незначительными. Одного старика вытащили из обломков без ног. Другие получили сильные ожоги, в том числе трое переживших катастрофу, — через несколько недель они умерли в страшных муках.
Думалось не столько о травмах, сколько о том, найдут ли меня спасатели вовремя. От средней части самолета, где я оказался бы согласно билетам второго класса, почти ничего не осталось. Остатки охвачены пламенем, а находившиеся там пассажиры умерли мучительной смертью. Никогда не забуду их криков о помощи.
Мое сиденье лежало недалеко от носа лайнера — совсем рядом с обломками. Вытянув шею и повернув голову, я увидел огонь. Казалось, рано или поздно он доберется до меня, но, к счастью, этого не случилось.
Минуты тянулись долго, — прошло больше часа. Наконец, около трех часов ночи несколько спасателей обнаружили место крушения. Я услышал, как они разговаривали на вершине холма, пораженные увиденным. Один из них крикнул: «Есть тут кто живой?» «Есть, — отозвался я. — Помогите!» Откликнулись и другие пассажиры. Один спасатель обращался к другому по имени Тед, и я закричал: «Тед, Тед, я здесь! Помоги нам, Тед!» «Идем, идем! Подождите!» — прозвучал ответ.
Из-за проливного дождя, который значительно погасил пламя, склон холма стал скользким — спасателям было трудно спускаться. Прошел еще один бесконечный час, прежде чем они до нас добрались. Казалось, они искали меня целую вечность. «Мы здесь, — сказали двое спасателей с фонарями. — Не бойтесь!» Вскоре к ним на помощь пришли еще двое, и все вместе попробовали меня нести. Двое взяли за руки, двое других — за ноги. Когда несли, да еще к тому же поскальзывались на ходу, боль пронзала невыносимая. Пройдя немного, спасатели положили меня на землю. Один отправился за носилками, и меня отнесли к тому месту, откуда на военном вертолете доставили к машине «скорой помощи» на вершине холма. В отделении интенсивной терапии я оказался лишь к половине шестого утра. Мои травмы нашли серьезными, и врачи не дали мне звонить по телефону. Жена узнала, что я жив, только в половине одиннадцатого, почти через девять часов после падения самолета. Ее подруга обнаружила мое имя в списке оставшихся в живых и сказала ей об этом».
Среди возможных причин катастрофы назывались неполадки в двигателе или плохие погодные условия. Во время посадки самолета видимость составляла всего 1, 6 километра. При снижении авиалайнера его радиосвязь с наземными службами прервалась.
Как нередко бывает в истории мировой авиации, вокруг катастрофы «Боинга-747» южнокорейской компании «Кореан эйрлайнз» возникли жаркие баталии. В дуэли сошлись две стороны — производитель подобного вида воздушных лайнеров США и Южная Корея, которой принадлежал «Боинг» и чьи граждане управляли им. Американская Национальная ассоциация за безопасность полетов распространила заявление, в котором, по сути, обвинила экипаж в ошибочных действиях во время посадки самолета, которые и привели к трагедии.
С протестом тут же выступила компания «Кореан эйрлайнз». По ее данным, в день катастрофы в аэропорту Гуама не работала радарная система посадки, которая обязана предупредить пилотов, что самолет снизился до недопустимо малой высоты. Корейские эксперты считали, что при составлении компьютерной программы службы наведения была допущена ошибка. Кроме того, выяснилось, что в тот день с дефектом работал не только радар, но и так называемый глиссадный привод (последний обеспечивает такую траекторию посадки самолета, чтобы он мог правильно сесть в конец полосы).
Со своей стороны американские эксперты утверждали: экипаж был предупрежден, что радарная система отключена, и ему следовало прежде всего ориентироваться на показания собственных приборов. Что касается глиссадного маяка, то во многих аэропортах мира он вообще отсутствует. Американская сторона заявляет, что системы, расположенные на земле, не могли стать главной причиной столь тяжелой авиакатастрофы.
Южнокорейцы в качестве одной из причин катастрофы называли сложные метеоусловия, в которых проходила посадка самолета, в частности шел сильный дождь. Они категорически отвергли предположение, что первый пилот был неопытен или слишком устал во время полета. «Пак Йонг Чул — ветеран компании, налетал 9 тысяч часов, а накануне последнего полета отдыхал 32 часа 40 минут», — говорилось в заявлении «Кореан эйрлайнз».
Спорщики сошлись лишь в том, что на борту «Боинга-747-3B5» не отмечено технических неполадок. По крайней мере, ни записи «черных ящиков», ни действия экипажа не указывают, что до момента, пока самолет врезался в холм, случилось непредвиденное. «Джамбо» с регистрационным номером HL7468 появился в корейской авиакомпании в декабре 1994 года, провел в воздухе более 50 тысяч часов, совершил 8433 посадки.
