Позже тем же вечером, чувствуя, что нервы у нее на взводе, Таня покинула дом и вышла на поиски Фабиана. Стоя под дубом, она напряженно вглядывалась в листву, но никаких признаков долговязой фигуры не обнаружила. Не отвечал Фабиан и на ее зов. Зная, что он не мог уйти далеко, она неспешно пошла через сад, пиная опавшие листья. Калитка была открыта и подперта камнем. Таня увидела вдали маленькую фигурку у ручья. Фабиан.

Она медленно приближалась к нему, стремясь отсрочить неизбежное. Фабиан со скрещенными ногами сидел на берегу ручья и бросал в воду камешки. Он не поднял взгляда, не пошевелился, когда Таня опустилась рядом. От неловкости она принялась щипать траву. Фабиан хранил гордое молчание, не желая первым начинать разговор.

— Мне… Мне очень жаль, — сказала она в конце концов. — Я хочу пойти с тобой. То есть если ты не возражаешь.

Фабиан бросил в ручей очередной камень.

— Я тоже сожалею. О том, что назвал тебя глупой девчонкой. На самом деле я не считаю тебя глупой.

— Ну и когда мы снова пойдем в лес? — спросила Таня.

— Не знаю. — На этот раз он бросил более крупный камень, и всплеск получился сильный. — Какой смысл? Может, нужно просто оставить все это в покое.

— Смысл в том, чтобы доказать невиновность Амоса.

Фабиан принялся теребить шнурки ботинок.

— А если он виновен? — спросил он сдавленно.

— Нет, это не так. — Таня собралась с духом. — Послушай, Фабиан…

Однако он вовсе не был настроен ее слушать.

— Что заставило тебя передумать? Ты же вроде бы раньше была против.

— Я просто… хочу помочь, — промямлила она, в последний момент утратив все свое мужество. — Мы ведь друзья?

Фабиан криво улыбнулся и провел рукой по густым волосам.

— Надеюсь. Ты правда считаешь, что он невиновен?

— Я знаю это. Я должна кое-что показать тебе.

Она достала из кармана листок со стихами и протянула ему.

Фабиан развернул его. Таня не спускала с него глаз, подмечая, как с каждой строчкой он все сильнее хмурится. Казалось, на чтение у него ушла целая вечность. Когда он закончил, глаза были широко распахнуты, лицо побелело как мел. И голос дрожал, когда он в конце концов заговорил.

— Это что, шутка? — Он поднял на нее взгляд сверкающих глаз. — Ты пришла сюда и извинилась только ради того, чтобы подшутить надо мной? Где ты это взяла?

— Это оставили на моей подушке, — ответила Таня. — И это не шутка, поверь.

— Поверить тебе? — взорвался Фабиан, в ярости вскочил, скомкал листок и швырнул его на землю.

Таня торопливо вскочила и подняла бумагу.

— Фабиан, пожалуйста! Просто выслушай меня…

Однако он слишком разошелся, чтобы слушать; с пылающим от злости лицом он отвернулся от нее, стиснув кулаки.

— Не знаю, каким образом ты подглядела это, но, уверяю тебя, мне совсем не смешно.

Он зашагал к дому.

— Каким образом я подглядела что? — Она заторопилась следом за ним. — Фабиан! Постой! О чем ты?

— Мой дневник! — закричал он, размахивая потрепанной записной книжкой в коричневом переплете. — Ты видела его! Ты читала его! А теперь смеешься надо мной!

Таня остановилась.

— Фабиан, я понятия не имею, о чем ты говоришь.

Он, пылая яростью, почти бежал.

— Я никогда не читала твоего дневника! Клянусь!

Фабиан остановился, и Таня догнала его.

— Кто написал эти стихи? — требовательно спросил он.

— Не знаю. Говорю же, я просто нашла их.

— Это не смешно. Ты написала?

— Конечно нет!

— Тогда кто?

— Не знаю, — повторила Таня и перевела взгляд на дневник. — Что в нем?

— Ты ведь уже знаешь.

— Не знаю я, что там в твоей идиотской записной книжке! Не имею ни малейшего представления! Знаю лишь, что, очевидно, она много значит для тебя, и поэтому никогда в жизни не стала бы совать туда нос у тебя за спиной. — В ее глазах плескалась обида. — И ты понимаешь, что это правда. По крайней мере, я думала, что понимаешь.

Фабиан молчал.

— Все бесполезно, — пробормотала Таня. — Мне следовало знать, что ты в жизни не поверишь в фэйри.

— Да, я не верю в фэйри, как и всякий разумный человек на планете. Фэйри — это для малых детишек. То, что ты прочла, просто размышления в дневнике. Написанные, когда я был сильно расстроен.

Таня прижала руку к сердцу.

— Клянусь своей жизнью: я не читала твоего дневника!

— Не верю!

— Ну да! — Танино терпение наконец лопнуло. — Ты не веришь мне. И ты не веришь в фэйри, но веришь в призраков. Ты сам признался в этом после того, как мы видели в лесу Морвенну Блум. И ты веришь в ведьм, правда? Ты веришь, что живущая в лесу старая цыганка может проклясть и заколдовать.

Фабиан не сводил с нее взгляда и молчал.

— Странно, что ты с такой легкостью веришь в одни виды магии, а в другие нет, — продолжала Таня. — Еще более странно, что ты отказываешься верить моим словам. Я не обманываю тебя, Фабиан. Почему тебе так трудно поверить мне? Моя дружба значит для тебя так мало?

— Дело не в дружбе. — Ярость в голосе Фабиана заметно пошла на убыль. — Дело в том, что реально, а что нет.

— Волосы, которые ты обрезал ножом Уорика, были реальны?

— Это все цыганка, ты сама так говорила…

— Нет, это не я говорила. Ты сказал, что она в ответе за это. Я просто не стала возражать, потому что так было легче. Цыганка старается помочь нам. — Таня достала из кармана маленькую бутылочку, которую Мораг дала ей. — Это для тебя. Чтобы ты тоже смог видеть их.

Фабиан недоверчиво хмыкнул.

— Это она тебе дала? И ты рассчитываешь, что я стану пить это?

— Почему бы и нет? Тогда ты получишь доказательство.

— Доказательство чего? Того, что эта придурковатая старая карга разбирается в травах? — Фабиан усмехнулся. — Ты когда-нибудь слышала о галлюциногенах? Я могу много чего увидеть, если выпью эту дрянь! Русалок, фэйри, драконов… да что угодно!

— Почему ты так убежден, что она хочет причинить нам вред?

— Почему ты так убеждена, что она хочет помочь нам? — тут же парировал Фабиан.

— Потому что она уже помогла нам. Дала мне компас, помнишь? И вообще — зачем ей тратить силы, притворяясь, будто она помогает нам? Если бы она на самом деле хотела причинить нам вред, то уже сделала бы это.

— Если ты так убеждена, отпей сама немного, — сказал Фабиан, но что-то в голосе выдало его.

Он заколебался.

— Что?

Фабиан кивнул на бутылочку в Таниной руке, но скорее нервно, чем с вызовом.

— Испытай. Посмотрим, как оно работает.

Теперь голос у него дрожал.

— Ты не понимаешь, — медленно заговорила Таня. — Это не для меня, а для тебя. Мне этого не нужно. Фабиан, до тебя что, так и не дошло, о чем я еще раньше пыталась сказать тебе? Что означают все эти странные вещи, которые происходят в моем присутствии? Не стихи убедили меня в существовании фэйри и не Безумная Мораг. Я и так способна их видеть. Я была способна их видеть, сколько себя помню. Ты можешь смеяться надо мной или называть меня лгуньей, но, по крайней мере, сначала выслушай меня, потому что иначе Амос умрет и его имя навсегда останется запятнано подозрением в убийстве Морвенны Блум. Вот посмотри сюда. Видишь? «Тем, кто ее руки упорно добивался». Понимаешь? Это о нем, об Амосе. Он любил ее! Он невиновен!

Фабиан не ушел. Он не стал ни возмущаться, ни высмеивать Таню. Выражение его лица за считаные секунды сменилось от смятения к страху, надежде, трепетному ожиданию. В конце концов взгляд его ясных голубых глаз встретился с Таниным, и он сказал:

— Хорошо, я выслушаю тебя. Но постарайся говорить убедительно.

Фабиан пристально смотрел на маленькую бутылочку в своей ладони. Внутри переливалась густая жидкость. Таня сидела рядом, глядя на маленькие водовороты в ручье и вдыхая его свежий запах. Она рассказала Фабиану все — за исключением Рэд и подменыша, — и он выслушал ее, не перебивая. Кажется, он поверил ей.