Родственники Торрихоса попросили, чтобы никто не приносил цветов на похороны. Тогда, не сговариваясь, люди оборвали все заготовленные цветы и осыпали катафалк и дорогу дождем лепестков.

Прощальные залпы роты национальных гвардейцев были слышны сотням тысяч панамцев, запрудивших всю территорию кладбища и прилегающие улицы и площади, прильнувших к телевизорам и радиоприемникам в самых далеких уголках страны. Ушел из жизни, возможно, самый выдающийся сын Панамы, добившийся, казалось бы, невероятного — возвращения Панамского канала родине без единого выстрела, без единой капли пролитой крови.

Через некоторое время решили перенести останки генерала Торрихоса на новое место захоронения. На гольфовом поле, на территории форта Амадор, который размещается в бывшей зоне канала, построили усыпальницу, где и покоится теперь прах Торрихоса.

Грэм Грин уже после смерти генерала, в 1983 году, приезжал еще раз в Панаму. На армейском вертолете вместе с дочерью генерала Кармена Грин прилетел к злополучной горе Марте. Погода выдалась скверная: дождь, свистел ветер. В головах у всех была одна и та же мысль: «Как бы не найти такой же конец, на том же самом месте, где погиб любимый нами человек».

Габриэль Гарсиа Маркес писал: «В любом случае смерть Торрихоса оказалась не такой, на какую он надеялся, которой желал и которой заслуживал. У меня всегда было впечатление, что он резервировал за собой право выбрать и время, и форму своей смерти. Это право он берег как последнюю и решающую карту в своей исторической судьбе. У него было призвание мученика. Может быть, это была самая отрицательная черта его личности, но в то же время она была прекрасной и волнующей до глубины души. Катастрофа, случайная или подстроенная, не дала возможности исполниться этому предназначению. Но массы скорбящего народа, которые проводили его в последний путь, конечно, понимали своей неосознанной мудростью, что эта неуместная смерть является одной из самых благородных форм мученичества».

13 января 1982 года в Вашингтоне во время бурана при взлете разбился «Боинг-737» авиакомпании «Эйр Флорида», врезавшийся в мост над рекой Потомак. Погибли 74 человека на борту самолета и 4 человека в автомобилях, оказавшихся на мосту.

13 января 1982 года Вашингтон находился во власти сильнейшего снежного бурана. Мощный циклон охватил весь Средний Запад США. К 16 часам движение на всех центральных магистралях Вашингтона замерло.

Машины стояли и на мосту через реку Потомак на 14-й улице. Водители с нетерпением ожидали, когда расчистят дороги. Время от времени над ними с грохотом проносились пассажирские лайнеры.

Расположенный неподалеку Национальный аэропорт работал с перегрузкой. На погодные осложнения накладывались серьезные трудности — забастовка диспетчеров. В августе 1981 года в США уволено сразу 12 тысяч высококвалифицированных и незаменимых в авиаделе специалистов. На их место наняли таких неопытных, что, как ядовито заметил один американский журналист, они «не могли понять, где кончается трап, а где начинается самолет». Наиболее ответственные участки контролировались военными диспетчерами, также не имевшими достаточного опыта работы в гражданской авиации.

Вылет в Тампу «Боинга-737» авиакомпании «Эйр Флорида» задерживался уже на 45 минут по метеоусловиям Вашингтона. В 130-местном салоне разместились 78 пассажиров. По расписанию рейс № 90 начинается в 15.15. К этому времени техники обработали самолет специальным противообледенительным составом, но погода внесла свои коррективы в график полетов, и «Боингу» пришлось задержаться на земле. В течение всего времени задержки продолжался снег. Термометры показывали минус 4 градуса по Цельсию.

Наконец разрешение УВД на выполнение взлета получено. Экипаж приступил к предполетной подготовке. При упоминании пункта «Противообледенительная система» командир сказал: «Выключить!» Вероятно, он посчитал, что температура воздуха ниже нормы для условий «мокрого снега» (минус 1 градус по Цельсию).

На исполнительном старте командир установил взлетный режим двигателей. При этом он ориентировался на показания прибора, определяющего степень повышения давления в двигателях. Но когда лайнер начал разбег по ВПП, второй пилот обратил внимание, что показания других приборов контроля параметров двигателя не соответствуют взлетному режиму и занижены. Командир проигнорировал замечание второго пилота.

«Боинг-737» с ревом оторвался от бетонки, так и не успев достичь необходимой для взлета скорости. Пилоты почувствовали тряску штурвалов, зафиксировали угол тангажа самолета, чтобы не выйти за критические углы атаки. Но лайнер в условиях метели и обледенения не смог набрать высоту и, разогнавшись, устремился на запруженный автомобилями мост через реку Потомак.

Люди на мосту в оцепенении смотрели на стремительно приближающийся к ним «Боинг». По свидетельству очевидцев, самолет постоянно кренился набок и словно бы проваливался в невидимые ямы. Уже через 20 секунд, не достигнув минимально необходимой высоты, он резко пошел на снижение.

Визг работающих на взлетном режиме двигателей становился пронзительнее. Самолет налетел на мост и, загоревшись, перевалился на другую сторону. Его стальная пята, предназначенная для защиты хвостовой части фюзеляжа от удара о бетон полосы, раскромсала легковой автомобиль. Горизонтальное оперение тут же разбросало еще несколько машин на мосту. Удар оказался настолько силен, что фюзеляж «Боинга» разломился в районе герметичной задней перегородки. Носовая часть, увлекаемая вперед тягой двух двигателей, перелетела через парапет моста и, проломив лед, скрылась в воде. Большинство пассажиров погибли при ударе; остальных постигла ужасная смерть в воде, перемешанной с керосином из баков.

Хвост самолета, раздавив попутно еще один автомобиль, снес ограждение моста и также упал в покрытую льдом реку. Какое-то время он держался на плаву. Десятки людей бросились к парапету.

Кажется очевидным, что пассажиры, сидевшие в тех частях самолета, которые оставались на плаву дольше всего, имели наибольшие шансы выжить. Самая прочная и самая плавучая по времени часть самолета — та, что расположена непосредственно над крыльями. Крылья действуют как понтоны: способствуют плавучести самолета в течение значительного времени.

Из сообщения об этой катастрофе следует, что самолет взлетал с поднятой вверх носовой частью под углом 15 градусов к горизонту, когда ударил хвостом по автомобилям на мосту. В результате носовая часть ударилась о ледяной покров реки с силой, в три раза превышающей силу удара хвоста. Удалось выплыть лишь шестерым пассажирам, и сидели они в хвостовой части.

Джо Стайли, оставшийся в живых, свидетельствовал: «После того как мы врезались в воду, я почувствовал, что у меня меркнет свет в глазах. Когда я пришел в себя, мы тонули, вода поднималась внутри самолета и доходила мне почти до горла».

По рассказам очевидцев, самым страшным было зрелище людей, привязанных к своим креслам ремнями, которые вместе с обломками погружались в воду. «Стоял такой грохот, что я не слышал собственного крика, — рассказывал потом автоводитель Ллойд Крегер, — затем наступила зловещая тишина». Полную тишину нарушал лишь звук льдин, налезавших друг на друга в громадной полынье, скрывшей останки самолета.

Все попытки спасти попавших в беду людей заканчивались неудачно. В результате один из шести выплывших пассажиров пошел ко дну. Пятеро еще продолжали бороться за жизнь, цепляясь за плавающие обломки и поддерживая друг друга. Их силы таяли с каждой минутой, а вместе с ними уходила и надежда на спасение. Люди на берегу стенали от беспомощности.

Наконец показался дежурный полицейский вертолет — он завис над утопающими. Летчик опустил машину к самой воде. Всех поразило поведение одного мужчины средних лет: несколько раз он ловил спасательный трос, спущенный с вертолета, но ни разу не воспользовался им сам, отдавая товарищам по несчастью. Когда наконец всех выловили и вертолет в очередной раз спустился над героем — имя его так и осталось неизвестным, тот навсегда погрузился под воду: очевидно, не выдержало сердце.